Константин Романенко - Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя
Сочувствовал заговорщикам и контр-адмирал Колчак. Он говорил на допросе 24 января 1920 г.: «Лично у меня с Думой были связи, я знал много членов Государственной Думы, знал как честных политических деятелей, совершенно доверял им и приветствовал их выступление, так как я лично относился к существующей перед революцией власти отрицательно, считая, что из всего состава министров единственный человек, который работал, это был морской министр Григорович. Я приветствовал перемену правительства, считая, что власть будет принадлежать людям, в политической честности которых я не сомневался, которых знал, и поэтому мог отнестись только сочувственно к тому, что они приступили к власти».
То есть к февралю 1917 года практически верхушка армии уже была против царя. Его приказы молча саботировались высшим генералитетом. Когда Николай II приказал перевести с фронта в Царское Село Гвардейский экипаж, генерал Гурко выполнил указание только после третьего «напоминания». Организаторам заговора способствовал и министр внутренних дел Протопопов, занимавшийся дезинформацией царя.
27 января начальник петроградского охранного отделения генерал-майор Глобачев доложил Протопопову, что Гучков и Коновалов готовят государственный переворот, а авангардом заговора является рабочая группа военно-промышленного комитета Госдумы, ведущая подрывную работу среди рабочих, призывая к мятежам. Глобачев настаивал на немедленном аресте Гучкова и Коновалова. Однако распорядившись членов рабочей группы арестовать, Протопопов не тронул ни Гучкова, ни его сторонников. Наоборот, он уверял царя, что этого делать не надо, – «опасность миновала, а аресты видных думских деятелей только осложнят отношения власти и Думы». Любопытный факт: еще перед революцией разразился скандал, когда выяснилось, что член Государственной Думы Протопопов получил через Стокгольм взятку от банкирского дома Варбургов. Напомним, что «немецкий» банкир Макс Варбург является зятем «американского» банкира Якоба Шиффа.
Как следует из «Бюллетеня… общины»: «Якоб Шифф был крупнейшим… банкиром во главе банковского дома «Кюн, Леб и Компания». Якоб Генри Шифф родился в 1847 году во Франкфурте-на-Майне, в Германии, в семье банкира (родственник Ротшильда). Получил образование в Германии. В 1865 году приехал в Америку и жил в Нью-Йорке. Здесь он работал в банкирском доме. В 1873 году он вернулся в Германию для налаживания банкирских связей. По возвращении в Америку стал руководителем банкирского дома «Кюн, Леб и Компания», со штаб-квартирой в Нью-Йорке. Его фирма стала главным финансистом Юнион Пасифик (трансамериканской) железной дороги. <…>
Накануне Русско-японской войны фирма Якоба Шиффа предоставила Японии военные займы (при этом Якоб Шифф заставил президента Тафта расторгнуть торговый договор с Россией и предоставление займов России). Мистер Шифф является президентом многочисленных компаний, среди которых: «Центральный трест Компания», «Вестерн Юнион Телеграфная Компания», «Гарантии Траст Компания» (который владел стокгольмским «Ниа Банк») и многие другие…»
Несмотря на наличие в Америке антимонопольного закона, Шерман фактически был монополистом и контролировал все железные дороги. Именно Якоб Шифф организовал «Общество друзей русской свободы». Целью этого общества была агитация за свержение русского царя. Именно Якоб Шифф обеспечил необходимые для русской революции кадры и финансы. Петроградский Совет был образован 24 марта 1917 года, через месяц после Февральской революции. В тот же день, 24 марта, еврейская газета «Нью-Йорк таймс» сообщила, что Якоб Шифф послал поздравительную телеграмму всем членам «Общества друзей русской свободы», в которой он, в частности, сказал: «Надо ли говорить для тех, кто сегодня присутствует на этом митинге, как я переживаю, что не могу праздновать со всеми «Друзьями русской свободы» ту награду, на которую мы так надеялись и за которую так боролись все эти долгие годы».
Нельзя сказать, что и сам Николай II бездействовал. 8 февраля он поручил кадету Маклакову подготовить проект указа о роспуске Думы, поэтому заговорщики решили выманить царя из столицы. Эту задачу поручили генералу Алексееву, находившемуся на излечении в Крыму. 18 февраля он экстренно вернулся в Могилев и немедленно направил императору телеграмму с просьбой срочно прибыть в Ставку. Из Царского Села монарх выехал 22-го; по существу он направлялся в западню, расставленную ему его генерал-адъютантами, но он еще пытался взять ситуацию под контроль.
