Дмитрий Верхотуров - Суворов врет! Потопить «Ледокол»
Герман Геринг, который в октябре 1936 года стал уполномоченным по четырехлетнему плану, ответил на продовольственный кризис декретом от 23 мая 1937 года. Декрет устанавливал право государства назначить управляющего в те хозяйства, которые не выполняют заданий четырехлетнего плана. Речь идет в первую очередь как раз о наследственных дворах.
Урожай 1937 года был неплохой, а урожай 1938 года был даже назван «исключительно высоким». Однако существенного облегчения продовольственного положения это не принесло. Гитлеровское руководство, столкнувшись с продовольственными затруднениями, с которыми не могло справиться, активизировало подготовку к войне. Гитлер откровенно боялся нового продовольственного кризиса: «Если мы не выступим до 1943–1945 годов, то вследствие отсутствия запасов каждый год может наступить продовольственный кризис, для преодоления которого нет достаточных валютных средств. В этом следует усматривать «слабую сторону режима». К тому же мир ожидает нашего удара и из года в год предпринимает все более решительные контрмеры. Поскольку мир отгородился, мы вынуждены наступать. Какова будет в действительности обстановка в 1943–1945 годах, сегодня никто не знает. Определенно лишь одно, а именно: что мы не можем дольше ждать», — заявил он 5 ноября 1937 года[54]. Хороший урожай фюрера явно не обрадовал.
Потому значительная часть поступлений зерна пошла на склад. В Германии создавались крупные военные продовольственные запасы. В них шел не только немецкий урожай, но и активизировалась закупка продовольствия за рубежом. Динамику сбора основных хлебов (пшеница, рожь, ячмень, овес) и импорта в Германию можно отобразить в следующей таблице[55]:
(тыс. т) 1922–1925 1926–1929 1930–1933 1934 1935 1936 1937 1938 Сбор 16 770 21 061 22 806 21 616 21 987 21 866 22 321 26 363 Импорт 2819 5224 1990 1521 1073 383 3981 4015
В этой таблице виден резкий, десятикратный рост импорта зерновых в 1937 году. В 1938 году продовольствие стало поступать из Австрии и Судетской области. В 1938 году запасов основных хлебов было около 3–4 млн тонн, в том числе 1,5 млн тонн пшеницы. Высокий урожай 1938 года позволил довести запас по пшенице до полуторагодового объема потребления, т. е. примерно до 7,5 млн тонн[56]. Этот запас не просто хранился в амбарах, а перерабатывался для использования на войне. Есть воспоминания ряда ветеранов, которые захватывали немецкий хлеб выпечки 1938 или 1939 года, герметично упакованный и не черствевший. Кроме того, в запас было сложено 500 тысяч тонн жиров[57].
В это же время Имперское министерство продовольствия и сельского хозяйства составляло и рассылало ежемесячные циркуляры о «порядке питания» населения. Например, такой циркуляр на январь 1938 года предписывал населению сократить потребление масла, сала, свинины, растительных масел, яиц и даже маргарина[58]. Известный лозунг: «Пушки вместо масла» в Германии перед войной выполнялся с исключительной тщательностью.
Все это было вполне продуманной и целенаправленной политикой подготовки к войне, охватывающей как экономические, так и социальные аспекты. Во-первых, закон о наследственных дворах создавал крестьянскую массу, голодную и обездоленную, которую нацисты сумели обмануть и толкнуть на войну, пообещав наделить их захваченной землей. Во-вторых, на оставшихся в деревне крестьян был крепко надет хомут подготовки к войне, мелочно регламентированного производства и полного хозяйственного бесправия крестьянина. Им государство давало разные мелкие подачки, но в целом о правах и свободах советского колхозника немецкие наследственные крестьяне могли только мечтать. В-третьих, вся Германия на несколько лет была посажена на голодный паек, чтобы обеспечить накопление военных продовольственных фондов; нацисты заставляли людей голодать и недоедать ради подготовки к войне. В-четвертых, последовательно отсекались все средства и способы невоенного решения продовольственного кризиса, оставлялся только грабеж захваченных земель, который развернулся вскоре после начала войны.
