Газета Завтра - Газета Завтра 156 (48 1996)
Они — не потерянное поколение. Они — наши сыновья. Они — рабоче-крестьянская армия. В большинстве — русская, хотя среди воевавших, смелых и отважных, раненых и погибших, награжденных боевыми наградами и не отмеченных ни единым знаком внимания, есть украинцы и белорусы, калмыки, татары и башкиры. В Бамуте встретили среди наших солдат грека, армянина и даже турка-месхетинца. Рано сделали интернационализм ругательным словом.
Но и космополитами без роду без племени не стали наши солдатушки — бравы ребятушки. Православные крестики на одном шнурке со смертным жетоном — не дань моде. Мода — это “хард-металл”, “жвачные” красотки, налепленные на автоматы, прически “чеченский ноль” — кружок на макушке. Это все преходяще. Вера — вечное. А парни наши несут в сердцах веру, хоть не кричат о ней, как “аллахакбаровцы”.
Образ российского солдата, воюющего в Чечне, на широкую публику вынесен зачастую размазанным и искаженным. То обличительно-хулительным, то слезливо-жалостным. Очень редко — уважительно-героическим. Говорят и пишут о солдатах расстрелянных, сожженных и плененных, пьяных и оборванных, цедят сквозь зубы что-то брезгливо-презрительное о солдатах-заморышах. Язвят в адрес служивых ведущие популярных теле- и радиопередач, корреспонденты демовольных газет, поносят армию и внутренние войска высокие государственные мужи, депутаты и правозащитники. И редкий голос даст этим злопыхателям достойную отповедь-вразумление.
Представитель краснодарской телерадиокомпании “Кубань” спросил недавно в прямом эфире ведущую авторского канала Российского радио: читала она что-нибудь о нынешних солдатах-Героях? Да, отвечает хозяйка эфира, были какие-то указы о награждении… И только-то? Зато растиражированные “Известиями”, НТВ образы чеченских робин гудов типа Шамиля Басаева знакомы до омерзения. Ответственные за государственную безопасность страны люди против террориста Басаева уже как будто ничего и не имеют, он, дескать, теперь себя хорошо ведет. Быстро забыли, как в кошмарные дни буденновских событий кое-кто невразумительно блеял, столкнувшись напрямую с беспрецедентным коварством и наглостью, принял условия бандитской игры, когда надо было схватиться с преступниками в решительном поединке. Нет же — на поединок, словно перед Куликовской битвой, выходят рядовые ратники. И их же, посадив на короткий поводок у ноги “хозяина”, вновь виноватят. Без зазрения совести русскоязычные зубоскалы-кукольники уже выставляют российского военного в козлином обличие. Ату, мол, его, — козла отпущения! Это должно понравиться тем, кто до икоты ржет над Чонкиным и кто считает именно его русским солдатом. А вот о конкретном подвиге конкретного российского воина рассказать никто не сподобился. Не та война?
Любимовский “Взгляд” вызволил из чеченского плена военнослужащего Российской армии. Идиллический сюжет: перед телекамерой полевой командир “духов” напоследок обнимает освобождаемого, советуя больше не воевать с чеченцами. Великодушие горцев напоказ. Реклама миролюбцам из “Взгляда” обеспечена. Добрый Любимов дает свой эфир этому “кавказскому пленнику”, свежеобращенному в мусульманство, чтобы сказал россиянам: Бог, мол, един, — что Аллах, что Христос, а командиры наши — сволочи — отрезанные головы для устрашения показывают. Надо было видеть в ту минуту глаза православного священника, претерпевшего муки чеченского плена — и гнев, и презрение смешались во взоре не старого еще батюшки, оказавшегося благодаря Любимову рядом с позорным клятвопреступником и христопродавцем, и жалость к заблудшим, и укор к публично творящим блуд.
Да, попадали в плен к бандитам наши солдаты. Многие были убиты, отказавшись нарушить присягу, предать отеческую веру, служить на стороне врага. Некоторых вызволили путем переговоров, выкупили у сребролюбивых работорговцев за собранные по кругу деньги. А недавно семеро смелых бежали из бандитского лагеря с оружием в руках, перебив “духовскую” охрану. Преодолев страх, показав, на что способен русский отважный солдат. Об этом мало кто знает.
И недокорм в войсках случается, как и повсюду нынче в стране, — на шахтах, в школах, больницах. Возьмите да посчитайте, умники, поносящие армию, сколько калорий и витаминов содержится в пайковой банке “красной рыбы” — кильки в томатном соусе, или в миске “шрапнели” — перловки, сваренной на воде. Сосчитали? Теперь съешьте с сухариком такой завтрак, наденьте пудовый бронежилет, возьмите пулемет с парой-тройкой боекомплектов и с Богом, в бой!
