Дмитрий Быков - Статьи из журнала «Компания»
Французские беспорядки оказались как нельзя на руку русским националистам. Это наводит на мысль о том, что миром правят никак не сионские мудрецы: какой тайный совет яйцеголовых умудрился бы так все предусмотреть, чтобы в России отменили интернациональный праздник 7 ноября и ввели национальный — 4-го, а во Франции в это время вспыхнул бунт мигрантов? Многие на знаменитом «правом марше» так и говорили: «Не примем мер против нелегальной миграции, будем и дальше терпеть жидов и хачей — будет, как в Париже и вокруг».
Мысль здравая: если государство само станет главным насильником, количество низового насилия резко уменьшится. Если бы во Франции вовремя перебили всех инородцев, ноябрьских событий, разумеется, не было бы. Правда, не было бы и самих инородцев: вряд ли им захотелось бы ехать в страну тотального арийского диктата. В Германию тридцатых никто особо не рвался — а оттуда, напротив, многие унесли ноги, чем и спаслись. Есть, правда, мнение, что бунт мигрантов во Франции был как раз реакцией на чересчур резкие заявления министра внутренних дел Николя Саркози, но одно дело — заявления, а другое — целенаправленная политика по уничтожению мигрантов. Если б их уничтожали, они бы, небось, не рыпнулись. Есть еще мнение, что толчком для бунта послужило убийство полицией двух цветных юношей — но если бы цветных юношей убивали регулярно, никто бы, конечно, не бунтовал. Террор парализует лучше всякого нервно-паралитического газа.
Разница между активистами «правого марша» и министром Николя Саркози, правда, все равно имеется. Николя Саркози лично принял вдову француза, погибшего во время беспорядков, и родителей тех самых юношей, из-за которых все началось. Цель Саркози — установление порядка, и если он называет наркоторговцев мерзавцами (что считается очень неполиткорректным и вызывает бучу в парламенте), то уж никак не потому, что они приезжие. Что до борцов с нелегальной миграцией, им никакого порядка устанавливать не хочется. Кроме так называемого «русского порядка», при котором они будут иметь право бить всех по роже и по паспорту. То есть цель Саркози — прекратить избиение, а цель активистов «правого марша» — сделать его постоянным. Им очень нравится бить жидов и хачей и самоутверждаться таким образом. Можно придумывать этому занятию разные названия — изучение истории родного края, празднование победы над поляками, осенняя бодрая разминка юных культуристов, борьба с засильем инородцев на московских рынках… Названий много, а суть и цель — одна, и она нам знакома.
Поэтому пусть они не врут, что стараются предотвратить Париж. Они хотят, чтобы Париж тут был всегда.
Правда, есть некоторое но. Гастарбайтеры в России живут гораздо беднее своих французских собратьев. И ведут себя намного тише. И о правах своих не заикаются. Так что если к нищенским зарплатам и хамству коренного населения прибавятся еще и избиения, к которым призывают скины всех мастей, — они ведь могут и не выдержать. И тогда французские беспорядки с поджогом машин и уличными драками покажутся детским садом — потому что перечень претензий, которые могут предъявить пришлые жители окраин к коренным жителям центра, в России много длинней.
Ох, погляжу я тогда на защитников русской державности и расовой чистоты. Сначала — на их беспомощные кулачки, годящиеся только для публичного «хайль». А потом — на их сверкающие пятки.
19 ноября 2005 года
№ 391, 21 ноября 2005 года
Без сожаления
Дело Иванниковой вроде как завершилось. Прокуратура окончательно отказалась от всех претензий. Сторонники жестких мер, защитники общественной морали и поборники смертной казни могут торжествовать: женщины вправе защищаться от насильника. В том числе ножом. И даже убивать насильника в превентивном порядке.
Честно говоря, мое отношение к делу Иванниковой менялось очень сильно. Поначалу, узнав о нем в пересказе друзей, я почувствовал горячее сочувствие к девушке, защитившейся от агрессивного ночного водителя. Мое поколение хорошо помнит очерк Ваксберга «Завтрак на траве» о том, как простой скромный совслужащий в порядке необходимой обороны случайно убил пьяного бандита, защищая себя и свою семью. И получил восемь лет. А когда его чудом оправдали (после вмешательства «Литературной газеты», тогда еще пристойной), он сказал корреспонденту: в другой раз я никогда бы уже не стал защищать свою семью!
