Константин Станюкович - Очерки общественной жизни
Такое, во всяком случае, оригинальное объяснение встречается не только в «Полицейских ведомостях», но и на судах, и бывали примеры, как представители железнодорожных обществ, вспомнив, вероятно, гоголевскую унтер-офицершу, пресерьезно доказывали, что рабочий, потерявший обе ноги, при исполнении своих обязанностей, и искавший вспомоществования, преднамеренно совершил этот «проступок» в видах получения вознаграждения из «общества». Очевидно, никакого вознаграждения давать не следует!
Случаи судебных исков в подобных делах очень редки. Обыкновенно дело кончается полюбовным соглашением; чаще всего — никак не кончается. Получивший увечье делается калекой, и одной нищей семьей в России делается более.
Философское отношение нанимателя к нанимаемым и не менее философское же отношение блюстителей строительного устава к этому самому уставу обнаружились на процессе с достаточной ясностью, пополняя и объясняя одно другим. И жертвой этой домашней философии явился, по обыкновению, тот самый «меньший брат», о котором в последнее время исписывается столько бумаги и поднимается столько вопросов, от имени которого говорят нынче московские публицисты, доказывающие, что «неученье свет, а ученье тьма», восхваляющие его, меньшего брата, в одном случае, и презрительно отрицающие его право на человеческое существование в другом, когда дело касается вопроса о поднятии его благосостояния.
Но слова — словами, а факты — фактами. Факты на суде только лишний раз подтвердили то, что давным-давно известно. Фабрика помещалась в огромном каменном ящике, перегороженном дощатыми стенами и деревянными подпорками; приспособлений никаких; вода проведена только в нижний этаж. Во всех четырех этажах одна лестница, деревянцая лестница, и та, по свидетельству обвинения, крайне плоха. На ней недоставало нескольких ступеней… В таком помещении скучена была масса народу и масса горючего материала.
Но где же был закон?.. Разве он отсутствовал при разрешении постройки такого помещения?..
Нет, закон давал право постройки под непременным условием разных технических соображений, но… лучше послушать, что говорят техники.
Из их слов, несмотря на понятную сдержанность, всё-таки было ясно, что надзора не было никакого, и они сваливали всю вину на владельца фабрики. Владелец, в свою очередь, тоже не считал себя виновным. Никаких требований со стороны блюстителей строительного устава ему не предъявлялось. Он сделал всё, что мог: поставил у входа ручной огнегаситель, провел воду в нижний этаж и исправил пожарную лестницу за три года до пожара. Он не виноват.
Таким образом, ни надзор, ни владелец не виноваты. Остаются виноватыми те, кто жили в этом помещении, то есть рабочие… Я не стану приводить подробности показаний свидетелей; замечу только, что «добровольное согласие о прекращении дела», как выяснилось на суде, покупалось очень дешево, за пятьдесят, сорок рублей, так что прокурор затруднялся, как назвать эти сделки: «возмещением ли убытков или подарками будущим свидетелям»; только во время заседания суда владелец окончательно покончил с гражданскими исками, удовлетворив истцов, согласно требованию их поверенного.
Г. прокурор сказал горячую речь. Представитель гражданских истцов, г. Плевако, тоже произнес талантливое слово. В недлинной речи своей он, между прочим, говорил: «Я глубоко убежден, что суд своим приговором скажет Гивартовскому и ему подобным тузам: обращайтесь по-человечески с людьми, помогающими вам воздвигать золотые хоромы; не забывайте, что они, трудясь день и ночь, получают из заработка лишь черный хлеб, а лакомые блюда, за их счет, кушаете вы! Просимый мной приговор, конечно, повлияет и на массы, которые, раньше обращения к суду, как бы боясь недостаточного ограждения, сами бы вздумали расправиться с притеснителями».
Спору нет, и речь г. прокурора, так же как и речь г. защитника очень хороши, но всё-таки остается не решенным вопрос: в состоянии ли приговор суда сказать что-нибудь особенное и изменить явления, зависящие от очень сложных причин? Такие явления не прекратит никакой суд и не остановит никакая речь, как бы она ни была красноречива и с каким бы горячим чувством ни обращались к людской совести. Совесть совестью, но она регулируется и известными условиями. Не случись пожара, не было бы и «дела», а между тем осмотр фабричных помещений свидетельствует, что «Строительный устав» только значится на страницах «Свода законов» и часто не применяется. С другой стороны, не в одном только «Строительном уставе» дело. На сантиментальные возгласы, обращенные к совести человека, случайно, благодаря пожару, попавшего на скамью подсудимых, можно было бы ответить очень категорически, ссылаясь на тот же закон, регулирующий отношения между нанимателем и нанимаемым таким образом, что нанимаемый по большей части является потерпевшей стороной. Кроме того, тут есть и другая сторона дела, оставшаяся на процессе в тени. Г. Гивартовский, разумеется, виноват; но отчего же блюстители «Строительного устава» отсутствуют на процессе? В Москве стоит фабрика, построенная против всяких правил строительного искусства и, — никому до этого дела нет? Личный интерес, следовательно, может во всякую минуту нарушить общественный, и блюстители общественного, по обычаю, ссылаются на «запамятование» или на несколько стоп исписанной бумаги?..
Всматриваясь внимательно в эту запутанность отношений личного интереса с общественным, причем последний нередко, в силу особенных причин, покорно склоняет выю перед первым, несмотря на самые горячие слова, призывающие к обновлению, — не только становишься в тупик, но и сомневаешься в убедительности самых страстных ламентаций…
Мне говорят: обращайся по-человечески, а я в ответ раскрываю рабочую книжку и читаю в ней правила, дающие мне право регулировать свои отношения на основаниях этой рабочей книжки. Как далеки могут быть эти отношения от человеческих, если я буду только основываться на своем праве? Я не говорю уже о том, что в качестве практического русского философа я могу обходиться, при помощи других таких же философов, со многими уставами с фамильярностью, обычной в нашей жизни!
И если не случится какой-нибудь катастрофы, вроде пожара и гибели десятка людей, какой прокурор обвинит меня?!
Из всего вышеизложенного, по моему мнению, следует, что несмотря на наказание, понесенное г. Гивартовским, — тюремное заключение и покаяние, — читатель нисколько не убежден в воздействии «примера» и едва ли предположит, что с этого момента «Строительный устав» вступит в неуклонное исполнение своих обязанностей. Точно так же едва ли можно возлагать надежды на обращение к гражданским и общественным чувствам, как бы они ни были горячи…
Примечания
1
Будто, якобы (латинск.).
2
Слова, слова, слова! (франц.).
