Всеволод Ревич - Полигон воображения
Но пора уже познакомить вас с героем Э. Берроуза. Его зовут капитан Джон Картер, вояка из Вирджинии, который, затосковав от безделья после окончания гражданской войны в. США, отправляется на поиски сокровищ, попадает в какую-то таинственную пещеру, раздваивается и оказывается неожиданно для себя на Марсе в чем мать родила. Впрочем, может ли это смутить бравого капитана, если "он был воплощением мужской красоты. Рост его достигал шести футов и двух дюймов, плечи его были широки, бедра узки... Черты его лица были чрезвычайно правильны и резко очерчены. Его коротко остриженные волосы были черны; стальные глаза были полны огня и инициативы...". Уменьшение силы тяжести на Марсе удесятеряет и без того немалые силы Картера, он способен совершать стофутовые прыжки и бороться с целыми полчищами врагов. Словом, это тот же Тарзан, только что не в джунглях. В различных модификациях этот тип героя становится одним из главных в англо-американской приключенческой и детективной литературе и кино. От Тарзана и Картера идет прямой путь к Джеймсу Бонду. Хотя надо сказать, что в отличие от циничного Бонда и Тарзан и Картер были более простодушны и патриархальны, у них имелись все же кое-какие представления о том, что такое честь, верность, самоотверженность.
Джон Картер попадает в весьма странный мир, мир, в котором причудливым образом сочетаются суровость марсианских пустынь с восточной пышностью городов, а атрибутика родовой формации - дикие кочевники, мечи, дротики - с радиопистолетами, летающими кораблями, электромагнитными лифтами. Эту пеструю картину дополняют весьма пестрые жители. Здесь можно найти кого угодно, начиная от жутких, зеленоватобелых растительноядных людей, которые, впрочем, не брезгают и человеческой кровью. (Вот образчик описания их внешности: "Каждый волос был толщиной с крупного дождевого червя, и когда существо двигало мускулами своего черепа, то эти страшные волосы извивались и ползали по лицу, как будто каждый из них был наделен самостоятельной жизнью". На самом же деле это были вовсе и не волосы, а уши.) В другом романе появляются расы живущих в симбиозе безголовых людей и людей, у которых голова составляет все туловище. Но, конечно, на Марсе есть существа и вполне земного образа и подобия, хотя они и рождаются из яиц. Что бы там было делать такому лихому парню, не встреть он красавицу Дею Торис, дочь короля, или, по-ихнему, джэддака? Естественно, она находится в плену у жестоких кочевников, которые сберегают ее для пыток на своем языческом празднестве.
(Помните "пурпурных" у Гамильтона, правда, здесь они зеленые.) Естественно, принцесса и капитан влюбляются друг в друга, и он, естественно, спасает ее, но снова теряет, и содержание всех трех серий, простите, первых трех томов ("Принцесса Марса", "Боги на Марсе" и "Владыка Марса") составляют его бесконечные поиски перманентно исчезающей принцессы.
Основное и любимое занятие Джона Картера - это рукопашная. Всякое там огнестрельное оружие, хотя и существует, как-то не пользуется популярностью среди воинственных обитателей Марса, уважающие себя воины должны драться на мечах. И Картер дерется почти на каждой странице. Он сильно уменьшил плотность населения планеты своим разящим клинком, он пробивает тараном ворота крепостей, объединяет одни племена и натравливает их на другие, попадает несчетное число раз в темницы и неизменно выбирается из них, разрушает храмы и возрождает королевства, всюду ведя себя как стопроцентный американец: "Я сделал то, что оставалось сделать джентльмену, попавшему в атмосферу грубости, необузданности и полнейшего отсутствия уважения прав чужестранца: я ударил его изо всей силы кулаком по челюсти, и он свалился на бок, как заколотый бык". В конце концов, заслужив славу самого отважного бойца, он становится джэддаком всего Марса.
Сначала действие обладает известной долей увлекательности, но чем дальше, тем яснее становится, что вся эта вседозволенность в общем весьма однообразна.
В четвертой книге - "Тувия, марсианская дева" - за красавицей Тувией, принцессой другого королевства, гоняется по планете уже сын Джона и Деи, в следующем романе-"Марсианские игроки" - их заменяет дочь Тора, в которую, в свою очередь, влюбляется один джэд, и уже он носится за ней.
Затем обнаруживается еще и их внучка Ллана...
Некоторые из романов Берроуза даже американские исследователи его творчества называют халтурой.
Было бы, конечно, ханжеством заявить, что лучшие книги Берроуза лишены всякого интереса. Нет, такие сочинения обладают громадным притягательным воздействием, и если в них проповедуются антигуманистические идеи, то вред их очень велик. Но по части идей у Берроуза вообще слабовато, хотя культ силы проведен достаточно четко; хорошо, впрочем, что его герои рискуют жизнью не из-за денег, а из-за любви.
Однако вы ошибаетесь, если думаете, что у нас не было своей, отечественной "космической оперы". Была. Взять, например, роман Н. Муханова "Космические бездны". Действие его происходит в далеком будущем, в 2423 году, ровно через 500 лет после его создания. Земля накануне войны с Марсом. Конфликт произошел из-за требования Марса очистить астероиды, на которых ведется совместная добыча необходимого для экономики небулия. Земля сама, на свою голову, научила марсиан употреблять это вещество.