Потом я увидел Иванникову. И тут, знаете, многое переменилось. Дело не в ней, не в ее поведении, не в поведении ее защитников. Не в сомнительных и спорных обстоятельствах дела. И даже не в том, что ее чуть не возвела в ранг национальной героини такая сомнительная организация, как Движение против нелегальной миграции. Все это побоку — я умею отделять мух от котлет. Для меня, опять-таки, не важна национальность несостоявшегося насильника — да, Иванникову согласно ее показаниям пытался изнасиловать армянин Сергей Багдасарян, так что у ситуации появился малоприятный национальный аспект. Пускай. Меня другое поразило. Александра Иванникова ни разу ни единым словом не выразила сожаления о том, что убила человека. Она ни на секунду не усомнилась в собственной правоте.
Пусть она даже десять раз права — ведь и православное русское воинство, разбив супостата, отправлялось на молебен и замаливало грехи. Убивали ведь, хоть и в честном бою. Значит, надо покаяться. А тут — пусть случайно, но убила ведь человека. С которым, по собственным показаниям, за десять минут перед тем распивала «отвертку». Более того: в разговоре с корреспондентом «Комсомольской правды» Иванникова… улыбалась! Там так и было написано: «Улыбка прячется в уголках губ Александры». Очень умилительно.
Если бы на месте Александры Иванниковой был кто-нибудь другой, хоть с тенью сомнения на лице, без «улыбки в уголках губ», без готовности принять букет роз и денежную премию от ДПНИ, я бы ни секунды не сомневался в правомочности решения, вынесенного прокуратурой. Я не очень люблю, когда говорят «убила и правильно сделала» — об убийстве, вообще говоря, всегда имеет смысл сожалеть. Но другие-то пусть говорят. А вот что сама Иванникова ни слова не произнесла о том, что сожалеет о случившемся, — это уже страшно.
Дело Иванниковой — столь же этапное событие в российской истории, как и «Правый марш» 4 ноября, сериал «Есенин» и многие другие ненавязчивые покамест признаки так называемого национального реванша. Пока еще идеологи этого реванша прячутся за лозунги «Очистим Москву от мигрантов» и «Защитим наших женщин». Но стесняются они все меньше. И очень мне жаль ни в чем не повинную Александру Иванникову, которой в истории, кажется, уготована примерно та же роль, что и ни в чем не повинной Лидии Тимашук.
28 ноября 2005 года
№ 392, 28 ноября 2005 года
«Родина» знает
История про ученика чародея, вызвавшего силы, которые он разбудить-то разбудил, да заклясть оказался не способен, известна человечеству столько же, сколько существует черная магия. И все еще никого ничему не учит. Всем кажется, что уж они-то — способные ученики, и дух у них вызовется правильный, неагрессивный, и управлять им они смогут мягко, необидно — он напугает, кого надо, исполнит пару желаний и нырнет обратно в лампу.
Наверное, Гитлер был зачем-то нужен Гинденбургу. Очень многим казалось, что хуже красных нет ничего — а потому потерпим коричневых. Страх перед красными до сих пор так силен именно потому, что у них все получилось. Они взяли власть в самой большой стране на свете. Поэтому кое-кто боится коммунистов до сих пор. Между тем, к сожалению, коммунисты — далеко не худшее, что может случиться. Они, конечно, ужасно примитивные люди, ибо делить землян по имущественному признаку или по социальному происхождению может только тупой ученик Маркса, мелкий материалист, лавочник. Но есть принципы более низменные — например, расовый. Потому что имущественное наше положение еще хоть в какой-то степени зависит от нас, а раса — голая имманентность, голос крови. Можно стать богатым, но нельзя стать негром. Правда, у Майкла Джексона получилось наоборот, но ничего хорошего все равно не вышло. Коммунизм — предпоследняя стадия массового безумия. На классовую утопию найдется расовая. Побеждать коммунистов еще большей простотой — занятие сомнительное. У Гинденбурга получилось — и Германия, счастливо избавившись от коммунизма, влипла в такое, чем до сих пор пугают детей. Сегодняшняя Россия тоже очень боится коммунистов — вероятно, потому, что они все еще напоминают о социальной справедливости, требуют какого-то там бесплатного образования и пристойной медицины… Их уже, конечно, мало кто слушает, но Кремлю они кажутся очень грозной силой. И тогда Кремль выдумал «Родину». Подсадил в организм раковую клетку — пусть, мол, она уничтожит лишние органы. Лишних органов, положим, не бывает, ну да ладно — с таким проектом еще можно бы мириться. Раковые клетки, однако, быстро дают метастазы по всему организму — и скоро бороться с болезнью не может даже тот, кто ее инспирировал.
