Наталья Гриб - Газовый император. Россия и новый миропорядок
Первый вице–премьер Белоруссии Владимир Семашко летом 2006 года нашел, как казалось властям Белоруссии, удачный компромисс. Он подтвердил готовность создать на базе «Белтрансгаза» международный газотранспортный консорциум по образу и подобию украинского, но с одной оговоркой – допуском белорусов к ресурсной базе России. «Мы готовы обменяться активами – 50% „Белтрансгаза“ отдать белорусско–российскому СП по транспортировке газа, – цитировало в то время информагентство ИТАР–ТАСС Владимира Семашко. – Но взамен мы хотели бы получить активы газодобывающих компаний в структуре „Газпрома“, которые позволят нам добывать в России 10–12 млрд кубометров газа». Цель – гарантировать поставки дешевого газа для Белоруссии.
В ответ «Газпром» в довольно жесткой форме дал понять, что предлагаемый Белоруссией сценарий перемирия не вписывается в существующую структуру отношений «Газпрома» с иностранными компаниями, которых газовая монополия напрямую к добыче газа в России не допускает. В Москве потеряли всякую надежду на получение контроля над «Белтрансгазом». С 1994 года, «Газпром» предпринимал многочисленные попытки купить этот актив, однако каждый раз его инициатива тонула в коридорах белорусской бюрократической системы. Александр Лукашенко после длительных коммерческих переговоров каждый раз запрещал приватизацию и продажу магистральных трубопроводов.
Но на этот раз лед тронулся. К концу июля 2006 года правительство Белоруссии и «Газпром» наконец выбрали оценщика белорусских газопроводов. Им стал один из крупнейших кредиторов «Газпрома» – нидерландский банк ABN Amro. Во избежание очередных манипуляций с гарантиями в энергетической сфере зампредседателя правления «Газпрома» Александр Рязанов предупредил: «Цены в 2007 году все равно будут рыночными, но мы готовы погасить часть стоимости газа за счет приобретения активов по рыночным ценам».
За месяц до этого, 23 июня, Минск впервые начал коммерческие переговоры с «Газпромом», исходя из цены на газ, предложенной монополией. Глава «Газпрома» Алексей Миллер и вице–премьер Белоруссии Владимир Семашко договорились составить «список предприятий Белоруссии, представляющих интерес для „Газпрома“, с учетом „повышения цены на газ“». Пресс–секретарь главы «Газпрома» Сергей Куприянов уточнил, что перечень активов стоимостью $10 млрд будет согласован к августу. Российскую монополию интересовало, по словам ее руководителей, получение контроля над магистральными газопроводами «Белтрансгаза», распределительными сетями «Белтопгаза» и Мозырским нефтеперерабатывающим заводом, который на 42% уже принадлежал «Газпрому».
Летом 2006 года заместитель председателя правления «Газпрома» Александр Рязанов впервые официально заявил, что российская монополия вводит единую рыночную политику расчета цен на газ для всех стран СНГ. «Мы не собираемся дотировать СНГ. Мы хотим продавать газ, исходя из принципа равнодоходности, то есть на базе цены газа на границе Германии минус транспортные расходы до страны СНГ», – пояснил он. Заявление господина Рязанова должно было продемонстрировать принципиальную рыночную позицию «Газпрома» в отношениях как со странами СНГ, так и Евросоюза накануне саммита G8 в Петербурге.
Германия была выбрана базой для формирования цены потому, что она была и остается первым и крупнейшим потребителем российского газа (34–36 млрд кубометров в год) в Центральной и Западной Европе. В 2006 году газ «Газпрома» стоил для Германии $250 за тыс. кубометров. «Мы послали контракт в Белоруссию, где указана стартовая цена $200 и формула цены с привязкой к европейской корзине нефтепродуктов, – отмечал тогда Александр Рязанов. – К Белоруссии мы применим его в 2007 году».
«Газпром» так и не выставил счет в $200 за тыс. кубометров Белоруссии ни в 2007, ни в 2008, ни в 2009 годах. Хотя в бюджете российской монополии на 2009 год, утвержденном в конце 2008 года, записаны среднегодовые цены на 2009 год – $229, на 2010 год – $278, на 2011 год – $268. Впрочем, в 2009 году этот бюджет был пересмотрен. Все это лишь свидетельство того, что ценовые переговоры – это искусство, а не математика. Например, в ходе переговоров Германия в качестве базовой цены была заменена Польшей для Белоруссии и Венгрией для Украины. Эта замена привела к резкому повышению цен на газ для Украины, но не для Белоруссии.
