Станислав Славин - Космическая битва империй. От Пенемюнде до Плесецка
С этой целью на 5 июля 1997 года запланировали запуск очередного «Прогресса М-35» с необходимым ремонтным оборудованием и снаряжением на борту. Он благополучно прибыл, но тут неожиданно запросил пощады «железный» Василий Циблиев — у командира забарахлило сердце. И медики запротестовали — никакого ремонта; на долю этого экипажа приключений было уже достаточно.
«МИР» ГЛАЗАМИ ИНОСТРАНЦЕВ. Так что, как видите, не только «Алмазы» с «Салютами», но и «Мир» не стал для космонавтов с астронавтами «землёю обетованной». Не случайно, когда бывшего директора Института космических исследований, академика Роальда Сагдеева, ныне, как известно, живущего в США, спросили, что делают космонавты в космосе, он ответил: «В основном, выживают…»
Академик знал, что говорил, — он не раз был свидетелем, а то и участником событий, которые далеко не всегда становились достоянием гласности. О многом ТАСС умалчивало. Но вот что пишет зарубежная пресса:
«Американские астронавты, работавшие бок о бок с российскими космонавтами, отмечают, что, конечно, опыт, самоотверженность, выучка их российских коллег заслуживают всяческого поощрения. Однако все сходятся на том, что их первое знакомство со станцией было на грани потрясения…»
«Стыковочный люк столь узок, что сквозь него с трудом можно протиснуться. После прилизанного интерьера американского „челнока“ орбитальный комплекс поражает астронавтов видом протянутых туда-сюда кабелей и проводов, похоже, соединённых на живую нитку.
Несмотря на постоянно работающую вентиляцию, в воздухе висит неистребимый, насквозь всё пропитывающий запах пота, дезинфицирующих средств и прочего, что свидетельствовало о всевозможных незапланированных микроутечках».
Впрочем, надо отдать должное британскому журналисту, которому принадлежат вышеприведённые строки. Он нашёл возможным также отметить, что «космонавты ещё долго будут наставниками астронавтов». Однако наставничество это далеко не всегда протекает гладко.
Майкл Фоэл оказался одним из лучших иностранных напарников наших ребят. Лишившись своего уголка на «Мире» — в повреждённом «Спектре» было его спальное место, оставшись без оборудования, персонального компьютера, сменной одежды и даже зубной щётки, он стоически перенёс выпавшие на его долю тяготы. Более того, он даже вызвался заменить заболевшего Василия Циблиева во время планировавшегося выхода в открытый космос и был искренне огорчён, когда этот выход отменили. «Где я ещё получу такой ценный практический опыт?» — сокрушался он.
Прекрасные отношения были у наших космонавтов с американкой Шеннон Люсид и многими другими её согражданами.
А вот тот же Джерри Линенджер не стеснялся повернуться спиной, когда его просили помочь: «У меня своя программа…» Что, понятное дело, вызывало досаду и горечь. Впрочем, справедливости ради отметим, что, по идее, Линенджер должен был лететь с Александром Калери и Валерием Корзуном. И те в ходе совместных тренировок как-то притерпелись к странностям его характера. Однако в самый последний момент была произведена замена российских космонавтов, и результат не преминул сказаться…
ЛЮДИ, ОНИ ВСЮДУ — ЛЮДИ. У нас вообще сложилась довольно парадоксальная практика. За психологическую подготовку, совместимость членов экипажа до полёта несёт ответственность Министерство обороны, представители которого зачастую не стесняются заявлять: «Космонавты — взрослые люди. Им надо дело делать, приказы выполнять, а не заниматься коммунально-кухонными конфликтами…» А вот за обеспечение нормального психологического климата на борту отвечает уже Минздрав. И медикам приходилось уже несколько раз досрочно прерывать полёты. Не только потому, что здоровье кого-то из членов экипажа вдруг резко ухудшилось, а и потому, что, как уже упоминалось, взаимоотношения между космонавтами доходили до драки…
Психологически очень трудно находиться всё время другу друга на виду, пользоваться одними и теми же предметами туалета, загубниками, унитазом и т.д. Уже одно то, что для многих целей космонавтам приходится использовать воду, получаемую посредством очистки мочи, повергнет в шок неподготовленного человека. Но это, как выясняется, ещё не самое страшное. Куда хуже, когда человек перестаёт понимать человека.
