В. Нюхтилин - Будущее настоящего прошлого
Вот и второй ответ на наш вопрос — зачем нам это надо? Нам это надо, потому что случайность — это не отклонение от основ существующего, а непосредственно основа существующего. И высокомерно переступать через него, объявляя его попутчиком основных процессов, это близоруко пропускать непосредственную основу всего происходящего.
Итак, случайность системообразует существование нашего мира, как совершенно неожиданно мы для себя выяснили. Неплохой вывод, но нетрудно заметить, что данный вывод неплох просто как отражение свойств взаимодействия систем, где всё, что вне каждой системы, для нее случайно. Чтобы идти дальше, нам следует вернуться к парадоксальности перехода этих двух понятий друг в друга — случайности и закономерности. Надо вспомнить то, с чего мы начали — с проблемы перехода случайного в закономерное. Иными словами, теперь, осознав истинную роль фактора случайности, как обеспечивающего мир явления, нам следует опять вернуться к тайнам и загадкам, потому что подобный переход случайного в закономерное — самая большая тайна и загадка нашей жизни.
В чем же здесь основная тайна? В том, что случай может переходить в закономерность сам из себя, создавая из своих собственных характеристик и свойств некие четкие закономерные явления. Это парадокс, и парадокс глобальный. Но он редко замечается в силу того, что человек никогда не оценивает что-либо реально наблюдаемое, как таинственное или парадоксальное. Привычное и многократное для нашего взора никогда не кажется нам странным, хотя переход случая в закономерность должен нами расцениваться именно как нечто невероятно странное.
Вот пример. Один человек целый месяц бросал монетку и записывал, что получилось — «орел» или «решка». Для чистоты эксперимента он не прерывал своих занятий даже в выходные и в праздники. Через месяц у него получилось практически равное количество «орлов» и «решек». Так был экспериментально подтвержден закон больших чисел. Закон!!! Случай переходит в некий закон! Это кажется вполне естественным, но, положа руку на сердце, признаемся — разве не странно, что варианты реализовались поровну? Разве вот такое равное распределение не является тайной в том смысле, что оно законодательно, то есть уже совершенно не случайно, хотя и рождается именно из случайного? Если всё это есть проявление только случайных итогов различных вариантов, то никакого закона не должно быть, потому что в одном случае эти случайные итоги дадут равное распределение, а в другом не дадут. Но это распределение всегда именно равное, и это уже есть закон, и, следовательно, уже никакого случайного набора итогов не может быть. Что мешает «орлу» выпасть в три раза чаще, чем «решке»? Закон больших чисел может это описать по конечному итогу, но он не может объяснить этого по физическим причинам нарастания подобной закономерности от броска к броску (весом монетки, материалом стола, амплитудой подбрасывающего движения и т. д.). Отсюда вывод — проявляющаяся закономерность не имеет объяснений на уровне физического состояния, физических обстоятельств и вообще на уровне физических причин. Существуют какие-то нефизические способности случайного переходить в закономерное.
Сам по себе пример с монеткой кажется не очень веским основанием столь опасного для некоторых мировоззрений вывода, но, во-первых, тайны не могут присутствовать повсеместно и валяться под ногами. Их не может быть много. Достаточно и этой одной, но действительно имеющей место и воспроизводимой по желанию любого. А поскольку тайн не может быть много, то мы не обязаны искать достаточную статистику случаев, подобных подбрасыванию монетки. Достаточной статистикой, то есть количеством, здесь ничего не решается. Хотя, можно вспомнить все тот же пример с рождением девочек и мальчиков, где также абсолютно случайное переходит в абсолютно закономерное не по физическим обстоятельствам. Это тоже тайна. Можно вспомнить и саморегуляцию некоторых популяций насекомых или грызунов, когда при достижении ими некоего предельного числа, у них резко падают темпы воспроизводства, или даже начинается физически ничем не объяснимый мор до тех пор, пока их численность не придет в положенную кем-то норму. Причем, и насекомым и грызунам хватило бы еды и всего остального при любом экспоненциальном росте, а когда перестало бы хватать, то тогда уже именно определенные физические причины начали бы ограничивать их численность. Но ограничение популяций наступает задолго до вообще возможного предела обеспеченности условиями окружающей среды. Здесь тоже все происходит не по физическим причинам. И благодаря этому, кстати, человечество не знает такого, скажем, смертоносного кошмара, как нашествие миллиардов крыс или бесчисленное размножение тараканов. Человечество проиграло бы крысам или тараканам. У слонов, скажем, или у тигров, выиграло бы — по пуле для каждого нашлось бы. Нашествие некоторых животных человечество вообще даже само организует огромными усилиями (коровы и свиньи). Но физические причины препятствуют. А грызунам и насекомым ничего физического не препятствует, кроме чего-то нефизического. Кто-то оберегает человечество. Но нам важна сейчас актуальная на данном этапе мысль — нечто, не определяемое никак физически, очень твердо может управлять физическим.