Газовые договоры – это всегда искусство компромисса между противоречивыми позициями продавца и покупателя. А блеф – это искусство газовых королей, позволяющее добиться уступок, которые еще вчера казались невозможны. Как, например, можно объяснить при помощи простой коммерческой логики тот факт, что Белоруссия получила среднегодовую цену на 2009 год в $148,9 за тыс. кубометров, а Украина – $228,9 при прогнозе среднеевропейской цены – $280? У этих стран одинаковая 20% скидка к западноевропейским ценам. Правда, при поставках газа в Белоруссию «Газпром» не платит экспортную пошлину, которая составляет 30% суммы контракта, но все равно эти цены не выглядят сопоставимыми.
В конечную цену газа в СНГ входит ряд ингредиентов внешнеполитической и военно–промышленной кухни. И я лишь приветствую способности белорусских переговорщиков добиваться поставленных целей и удерживать цены на газ на заданном уровне. Объяснить логически, за счет чего это происходит, могут только газовые короли Путин и Лукашенко.
Мирный договор с контрибуцией
Бессонная ночь с 31 декабря 2006 года на 1 января 2007 года дорого обошлась белорусам. Вице–премьер Белоруссии Андрей Кобяков, до тех пор нечасто фигурировавший в переговорах с Россией по газу, проводил уже не первые сутки в офисе «Газпрома» в Москве. Он, как официальный представитель Минска, пытался убедить российскую монополию в том, что цены на газ для Белоруссии не стоит поднимать выше $55 за тыс. кубометров с учетом 13% роста цен на внутрироссий–ском рынке. Однако «Газпром» стоял на своем. Когда до боя кремлевских курантов в новогоднюю полночь оставалось несколько минут, Андрей Кобяков все же поставил подпись под соглашением, предусматривающим повышение цен на газ для республики до $100. В результате чего Белоруссия навсегда потеряла возможность покупки дешевого газа и вынуждена была заплатить $2 млрд в 2007 году вместо $950 млн – в предыдущем. Впрочем, это были самые низкие цены на российский газ за пределами России.
Когда по итогам второй газовой войны Москвы и Минска в 2006 году мне стало известно о готовящемся повышении цен на газ до $200 за тыс. кубометров, я опубликовала эту информацию. Власти Белоруссии так обиделись на подобную публичность, которая была коммерческой тайной до моих публикаций, что вычеркнули «Коммерсантъ» из перечня периодических изданий, разрешенных к распространению в Белоруссии. Следует отдать должное мастерству переговорщиков из Минска, что по итогам длительных дискуссий им удалось сохранить цены на газ в 2007 году на прежнем уровне .
Самой большой уступкой, на которую наконец согласился Александр Лукашенко, была продажа 50% акций «Белтрансгаза» «Газпрому» за $2,5 млрд равными частями в 2007–2010 годах. Но, как позже выяснили в Москве, этот пакет не дает «Газпрому» права оперативного управления компанией и принятия стратегических решений без согласия Александра Лукашенко. Так что прибыль компании по–прежнему определяет белорусский президент, а не российский акционер. «Газпром» попытался договориться о покупке еще одной акции «Белтрансгаза», но не смог. Тогда Белоруссию наказали рублем.
Белоруссия всегда сохраняла ставку на транзит газа очень низкой, порой даже ниже, чем в России, поэтому она не рассчитывала на значительные доходы за транзит. В сложившейся ситуации казалось, что выплата российской монополией первых $650 млн за 12,5% акций «Белтрансгаза» облегчит платежный баланс Белоруссии. Однако летом 2007 года российский Минфин отказался выдать обещанные при подписании соглашения о создании СП $1,5 млрд кредита правительству Белоруссии, а «Газпром» в итоге оформил платежи, не выводя деньги за пределы московской кольцевой дороги. Это было сделано путем передачи платежного поручения Газпромбанку для расчетов с «Белтрансгазом» за акции и возврата их в «Газпром» в качестве платежа за газ.
Подписанное в последние минуты 2006 года «газовое перемирие» между Россией и Белоруссией практически сразу же омрачилось началом новой войны, на сей раз – «нефтяной». С января 2007 года президент России Владимир Путин распорядился прекратить реэкспорт российской нефти и нефтепродуктов с территории Белоруссии.
Нефть в отношениях России и Белоруссии всегда играла важнейшую роль. Через территорию Белоруссии в разные годы проходило 50–90% российской нефти на экспорт. Минск владел монопольным правом на ее транзит, так же, как Киев – газа. Из $16 млрд товарооборота в 2005 году на нефть приходилось $4 млрд. Эти цифры объясняются просто: в Белоруссии работают два нефтеперерабатывающих завода суммарной мощностью до 23 млн тонн, позволяющие вырабатывать из нефти до 84% светлых нефтепродуктов (бензин, газойль, керосин, растворители).