Возмутившиеся земляне решают не уступать. Фраза, в которой читатель информируется о реакции землян на ультиматум, в достаточной степени характеризует стиль повествования: "Старушка Земля, казалось, раскрыла миллионовековые недра и изрыгнула из них весь запас своего огненноrd негодования".
И вот начинаются военные действия. Оружие, разумеется, только лучевое, а именно (в порядке возрастания разрушительной силы): сигма-лучи, тау-лучи, фита-лучи и, наконец, новейшее Изобретение землян, их секретная козырная карта - омега-лучи. Впрочем, марсиане тоже не лыком шиты.
У них есть зеленые икс-лучи, которые взрыхляют поверхность Земли за милую душу. Два флота выстраиваются в пространстве и начинают лупцевать друг друга этими самыми лучами. Надо сказать, что в рамках своего задания Н. Муханов довольно умело закрутил сюжет, в котором переплетаются судьбы истинных зачинщиков войны - касты бывших правителей Марса ларгомерогов, ныне ушедших в подполье, великих ученых с обеих планет, одному из которых удается в конце концов прекратить войну, затормозив вращение Марса, двух марсианских раскрасавиц (конечно же!), начальника воздушных сил Земли, любящего их, и т. д. Типичная космическая опера - занимательно и беспроблемно. Н. Муханов во многом предвосхитил популярный в Америке роман Э. Гамильтона "Звездные короли", того самого Гамильтона, который так остроумно высмеял создателей жукоглазых страшилищ, а вот сам не удержался; впрочем, у него уже испепеляют друг друга не планеты, а целые галактики.
Завершая разговор о космической опере, уместно привести цитату из ничем не примечательного в целом сборника Г. Арельского "Повести о Марсе" (1925 г.).
Описание пьесы, которую смотрят отдыхающие марсиане, и сегодня может служить прекрасной пародией на фантастико-межпланетную писанину: "Фабула пьесы была следующая. Сын организатора Межпласо (Межпланетные сообщения. В. Р.) влюбился в одну артистку с Юпитера. Он ее видел только в фильмах и слышал ее голос в "межпланетной радиоопере". Он решается ехать на Юпитер и объясниться ей в любви. Но в то время, когда он совершает свой перелет, происходит столкновение аэромобиля с одним из астероидов, Церерой. Все гибнут. Один только сын организатора попадает на астероид и совершает на нем оборот по его орбите вокруг Солнца.
Межпланетные газеты разносят этот случай по всем планетам и печатают его портреты.
Читая газеты, артистка-юпитерианка, в свою очердь, влюбляется в сына организатора. Она собирает экспедицию и отправляется его спасать. В конце концов она его находит. Все кончается благополучно. Виновник приключения женится на артистке-юпитерианке и выпускает свою книгу впечатлений на Церере, которая делает егр знаменитым писателем".
ПОЖАЛУЙ, ПОРА СНОВА переходить к большой литературе.
Пусть вновь марсиане послужат делу прогресса, потому что сатира верно служит именно ему. Ничего, если для этого нашим бедным соседям придется временно превратиться в кошек. Правда, кошки встали на задние лапы и даже создали свою цивилизацию (кандалы они, например, делают из синт тетических материалов), но остались в глубине души дикими зверь. нами - эгоистичными до кончика хвоста, злыми, жадными, похотливыми, нечистоплотными - а это, между прочим, уже прямая клевета на грациозных домашних животных. Описал кошачье общество на Марсе один из крупнейших китайских писателей нашего времени, Лао Шэ, в "Повести о Кошачьем городе".
Рассказчик летит на Марс из своего такого "великого, светлого, свободного Китая", что "ради чести быть первым китайцем на Марсе стоит и умереть" при посадке. Однако он не умер, а попал в плен к кошкам. Жители кошачьего государства кичатся свoей тысячелетней историей, но совершенно равнодушны к его сегодняшней судьбе; с приходом кошек-иностранцев пришли в упадок ремесла и мораль; иностранцы принесли с собой дурманное дерево, без листьев которого людикошки уже не могут жить, именно эти листья служат источником конфликтов и распрей; владение плантациями дурманного дерева дает богатство и власть; охрана плантаций, чем очень любят заниматься иностранцы, стала одним из главных занятий; в стране процветают грабежи и разврат. Для того чтобы польстить врожденному тщеславию людей-кошек, придумана хитрая система: ученик, поступающий в школу, считается в тот же день окончившим ее, кроме того, все школы признаны высшими, так что число кошек с высшим образованием угрожающе растет, а невежество вокруг полное. Но хотя наука и в загоне, ученые имеются. Это нищие и беспринципные типы, которые распродают национальные богатства страны и пресмыкаются перед власть имущими. Историк, например, пишет верноподданническую записку императору о возрождении старинного вида казни - сдирания кожи с живых соплеменников. Политические движения стоят одно другого. В конце концов всеобщий разброд, зависимость от иностранцев, отсутствие чувства коллективизма, не говоря уже о патриотизме, приводят к тому, что кошачье государство гибнет под ударами беспощадного агрессора, под которым Лао Шэ, надо думать, имел в виду японских империалистов. Но и смертельная опасность не объединила кошек.