Международным экипажам в этом отношении ещё сложнее, чем национальным. Тут, кроме всего прочего, взаимоотношения осложняются языковым барьером, различными традициями, даже чувством юмора. Даже опытный переводчик зачастую не в состоянии передать тому же американцу «соль» многих русских анекдотов. Аналогично очень многое теряется и при обратном переводе. Поэтому, например, Норману Тагарту было трудно «потрепаться» в свободную минуту с Владимиром Дежуровым и Геннадием Стрекаловым, и он очень по этому поводу переживал. Возможно, даже похудел из-за того. Хотя, впрочем, непривычный рацион питания тоже дал о себе знать…
Майклу Фоэлу жить на борту было легче. Он знает русский настолько хорошо, что понимает и многие языковые нюансы.
Кроме того, в силу своего характера, даже лишившись своего уголка на борту, он не стал ныть, вошёл, так сказать, в положение и даже, как упоминалось, изъявил готовность заменить заболевшего Циблиева в ходе подготовки к выходу в открытый космос. А это, между прочим, определённый риск — астронавту пришлось бы работать в непривычном для него российском скафандре.
ПОЧЕМУ ЗАТОПИЛИ «МИР»? Выход американца в открытый космос, как вы знаете, не состоялся. Не взяли с собой в полёт Анатолий Соловьёв и Павел Виноградов и француза Леопольда Эйарти. «У нас отсутствуют энергоресурсы на проведение полномасштабной научной программы на „Мире“», — прояснил тогда ситуацию гендиректор Российского космического агентства Юрий Коптев.
Космонавты со своей задачей справились, «Мир» в очередной раз реанимировали. Ну а что дальше?
В конце прошлого столетия многие зарубежные спонсоры стали полагать, что станция своё уже отработала и дальнейшее пребывание на ней экипажа может стать попросту опасным. Американцы даже собирались вообще отказаться от дальнейших работ на «Мире» и подождать, пока не будет введена в строй станция «Альфа», более известная нам ныне под названием МКС.
«Пребывание астронавтов на борту „Мира“ обходится нам в полмиллиарда долларов в год, а бесконечные неполадки выбивают экипаж из рабочего ритма, не дают возможности выполнять программу научных экспериментов», — так мотивировали они своё решение.
Позиция представителей Европейского космического агентства, в частности, немцев и французов, была поначалу менее жёсткой. «Неполадки дают хорошие уроки преодоления нештатных ситуаций», — говорят они, подчёркивая, что россияне имеют уникальный опыт работы на орбите, ведь они осуществляют долговременные экспедиции около 15 лет. Но постепенно и они начали менять своё отношение к ситуации. «Станция превысила все мыслимые сроки эксплуатации, — рассуждали они. — Зачем подвергать людей неоправданному риску?»
У нас отношение к станции было двояким. Большинству населения России почему-то было жаль станцию. И они предлагали латать её до бесконечности, справедливо полагая, что на новую станцию у нас денег не найдётся.
Первыми, как ни странно, воспротивились этому технические специалисты, но после того, как на станции отказали однажды компьютеры и она на некоторое время оказалась в неуправляемом режиме, наши инженеры забили тревогу. «Пришло время затопить станцию, пока она ещё управляется, — заявили они. — Иначе мы будем иметь большие неприятности…»
Неизвестно, как бы развивались события дальше и сколько бы продолжалась дискуссия, но тут в Париже некий предсказатель выпустил книгу, в которой предвещал, что станция вскоре непременно упадёт, причём свалится прямо на головы парижан.
Книга имела шумный успех, и, возможно, именно она стала последним аргументом. Тут же нашлись деньги на дозаправку станции топливом, и 23 марта 2001 года российская космическая станция «Мир» прекратила своё существование. В 8 часов 45 минут по московскому времени она вошла в плотные слои атмосферы, где начала гореть и разламываться на куски. Обломки станции упали в северо-западной части расчётного района затопления станции, в южной части Тихого океана, сообщило ИТАР-ТАСС.
Впрочем, кое-кто и поныне считает, что с затоплением поторопились. И надо было бы прежде отстыковать от комплекса наиболее новые модули, подготовив таким образом основу для создания станции «Мир-2».
НЕОСУЩЕСТВЛЁННЫЕ ПРОЕКТЫ
Далеко не все наши сограждане согласны с тем, что у России с 2001 года нет национальной станции. У русских собственная гордость. А потому проекты орбитальных баз, построенных на других принципах, нежели станция «Мир», разрабатывались, разрабатываются и ещё будут разрабатываться. Давайте рассмотрим хотя бы некоторые из них.
