Газета Завтра - Газета Завтра 193 (32 1997)
Таким образом, после того как “силой власти” на липовых аукционах Чубайс обеспечил своему ОНЭКСИМу захват контрольных пакетов “Норильского никеля” и “Связьинвеста”, он собственноручно разломал свою экономико-политическую базу в лице других корпораций и банков, превратил их в мощную финансовую оппозицию по отношению к нему. Во время отпуска за границей Чубайс, вероятно, обсуждал с заказчиками его политики новую, менее сложную программу действий по давлению на экономику России, ибо он сумел выполнить только часть ранее поставленных перед ним задач: принятие через Госдуму Закона об СРП и открытие торгов по нефтяным компаниям.
Чубайс, однако, так и не смог установить контроля ни над силовыми структурами, ни над естественными монополиями. Помимо этого, Чубайс сейчас вынужден отказаться от кампании против Черномырдина и попытки разогнать Думу (поскольку та приняла критический минимум законов).
Чубайс понимает свое проигрышное положение и теперь, вероятно, ограничится приватизацией нефтяных компаний России и продажей за рубеж акций “ЕЭС России”.
УНЫЛАЯ ПОРА
К концу 1997 года прогнозируется дальнейшее ухудшение социально-политической ситуации в России: произойдет дальнейшее углубление кризиса федерального и региональных бюджетов, сохранение высокого уровня неплатежей, усугубление экономической ситуации как в Москве, так и в регионах.
Намерение президента выплатить долги бюджетникам не сможет быть реализованным, что осложнит ситуацию на политическом небосклоне.
Из двух возможных ходов развития, планируемых группой Чубайса: “эволюционного” (замена Черномырдина на схваченного компроматом и потому послушного Немцова) и “революционного” (разгон Думы и назначение Чубайса и. о. премьер-министра с концентрацией у него всей полноты власти) — последний маловероятен даже при возникновении форсмажорных обстоятельств. Это объясняется как отсутствием поддержки со стороны силовых структур и регионов, так и возможными политическими катаклизмами.
Кроме того, против самого Чубайса уже началась широкая политическая кампания его бывших союзников.
Теми силами, которыми он сегодня располагает, позитивных изменений ему не добиться, а его выпады против соперников не столько беспокоят, сколько сплачивают их. К примеру, публикация в “Форбсе” о баснословных личных достояниях Березовского, Ходорковского и Алекперова, как считают аналитики, послужила импульсом к их объединению против заказчиков публикации — Йордана, Потанина и Чубайса.
Спастись от надвигающейся угрозы и порубить головы противников Чубайс может, разве что вынудив Ельцина на чрезвычайные меры через шантаж президентской семьи имеющимися у него видеоматериалами от “Видео Интернешнл”.
Но чем шантаж этот способен обернуться — бабушка надвое сказала.
НАСТОЯЩИЙ ПОЛКОВНИК ( штрихи к портрету комбрига Махмуда Худобердиева )
Владислав Шурыгин
Он коренаст, крепок, улыбчив, подвижен и совсем не похож на того грозного вояку, каким рисуют его телевидение и газеты. Нет в нем ничего “демонического” и “зверского”, о чем беспрестанно твердят враги по обе стороны Пянджа. Нет революционного фанатизма в глазах, картинности и позерства “свергателя режимов” — нет тех качеств, которые упорно приписываются ему скорыми на руку журналистами.
Он вошел в кабинет одного из российских военных штабов в легких спецназовских “песчаных” брюках, камуфляжной майке. Бросил в советскую фуражку с алым общевойсковым околышем темные очки, сдвинул на живот кобуру “пээма”, чтобы сидеть не мешала. И искренне рассмеялся:
— Эти идиоты совсем сдурели: президенту обо мне доносят, что я, мол, его свергать собираюсь. Ума нет у людей! Слышишь, Сергей, — он обратился к принимавшему нас командиру, — они меня блокировать решили. Прислали три танка и три бээмпэшки. Загнали их в горы на жару. Без воды, без еды, без связи. Тут же сдуру один танк угробили. На ручной тормоз не поставили, он под горку и закувыркался. Механика — насмерть, наводчика покалечил. Ко мне прибежали: помоги, Махмуд, вытащи танк. Или разоружи нас — сил нет от жары и голода…
В кои веки еще представится возможность встретиться с самим Махмудом Худойбердыевым — легендарным командиром первой бригады президентской гвардии. И несмотря на молчаливое неодобрение нашего “контакта” Сергеем (а Махмуд его многолетний друг), мы буквально повисли на Махмуде с предложением встречи.
