Стаффан Скотт - Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…
Почему же именно об этом в исторических трудах пишут так мало?
Потому что шведы есть шведы: такие же люди, как все, не способные оценить лучшее, что имеют, склонные считать чудесные дары обычным порядком вещей, а зачастую не способные и понять, что этот долгий мирный период в жестоком мире мы имели не только благодаря изрядной порции везения, но и благодаря армии, с международной точки зрения непомерно многочисленной. Такое впечатление, что нет даже серьезной исторической работы о том, как Швеции удалось почти две сотни лет прожить в мире со своим окружением, об этой сложной, запутанной, часто неосознанной, причудливой и благословенной сказке.
Вскоре после того, как в 1844 году Карл XIV Юхан в восемьдесят с лишним лет отправился к праотцам, как все старые короли, любимый народом, был написан один из самых знаменитых приключенческих романов во французской литературе. От своего отца, генерала Тома-Александра Дави де ла Паллетьер Дюма, автор наверняка слышал рассказы о гордом, щедром, отважном, словоохотливом, не отличавшемся живостью ума, а порой напыщенном гасконце Бернадоте, весьма известном среди французских революционных вояк; ведь отец-генерал вместе с Бернадотом сражался в 1797 году при Тальяменто и Изонцо.
Короче говоря, д’Артаньян из «Трех мушкетеров» — портрет молодого Жана Батиста Бернадота.
Тридцать четыре года Швецией правил четвертый мушкетер.
Но подвиг реального Бернадота куда больше подвигов вымышленного д’Артаньяна.
КАРЛ ЮХАН
Далекарлийская картина
И вот король из замка выходит на балкон.
На Стрёммен он взирает, высок, черноволос.
И всех нас восхищает его орлиный нос.
В руке король сжимает державный скипетр свой.
Его он простирает над нами и страной.
Да, важных птиц немало слетало с дальних сел.
Карл Юхан, он — царь-птица, и ворон, и орел.
Он честь на поле брани и славу заслужил,
Гнездо уппландских Васов в Стокгольме заселил.
Стоит король Карл Юхан на Мурском берегу,
Коль он протянет руку — пожать ее могу.
Он мне, простому парню, улыбку подарил
И тонкими устами со мной заговорил.
Пусть он не далькарлиец (и я ведь не француз!),
Слова, как гром небесный, гремят из этих уст.
Приказ отдать он может на языке любом —
Придворные и слуги исполнят их бегом.
А если улыбнется, увидят все вокруг,
Что доброту он прячет от свиты и от слуг.
Но знает наш Карл Юхан, что весь честной народ
Добро его заметит, любовь его поймет.
Он рад бы в авантюры со всех пуститься ног,
Но, долг свой исполняя, себя он превозмог.
Карл Юхан! О Карл Юхан! Тебя забрал Господь.
Твоя душа на небе, земле досталась плоть.
Картину погребенья хранит старинный холст:
Несут под марш «Карл Юхан» героя на погост.
Несут далекарлийцы гроб тяжкий на плечах.
Печаль навек застыла в заплаканных очах.
Тебя мы не забудем, наш сказочный король.
В старинной шведской саге твоя прекрасна роль.
Ты словно птица Феникс из пепла восстаешь,
Сквозь войны и пожары спасенье нам несешь.[15]
Оскар I — самый неприметный, самый блеклый из Бернадотов. Конные памятники его отцу и его старшему сыну красуются на центральной площади Стокгольма. Но где же памятник Оскару I?
Одни ученые мужи считают его человеком слабым и достойным сожаления, другие же, не менее ученые мужи, наоборот, причисляют его к «нашим великим и значительным королям», выдвигая мотивацию, с которой не поспоришь, — все его реформы. Тем не менее среди королей династии Бернадотов Оскар I остается самым неприметным. Он сменил на троне одного из ярчайших и наиболее значительных королей, каких имела страна, а наследовал ему один из самых малозначительных, зато самый любимый народом. Судьба не благоволила благородному и даровитому Оскару I. И конного памятника он, как сказано выше, не имеет.
Правил он пятнадцать лет, меньше всех Бернадотов, чуть дольше сына, Карла XV, который, кстати, в течение двух последних лет жизни Оскара I был регентом. Ныне об Оскаре I, вероятно, знают, что он благосклонно относился к прогрессу и имел детей с актрисой и что Стриндберг[16] полагал, будто он заразил ее сифилисом и сам умер от этой болезни. То и другое не соответствует действительности, на самом деле король скончался от опухоли мозга.