Этот обзор предвоенного продовольственного кризиса в Германии, написанный на основе довоенных статданных и довоенных советских публикаций, показывает, что у советского руководства не было особенных иллюзий относительно положения в Германии, и было понимание, что все это не может кончиться ничем, кроме войны. Развивающийся мировой кризис не давал Германии особых шансов на исправление хозяйственной ситуации без коренного переустройства хозяйства. В довоенных публикациях прямо и ясно указывалось, что кризис был следствием подготовки Германии к войне.
Голод был причиной, по которой Германия начала Вторую мировую войну. Голод сопровождал Германию в Первой мировой войне, после ее окончания (в особенности сильно голодали безработные, их суточный рацион в 1927 году составлял от 414 до 1179 калорий в день[59]), во время депрессии и после прихода к власти Гитлера, который вполне сознательно держал немцев на голодном пайке. Голод стал одним из главных средств превращения немцев в нацию грабителей. Вторая мировая война началась почти в буквальном смысле с голодухи.
Глава вторая
БОЛЬШЕВИКИ ПРОТИВ ГОЛОДА
Мне, вне всякого сомнения, скажут — что, мол, такое голод в Германии, когда был голод в СССР. Виктор Суворов сделал тему голода в СССР одним из ключевых элементов своей «концепции» и на эту тему напирает при всяком удобном случае. Правда, не вдаваясь в детали, а больше налегая на эмоции. Например, вот так: «Результат коллективизации и последовавшего за ней голода — это 10–16 миллионов убитых, растерзанных, погибших в лагерях. Над страной во весь свой огромный рост поднялся призрак людоедства…»[60]. Подобных высказываний у него много, почти в каждой книге он хоть раз, да вворачивает словцо о детях, заморенных голодом.
Общая линия у него такая: коммунисты морили людей голодом ради оружия: «В Советском Союзе дело обстояло наоборот: население, в том числе и детей, подвергли страшным бедствиям, чтобы получить оружие»[61]. Если совсем кратко: голод ради оружия.
Конечно, когда он сбежал в Великобританию, он там начитался всякой низкопробной разоблачительной литературы, вроде того же Роберта Конквеста, которого он упоминает в «Ледоколе», полностью и безоговорочно в нее поверил. Виктор Суворов никогда землю не пахал, хлеб не сеял и даже картошку не сажал и не убирал, потому в этих откровенных бреднях он не усомнился. Не было у него никаких, даже приблизительных, познаний в хозяйственной истории Советского Союза, что доказывается хотя бы тем, что он во всех своих книгах ни одной работы по хозяйственной истории не цитировал и не упоминал. Полжизни в сапогах, eine Kolonne marschiert, zweite Kolonne marschiert… и так далее.
Для любого имеющего хоть минимальную начитанность в хозяйственной истории и имеющего хоть приблизительное представление о том, как хлеб растят, совершенно очевидно, что эти тезисы Виктора Суворова ошибочны и даже бредовы.
Причины голода
Голод среди крестьян был обычным явлением в дореволюционной России, только сейчас очень многие об этом вспоминать не хотят. Например, большой голод был в 1891/92 году, когда неурожайными годами стали 1890 и 1892 год. Такое близкое сочетание неурожайных лет вызвало большое бедствие, голод поразил 29 губерний и голодало 30–35 млн человек.
По дореволюционным оценкам, умерло от голода от 400 до 600 тысяч человек, и отмечается, что особенно велика была детская смертность. Эта была сильно заниженная оценка, пересчет с учетом неправославного населения показал сверхсмертность в 941,5 тысячи человек. Однако гибель почти миллиона человек
Виктором Суворовым и его сторонниками в вину царскому правительству не ставится. Подумаешь, померло миллион крестьянских душ…
Подобные голодовки повторялись регулярно в больших или меньших масштабах, так что советские хозяйственники в расчете перспектив урожая принимали один год из пяти неурожайным, и этот показатель был даже заложен в первый пятилетний план. Сочетание двух неурожаев подряд или особо сильная засуха, убивавшая озимые и яровые посевы, вызывала сильный голод с массовой смертностью, от которого крестьянство потом восстанавливалось 2–3 года. Причины регулярных голодовок были в технической слабости мелкого крестьянского хозяйства, в отсутствии правильной агротехники, вспашки, в низкосортных семенах. Это особенно сильно сказывалось в засушливой степной зоне, где и случались самые сильные засухи и голодовки. Между тем опытные хозяйства с приличной агротехникой посевов и обработкой почвы даже в самую сильную засуху получали вполне приличные урожаи.