27 февраля в 10 часов 25 минут вечера генерал Алексеев сообщал в телеграмме генералу Данилову: «Государь Император повелел генерал-адъютанта Иванова назначить Главнокомандующим Петроградским Военным округом; в его распоряжение, возможно скорее, отправить от войск Северного фронта в Петроград два кавалерийских полка по возможности из находящейся в резерве 15-й кавалерийской дивизии, два пехотных полка из самых прочных и надежных, одну пулеметную команду Кольта для Георгиевского батальона, который едет из Ставки».
Генерал Иванов получил широчайшие полномочия: ему были обязаны подчиняться все министры правительства, но ему не дали возможности исполнить распоряжения царя, который к этому времени решил вернуться в Царское Село. 28 февраля в 5 часов утра от могилевского вокзала в сторону Петрограда отошел литерный поезд. Однако до места назначения он не доехал, в 8 часов 1 марта царский вагон загнали в тупик псковского вокзала, а около 10 часов сюда прибыли депутаты Госдумы Гучков и Шульгин. Они привезли заранее заготовленные два варианта отречения.
Оказавшись в Пскове, Николай II полностью оказался в ловушке, расставленной ему его генералами. Г.З. Иоффе пишет, что в Пскове Николай II «был «крепко» зажат своими генерал-адъютантами. Прямое противодействие им в условиях Пскова, где положение контролировал один из главных изменников Рузский, было практически невозможно. В белоэмигрантской среде можно найти утверждение, что если бы Николай II, находясь в Пскове, обратился к войскам, среди них нашлись бы воинские части, верные царской власти. Однако практически он не имел такой возможности, хотя бы потому, что связь осуществлялась через штаб генерала Рузского. В соответствии с показаниями А.И. Гучкова, Рузский прямо заявил Николаю II, что никаких воинских частей послать в Петроград не сможет.
Генерал Алексеев и прибывшие депутаты убедили монарха подписать отречение, правда, не в пользу его сына, как предполагалось первоначально. Давление, оказанное на Николая II, было жестким, но он проявил строптивость и отказался от трона в пользу брата Михаила. Позже, уже под арестом в Царском Селе, он сказал Юлии Ден, указывая на министров Временного правительства: «Вы только взгляните, Лили. Посмотрите на эти лица… Это же настоящие уголовники. А между тем от меня требовали одобрить такой состав кабинета и даровать конституцию».
В 1925 году брат расстрелянного с царской семьей в Екатеринбурге лейб-медика Боткина, Д.С. Боткин писал: «Революция началась задолго до того дня, когда А.И. Гучков и Шульгин добивались в Пскове отречения Государя. Как теперь установлено, Государь фактически был узником заговорщиков еще до подписания отречения. Когда царский поезд остановился на станции Псков, Государь уже не был его хозяином. Он не мог направлять свой поезд согласно его желанию и усмотрению, и самая остановка в Пскове не была им намечена. Генерал Радко-Дмитриев говорил впоследствии, что если бы Государь, вместо того, чтобы ожидать в своем вагоне думских делегатов из Петербурга, сошел бы на станции Псков и поехал в автомобиле по направлению расположений войск вверенной ему армии, события приняли бы совсем иной оборот».
Позже, подтверждая участие военных в осуществлении заговора, генерал Н.И. Иванов так охарактеризовал ситуацию: «Алексеев – человек с малой волей, и величайшее его преступление перед Россией – его участие в совершенном перевороте. Откажись Алексеев осуществлять планы Государственной Думы Родзянко, Гучкова и других, я глубоко убежден, что побороть революцию было бы можно, тем более, что войска на фронте стояли спокойно и никаких брожений не было. Да и главнокомандующие не могли бы и не решились бы согласиться с Думой без Алексеева».
Но это лишь рассуждения на лестнице. Николая Романова сдали все: «верхи армии, общества, буржуазии и даже Церкви», выразившие в феврале лояльность Временному правительству. Страна устала от монарха «без царя в голове». Конечно, заговорщики, в том числе и из генерального штаба, не могли пойти на свержение законного монарха, не заручившись поддержкой высшего командования армии. Примечательно, что еще 26 февраля – то есть накануне волнений в столице, – член Государственной думы М.В. Родзянко обратился с телеграммой к главнокомандующим фронтами. В ней излагался план передачи власти «лицу, которому может верить вся страна и которому будет поручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения». Родзянко просил главнокомандующих поддержать его.