— Ладно, — согласился наконец он, — только не здесь. У русских и так из-за меня волосы на голове дерут. Приезжайте ко мне в Курган-Тюбе завтра часам к восьми утра. Поедем на полигон, там и поговорим…
…Крепкий полковник, затянутый в камуфляж, со щеточкой черно-смоляных усов, жесткий и собранный, ничем не напоминал вчерашнего улыбчивого не то восточного “плейбоя”, не то хозяина большого рынка. Что-то в нем было от иракского Саддама, что-то от афганского Дустума, правда, последний был уже “не актуален”. Дустума к тому моменту уже сверг Абдул-Малик…
Вместо “пээма” на поясе в объемистой кобуре покоился внушительный ствол не то “кольта”, не то “браунинга”, и это говорило о том, что все-таки к нашему приезду полковник Худойбердыев готовился…
Легенды о Махмуде
Самые кровопролитные бои войны 1992 года развернулись в окрестностях города Курган-Тюбе и в окружающей его долине. “Оппозиция” Саида-Абдулло Нури — странная смесь местного филиала московского “демократического союза” с фундаменталистскими исламскими радикалами — стремилась установить господство над одним из самых богатых регионов Таджикистана, граничащим с Афганистаном.
В эти дни наступления “оппозиции” на Курган-Тюбе тогдашний военком города старший лейтенант бывшей советской армии, бывший командир разведроты одной из частей ограниченного контингента советских войск в Афганистане, бывший командир роты почетного караула президента Казахстана Назарбаева, видя полный паралич расположенного здесь кадрированного полка армии, Бог знает кого, а тогда еще 201-я дивизия не получила статус российской, но уже утратила советскую принадлежность, решился с несколькими добровольцами встать на пути у оппозиции.
Худойбердыев и его люди попросту угнали из парка не охраняемые никем танки и выступили из города. Подход мощных танков к отрядам Санчака Сафарова, дерущимся с “оппозицией”, был полной неожиданностью для Нури и его войск. Наступление на Курган-Тюбе захлебнулось. В городе начались затяжные бои.
Но кто-то “доложил” Нури, что танки к народнофронтовцам Сафарова привел военком города. В ту же ночь в дом, где жила его семья, ворвались вооруженные бородачи, а на утро Махмуд получил ультиматум: перегнать танки на сторону оппозиции, или вся семья к вечеру будет разрезана на ломти…
Ответ Худойбердыева на ультиматум был столь же неожиданным, сколь и ужасным. Он вывел танки на улицу перед своим домом и приказал им… расстрелять свой дом до основания.
Сколько погибло под его руинами боевиков, никто не знает. Но семья… Семья чудом осталась жива. И жена, и дети. Аллах или Господь (а жена Худойбердыева славянка, украинка) хранил их.
— Не совсем так было, — неохотно вспоминает о той ситуации Махмуд. — Зэки вообще-то спасли семью. Тюрьму с началом боев бросили охранять. Они и разбрелись по городу. Несколько зашли ко мне во двор. Охранники их испугались — думали, мои люди пришли. А тут еще танки стали стрелять. Разрывы. Ну, боевики дали деру. А зэки, как услышали от жены, что тут было, забрали ее, детей и привели ко мне.
— Но приказ-то стрелять по собственному дому ты отдал?
— Приказ отдал. Я знал, что этим сволочам верить было нельзя. Так и так смерть. Привел бы я им танки или нет — они бы все равно мне свой разгром не забыли. Жена потом рассказывала, они даже за ножами сходили, которыми баранов режут. Обсуждали, кому первому голову отрезать, — мне на глазах жены, или наоборот. Выхода не было…
Говорят, что жена и дети Худойбердыева — едва ли не единственные, кто в подобных обстоятельствах уцелел. И, кто знает, не прикажи Махмуд открыть огонь по собственному дому, прими ультиматум, были бы сегодня они все живы…
Говорят, что за подобное вероломство люди Худойбердыева никого из “оппозиции”, воевавшей под Курган-Тюбе, в плен не брали. А захваченного в бою автора ультиматума Махмуд пустил “в расход” самолично… Говорят…
Говорят, что после Афганистана Худойбердыев попал в алма-атинское военное училище в роту почетного караула, где отслужил почти год, пока его случайно не заприметил президент Назарбаев, который, увидев во главе роты молодого красивого узбека, возмутился: мол, как же так, неужели у нас нет своего казаха, чтобы представлять его и республику. Говорят, что когда Махмуд услышал эти слова, он в тот же день написал рапорт о переводе и отказался выезжать на очередную торжественную встречу.