Пьяных солдат, хоть нечасто, тоже приходилось наблюдать. Одного такого вели патрульные на “губу” в Ханкале. Той же дорожкой, которой проходил в свой вагончик и поддавший “для снятия стресса и лечения простуды” офицер. Простим их, ибо слаб человек! А с пьянством бороться, конечно, надо — в России. И чтоб в угоду новым русским барышникам не везли с того же “непьющего” Кавказа КамАзы дурманящего зелья, должны стоять посты на дорогах.
Такой пост на федеральной (не чеченской!) трассе Ростов — Баку бился с бандитами всю ночь. “Сибирские медведи” дали жару моджахедам: уничтожили как минимум двух нападавших (подтвердил радиоперехват), захватили стрелковое оружие, мины, выстрелы к гранатомету. У наших потерь не было. Наутро часок прикорнули в землянке, умылись, малость перекусили и… в окопы, на “контроль”.
Из боя в бой идут солдаты без жалоб на усталость, без лишних эмоций. Разорванные в бою штаны и куртки менять нечем, вода для умывания — что на брезенте палатки после дождя собралось. Под тем же дождем всю ночь ремонтники латали “коробочку”, одну из двух на батальон. Не сделали б — их братишки на высоте без патронов остались бы и, кто знает, выстояли бы в следующую ночь?..
Солдаты в боевой обстановке мужают на глазах. Проходит месяц-другой, и вчерашние мальчишки — недавние рокеры и бузотеры, непослушные, своенравные, хулиганистые, — становятся бойцами. Мало кто хочет в тыл, “косящих” и ноющих в любой части можно сосчитать по пальцам одной руки. Чаще встречали других: с легкими ранениями парни ни в какую не хотели эвакуироваться в госпиталь; после тяжелых ран и контузий просились обратно на передовую.
Вспоминается одна из первых ночевок в Грозном. Январь 95-го. Квартируем у саперов. Сырой холод. Бетонный гараж пока без печки, на столе оплывает с макушки до валенок стеариновый Дед Мороз — где-то подвернулась кстати упаковка со свечами-сувенирами. Вповалку лежат на голых досках и офицеры, и солдаты. Большинство уже спят, изрядно притомившись за день. Бодрствующие переживают первые впечатления, разговор ведут прямой, без дураков:
— А это война правильная или нет? Может, зря мы сюда пришли?
— Пойми, братец, в каких войсках ты служишь — МВД! Войска внутреннего употребления. Чечня — это Россия?
— А то че же?! Вон сегодня нас кто встречал — одни русские.
— Вот! Значит, никакие мы не оккупанты. Но учтите, ребятишки, говна на нас еще ой-ей-ей сколько выльют! Я-то уже привык — и в Тбилиси был, и в Вильнюсе, и в Карабахе… Мы ведь, как ни поверни, с одной стороны в крови. Причем наша кровь-то, пацанов наших раненых и убитых. А с другой стороны — непременно в дерьме. Как ни вертись! И здесь так же. Мы вокруг Чечни стояли, к нам русские отсюда чуть не на коленях: “Ребята, что ж вы смотрите, как нас насилуют эти черные? Они ж озверели уже. Кто ж нас защитит?”
Ладно, стали заходить. Опять все через задницу! Наши из Приволжского округа под Хасавюртом в заложники попали. Нам кричат: “Как это так — солдаты с оружием в плен сдались?!” Плохо! А если б они всю эту толпу стали мочить — всех подряд, баб этих, детей? Еще хуже: вой бы поднялся на весь мир. Чеченцы нам, вэвэшникам, чекистам, энкэвэдешникам еще и 44-й год грозятся припомнить, как будто это мы их депортировали…
В общем, ребятишки, стиснем зубы — и вперед! Сейчас спим. А завтра рот не разевать. Плохой нам район достался. Да тут сами, наверное, уже врубились, дела хреновые…
— Да-да, варежку-то не разевайте, а то говна нахлебаетесь! Если не хуже…
Натянув шапки поглубже на уши, подняв воротники, бойцы прижались друг к дружке, чтобы уснуть холодным черным сном под близкий гул артиллерийской канонады.
Двое из тех бойцов бригады оперативного назначения были ранены следующим утром перед воротами Чеченглавснаба, где у “духов” был опорный пункт. Был январь 95-го.
А летом на Куликовом поле встретили мы их, загорелых, улыбчивых, в полной боевой. Едва узнали парней — за полгода раздались в плечах, походка стала солидно-твердой, какой и должна быть у хозяина своей земли. Эти-то бойцы и напомнили о том давнем разговоре. Все, говорят, так и случилось: и кровушкой умылись, и грязью поливали их после тех же Самашек. Но выдюжили — и физически, и морально. От души порадовались мы, что не перевелись на Руси добры молодцы. Выдержали они испытания войной.