История с монеткой, да и вообще принципы статистического предсказания, говорят нам о том, что на физическую механику процессов каким-то регулирующим образом действует некий невидимый и неощущаемый нами калькулятор, регистрирующий состояние физического процесса и корректирующий нормальное распределение его случайных результатов. Это происходит там, где случай переходит в закон. Случай, таким образом, связан с чем-то таинственным, если не сказать — с потусторонним. Причем, это потустороннее случаем командует и распоряжается.
Что-то такое совсем не из наших знаний и понятий реально формирует закономерности из случайного. Само же это не может происходить, раз уж это происходит. Что-то или кто-то должен за этим стоять в качестве осмысленной причины. Вообще, даже сам закон больших чисел можно объяснить только тем, что на количественно незначительном для какого-то эталона уровне какая-то случайность беснуется, как хочет, но как только результаты этой случайности достигают размеров, серьезно значимых для какого-то мерного стандарта, как тут же начинается обуздание случайности и приведение беспорядка в порядок. Ведь, именно таким образом закон больших чисел и фиксирует эти странности со случаем — сначала полный разброд и никакой закономерности, а чем дальше количественно продолжается процесс, тем четче ниоткуда начинает видеться какое-то корректирующее воздействие на его результаты. Зная об этом, закон больших чисел всегда очень смело предсказывает результат, потому что дело не в числах, а в том, что, когда их становится много, кто-то начинает на них обращать внимание и начинает ими командовать. Закон в данном случае отражает именно это. Никакой внутренней закономерности чисел или физических обстоятельств он не только не отражает, он об этом даже и не задается в своих задачах. Потому что, если бы такие закономерности были, то они проявлялись бы изнутри физического немедленно, не дожидаясь какого-то необходимого количественного порога. Тогда это был бы уже не закон больших чисел, а просто закон, который сразу на всех первых числах вступал бы в действие. Таким образом, какое-то время случайное остается случайным по физической природе процесса, но потом оно становится закономерным уже не по физической природе, в вопреки физическому. Если закономерность произрастает не из физических обстоятельств и даже вопреки им, то — откуда?
Пока трудно сказать, но понятно одно — в процессах случайного, если они нарастают количественно, возникает какой-то законодательный окрик чего-то потустороннего, распространяющийся на все поползновения случаев нарушать некую программу статистически необходимого (орлянка, распределение новорожденных по полу) или физически допустимого (популяции фауны и физические процессы микромира). И здесь мы касаемся одной очень интересной проблемы вероятностной статистики вообще и прогнозов на ее основе.
Дело в том, что статистика может описать вероятность того или иного события, но она никогда не будет настаивать, что данное событие осуществится именно с данной вероятностью. Никогда, ни один специалист по теории вероятности не станет, не только ручаться, что все произойдет в соответствии именно с его расчетами, но даже более того — он будет настойчиво предупреждать, что вероятность частоты события, которую он просчитал, не будет приниматься реальным миром во внимание, и все может произойти по-всякому, хотя и близко к его прогнозу. То есть, при прогнозе вероятного статистика дает некую ориентировку, но никак не твердый прогноз.