Заслуги его вправду значительны. Многие важные реформы и в последние годы правления его отца, и в собственное его правление стали возможны именно благодаря ему. Ради монархии он успешно предпринял важные усилия: обеспечил дальнейшее продолжение династии, оставив четверых сыновей, и подобно отцу продолжал править под либеральным флагом, но вдали от парламентаризма.
Имя Оскар стало в Швеции обозначением целой эпохи, как имя Виктория в Англии. Марки обуви, крепости, названия населенных пунктов, средней руки анекдоты — повсюду обнаруживается Оскар. Виной тому не всегда Оскар I, столь же часто это Оскар II, его сын, но как раз с Оскаром I (1799–1859) это имя вошло в шведскую историю. Родился он на улице Сизальпин в Париже. «Это я придумал назвать его Оскаром!» — говорил на старости лет Наполеон, поскольку в то время, когда его бывшая пассия родила будущего шведского короля, будущий император Франции с огромным восторгом читал французский перевод шотландской подделки — «Поэм Оссиана». В ту пору эти стихи совершали триумфальное шествие по Европе. Их считали подлинными героическими сказаниями древности, тогда как на самом деле их сочинил Макферсон[17].
По мнению историков, претензии Наполеона были столь же необоснованны, сколь и утверждения Макферсона, будто «Поэмы Оссиана» — подлинная древность. Но если некто напишет, что Оскар — «имя скандинавское», то фактически не погрешит против истины. Прежде чем в Шотландии появился Оскар, в Исландии имелось вполне скандинавское имя Асгейр, по-шведски Асгар, а по-англосаксонски Осгар, не говоря уже о том, что существовала и латинизированная форма Ансгарий.
Маленький Оскар Бернадот был идеальным кронпринцем. Да, сначала, разумеется, кронпринцем был его папенька Карл Юхан, Оскар же стал наследным принцем только в девятнадцать лет. Высокий, элегантный, красивый, одаренный, он получил основательное образование и имел, пожалуй, лишь один изъян: как и отцу, ему недоставало живости ума. Отец очень его любил: сохранилась нежная переписка, не по годам серьезная со стороны сына, как часто бывает в высокопоставленных семьях. Юным кронпринцем он порой изрядно хворал. Однажды, когда он слег в «лихорадке», даже опасались за его жизнь. Потрясенный Карл Юхан заперся в своих покоях, плакал от отчаяния и молился.
Отношения между отцом и сыном отличались не только доверительностью и нежностью. Перед нами один из тех любопытных случаев в истории, когда сильный и деспотичный отец сознательно воспитывал у многообещающего и даровитого сына куда более либеральные взгляды, чем позволял иметь себе самому.
Хотя Карл Юхан не был этаким восточным деспотом, шведский народ все ж таки роптал под его решительной, пусть и просвещенной деспотией. Признанно либеральный кронпринц Оскар стал надеждой нации. Во многих тогдашних свидетельствах о том, как его любили, сквозит искренность, это не просто обычные реверансы перед королем. Кронпринц подавал надежды, что удастся избежать тревоги и нестабильности, какие последовали за низложением Густава IV Адольфа и продолжились, когда искали преемника Карлу XIII. То, что во многих уголках мира преобладает наследственная монархия, объясняется простым обстоятельством: при наследственной передаче власти есть риск получить плохого короля, но куда хуже хаос, который может возникнуть при передаче трона иным способом.
В молодости кронпринц Оскар пел, танцевал и скакал верхом — при всеобщем одобрении. Публиковал прогрессивные статьи и трактаты за вполне прозрачной подписью, а его книгу о желательных аспектах тюремных реформ перевели на многие языки. Когда оппозиционная пресса рассуждала о «Будущем», порой это был псевдоним для кронпринца. Некоторое время даже поговаривали о том, не заставить ли Карла Юхана отречься от престола, дабы поскорее посадить на трон Оскара. Но Оскар был идеальным кронпринцем: он и внушал либеральные надежды — что одновременно их успокаивало, ведь «Будущее» рано или поздно непременно наступит, — и оставался лояльным и преданным сыном, который нежно любил отца. И скорбел, когда отец, старый и наконец-то вновь любимый народом, приказал долго жить.
