Андрей Савельев - Осколки эпохи Путина. Бюрократия против нации
Во-вторых, ясно, что народ все это не только стерпел. Па-цаки радуются, что нет войны. Это особенно отвратительно.
Никогда не ставил себе задачи стать профессиональным политиком. Я политик скорее волей случая, а по жизни — исследователь, философ. Впрочем, идеальное государство древнегреческого мыслителя Платона предполагало как раз власть философов. Но в современной России не до идеалов. Изгаженная коррупцией и изменой страна не может позволить себе философствовать. Зато она может позволить себе содержать подлую «властную вертикаль». Значит, страна спасется, если найдется сила, в которой будет философский смысл, но одновременно и воля разломать и выбросить на помойку всю эту «вертикаль».
Уходя из Думы, ощущаешь, что тяжесть с плеч — долой. Но на душе тяжесть-то остается. Ведь мы видим своими глазами уже не разложение Империи, а ее последние· дни. Пьянка-гулянка на последнее и перед тем, как повеситься — вот что напоминали мне предновогодние торжества и прославление убиенной народом страны на излете 2007 года.
Что больше всего помнится от четырех лет в Думе? Да много разного… Главное: наним бы вопросом я ни занимался, я нигде не находил государства. Везде была своекорыстная власть, везде — трусливые и лживые чинуши. Но государства — нигде. Никто не защищает интересы России. Я не встретил ни одного представителя власти, кто был бы этими интересами озабочен. В Думе были люди приличные, но очень немного. Может, с полсотни наберется. Теперь разве что десяток можно наскрести. Но это не власть. У них нет никакой власти. А в разного рода администрациях — никого. Одни паразиты. Или хуже — разбойники.
Коррупция сегодня является способом существования огромного отряда чиновничества. Этот отряд определяет результаты голосования на любых выборах. Чиновники и члены их семей настолько многочисленны, что уже сами способны избирать власть. А значит, фальсифицированной волей народа прикрывать повальную коррупцию.
Мне довелось писать объемные законы, многократно выступать с трибуны. Но результат ничтожен. На память приходит несколько поправок, которыми лишь обеспечивалось соблюдение Конституции в каком-то президентском законе (при этом половину совершенно очевидных поправок отклонили), да еще принятие Думой обращения в связи с воссоединением Русской Православной Церкви («едросы» забыли, я им напомнил, и они быстренько состряпали какой-то анемичный текст). Все остальное отметалось, потому что оппозицию запрещено было дате слушать. С 2006 невозможно было даже внести законопроект, потому что регламент Думы требовал официального заключения правительства, а правительство заключения давать не собиралось. Вот и все законотворчество. Никаких законов, которые предусматривали бы санкции к чиновникам, попирающим статус народного представителя или саботаж работы парламента, так и не возникло.
Есть косвенные результаты. Из множества поднятых «Родиной» тем правящая олигархия попыталась присвоить немало. В основном в целях «распиаривания». Воровство у оппозиции не предусматривало серьезных мер. Они только планировались для отвода глаз. Скажем, в сфере демографии. Мне довелось опубликовать обширный материал в тот же день, когда Путин выступил перед Федеральным Собранием по поводу «материнского капитала» и прочих инициатив в области демографии. Любой может сравнить, насколько путинские инициативы были поверхностны в сравнении с теми, которые выдвигала «Родина». Так и по другим темам. Мы выдвигаем идеи — они подхватывают и превращают их в решения, которые лишь создают кормушки для стада коррупционеров. Поэтому впредь программа оппозиционных сил должна быть такой, что ее нельзя присвоить. Должны быть предложены такие меры, которые будут убивать коррупцию и олигархию.
Думский период был для меня плодотворен. Изданы три крупные монографии (одна, правда, была написана еще до депутатского периода) и три брошюры. Две монографии стали объектом яростных нападок «общечеловеков», усмотревших там «возбуждение розни» и даже подстрекательство к мятежу. Враги русского народа дали мне оценку, которую я рассматриваю как награду — включили в состав 100 «русских неофашистов», числили чуть ли не инициатором депутатского «письма 19-ти», посвятили мне крупные статьи в своих докладах и брошюрах, цитируя из моих работ стопроцентно верные (и совершенно неуязвимые, с точки зрения права) суждения.
Ну и без клеветы не обошлось. Клеветы было много. Может быть, я был одним из рекордсменов Думы по размаху клеветы в мой адрес. Все мои усилия придушить клеветников законными средствами оказались безрезультатными. Почему? Потому что в органах прокуратуры работают трусы. А в Генеральной Прокуратуре — прямые пособники клеветников. Они мне даже более отвратительны, чем вся эта слизь, скопившаяся в Общественной палате, группировках «правозащитников», в разных редакциях, публикующих злобные выдумки.
Покидая Думу, я вспоминаю, как мы уходили из Московского Совета после расстрела парламента России и разгрома Советов по всей стране. Могу сказать то же, что сказал тогда, в 1993: мы сражались с номенклатурой всерьез, мы не играли в оппозицию, мы не искали себе должностей, не делали свой «маленький бизнес» на политике. Но нас было очень мало, и мы не получили поддержки ни от кого. Народ, в общем и целом, был равнодушен к нашей борьбе и к судьбе страны. Во власти мы не нашли сторонников. Национальный предприниматель боялся протянуть нам руку помощи. Интеллигенция предпочитала клянчить нищенские подачки у власти. СМИ лгали самозабвенно, а когда Кремль им платил — просто вдохновенно.
После 1993 года, после расстрелов и разгромов я целый год в свободное от работы время бесхитростным языком писал «Мятеж номенклатуры» — своеобразную хронику 1990–1993 годов. Книга так и осталась уникальной. Мемуары были разные, а вот обзор событий и аналитические выводы — таких публикаций мне не встречалось. Решил, что теперь тоже надо оставить некий «документ эпохи». О том, как я заглянул в бесстыжие глаза власти. Ведь столько пересудов, столько лжи было в СМИ, что будущие исследователи нашего «окаменевшего г…», будут введены в заблуждение.
Многие эпизоды требуют того, чтобы сказать, как это было на самом деле — с точки зрения «включенного наблюдателя». Кажется, я смогу это сделать, не слукавив. Ведь никаких долгов ни перед властью, ни перед соратниками у меня за этот период не образовалось. Можно писать, не оглядываясь на последствия.
Кто захочет знать правду, тот ее узнает.
ПРОЩАНИЕ С ПУТИНЫМ
Лучше бы не встречаться
Пора прощаться наступила давно. В общем-то и встречаться не следовало бы. Но так уж вышло. Это мне лично Путин сразу показался фальшивым, и надежда на то, что это не так, теплилась только по привычке всегда сомневаться в абсолютной верности своих суждений и от убеждения, что человек может сделать правильный выбор и измениться в любой момент. Путин такого выбора не сделал и не изменился. Точнее, изменился в худшую сторону.
В 1999–2000 гг. Россия видела Путина деятельного и решительного. Он многое сделал для наведения порядка в стране — подавил чеченские банды огнем артиллерии и операциями спецназа, закрыл долги по зарплатам и пенсиям, начал внешнеполитическое наступление, придушил сепаратистов в национальных республиках… Слов было значительно больше дел, но это мало кто замечал. Все думали, что Путин еще только разворачивается, что все еще впереди. Оказалось, что люди ошиблись. Россия обманулась в Путине.
С 2001 года политика Путина приобретает все более имитационный характер. Заявленная позиция «равноудаленности» олигархов оказалась на деле политикой перераспределения олигархических статусов среди приближенных и присягнувших. Олигархический режим, несмотря на «дело ЮКОСа», не был пресечен. Напротив, на фоне олигархического режима произошел рецидив прежней партизации страны и воссоздание номенклатуры. В сравнении с ельцинским периодом добавилась, во-первых, чудовищная бюрократизация (реальное воплощение концепции «вертикали власти»), а во-вторых, «управляемая демократия» — фальсификация законности и политических свобод. Возникла партия чиновников — конгломерат партий бюрократии «Единство», «Отечество» и «Вся России», прямых продолжателей ельцинизма.
Уже в 2002 году стало ясно, что внешние позитивные изменения в жизни страны скрывают ужасный провал, куда Россия катилась по наклонной плоскости. Руководил этим процессом президент России. Я назвал итоги двух лет его правления «Десять путинских провалов». Вот каковы были тезисы этой нелицеприятной оценки:
Энономичесний провал. Объявление о том, то экономика растет, лукаво и бесстыдно. Разве у нас есть подъем производства? Или разве от этого «подъема» мы почувствовали, что стали лучше жить? Есть удачная нефтяная конъюнктура, поставляющая в руки правительству по нескольку случайных миллиардов долларов в год. Но и эта удача не впрок. Нет ни зарубежных инвестиций, ни заметных результатов повышения деловой активности отечественного капитала. Да и какая может быть вообще экономическая политика, если из страны ежегодно вывозится несколько десятков миллиардов долларов — все, что мы успели заработать или распродать по дешевке? А приоритетом правительства являются не российские интересы, а интересы западных кредиторов ельцинского режима? При таком подходе может осуществляться только политика разрушения основ нашего экономического существования.
