Андрей Буровский - Оживший кошмар русской истории. Страшная правда о Московии
Что дьявол еще ему рассказывал? А кого он, Иван, успел лично познакомить с дьяволом?
В Новгород тоже не особенно убежишь — карпианцы таких даже не допрашивают, а попросту сразу кастрируют. Так сказать, насильственно «убеляют» для обретения девства, и тем самым — для спасения души.
Сбудься этот вариант — очень может быть, сегодня Россия тянулась бы узкой полосой от Карпат до Енисея, ограниченная с юга Областью Казачьей, а с северо-запада Господином Великим Новгородом. Может быть, было бы и единое государство… Не знаю и не считаю это важным.
Вот что важно: в этом государстве не допустили бы погрома в Праге в 1794-м, а если бы он совершился — за него давно принесли бы официальные извинения. В таком государстве жить как-то приятнее, независимо от его размеров.
И еще… Совершенно не исключена возможность, что Белоруссия и Российская Федерация еще образуют единое государство. Если не сейчас — то через какое-то не очень значительное время. Я очень боюсь, что многое, в том числе и милые чувства большинства русских (великороссов) к белорусам — пока они еще имеют место быть, — подвергнутся сильному испытанию. Потому что очень похожие на нас, говорящие «почти на таком же языке» православные белорусы «вдруг» окажутся какими-то непонятными людьми… то ли капризными, то ли наглыми, то ли просто глупыми. Примерно как оказались украинцы после присоединения к Московской Руси в XVII веке.
Такое же разочарование, кстати, ждет нас и в том случае, если к Российской Федерации присоединятся сербы.
…Может, лучше это «нам» попытаться, пока не поздно, стать похожими на «них»?
Глава 16. НА БУДУЩЕЕ
Я пью свой бокал за варяжскую Русь,
Татарской Руси нам не надо!
Граф А.И. ТолстойКроме Большого Московского Мифа, существует и Великая Московская тайна…
Поколения воспитывались на том, что Московия — это и есть Русь. И что у Киевской Руси вообще не было никакого выбора, кроме как превратиться в Московскую. А у Московской Руси не было никакого выбора, кроме как превратиться в восточную деспотию с набором отвратительных и злых обычаев. Какой там выбор, если народ веками отбивался «по колено в крови», бедняжка!
Так вот, самая страшная тайна, которую московиты скрывают уже не первое столетие: что АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ВАРИАНТ РУССКОЙ ИСТОРИИ БЫЛ!
По разным причинам он не смог реализоваться. Не появилось цивилизованной, европейской Руси, способной поглотить и ассимилировать Московию. Но даже та Западная Русь, которая сложилась, реализовалась между Московией, Польшей и Литвой, дала нам очень-очень многое. Наверное, надо говорить даже не об альтернативном варианте, а о нескольких, трудно сказать, о скольких именно возможных вариантах русской государственности.
И вторая часть страшной тайны, удерживаемой москалями до синевы под ногтями, до капель холодного пота на лбу:
АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ВАРИАНТЫ РУССКОЙ ИСТОРИИ СУЩЕСТВУЮТ СЕЙЧАС! Каждый вариант прошлого создавал для нас и новый вариант настоящего, нет слов. Но и каждый вариант настоящего создает другие версии будущего.
Один из вариантов будущего делаем мы здесь и сейчас. Именно сегодня, и именно мной, тобой, им, ею, ими один из возможных вариантов выбирается и становится сбывшимся. В каждый момент времени мы совершаем поступки — и тем самым выбираем судьбу. И свою собственную, и для детей и внуков. Так было вчера, так есть сейчас, так будут завтра и послезавтра. Мы сами решаем, что взять в сегодняшний день из необъятного русского прошлого. Мы сами решаем, о чем сказать: «Вот это наше». И о чем сказать: «Оно появилось случайно».
Современный русский человек часто так привык считать «своим» только московское наследие, что ему непросто освоиться в этой беспредельности. Непросто даже просто понять: его наследие создается не только в Московии.
«Значение Юго-Западной Руси остается навсегда важным, но всегда второстепенным; главное внимание историка должно быть постоянно обращено на север», — полагал С.М. Соловьев.
Но современному русскому человеку неплохо бы посмотреть и на Юго-Запад, и на Северо-Запад, осознать как свое наследие и Новгорода, и Литвы. От наследства можно и отказаться, но это ведь две совсем разные вещи: не иметь наследства и отказаться от того, что у тебя есть по праву.
Даже в Московии есть много чего, и очень разного, совсем не одна только жестокость, батоги, безумие владык разного ранга и калибра.
Русский человек вовсе не создан как-то особенно. Так, что демократия, собственное достоинство, достойная и полная уважения жизнь — не для него. На этом изо всех сил настаивают и русофобы всех мастей, и «наши плюралисты», бравые интеллигентики. Те, кто хотел бы вечно вести «народ» к сияющим вершинам прогресса… Но никогда не привести — потому что как только «приведут», сами окажутся никому низачем не нужны.
Но это — грубая и очень небескорыстная ложь. Ох, какая же она небескорыстная!
Самая главная, самая лучезарная истина, какую только может уяснить себе россиянин: он вовсе ни на что НЕ обречен.
Русский человек вовсе не был обречен и сегодня тоже не обречен на общинную жизнь, в которой ему будут рассказывать, какие у него есть потребности; он вовсе не обречен на службу своему обезумелому государству.
Русские создали такие современные, культурные государства, как Новгород и Великое княжество Литовское. Страны, для жителей которых свобода не была отвлеченным принципом, и демократия — словом из книжки.
Разорванность россиянина между отсталостью, но своей, и развитием, но чужим, тоже не неизбежно.
Традиция эта сложилась в Московии, когда передовое государство с самыми современными способами ведения войны развивалось за счет отсталого, несамостоятельного общества.
В XIX веке, в сложном, очень, может быть, решающем веке русской истории, с крайней определенностью сказалась разобщенность русского общества, наличие в нем по преимуществу только двух крайностей. Русский человек мог быть «прогрессистом», «левым», но тогда обычно глубоко равнодушным к судьбам отечественной культуры, народной жизни, религии. Вместе с «прогрессивными» настроениями почти непременно шло негативное отношение к русской государственности, в клинических случаях доходящее до желания «отменить всех солдат-с», чтобы «нация умная» могла бы легче «завоевать нацию глупую-с».
В другом варианте россиянин был лояльным подданным Империи и почвенником, с любовью принимавшим культурное наследие предков. Но тогда, за редким исключением, он стоял на сугубо охранительных политических позициях. «Православие — самодержавие — народность». И никаких перемен. Пусть мужики любят помещиков. Ах, не любят?! Перепороть!
И сейчас в основном это так. Россиянин или охранитель — и тогда никаких перемен! Вернуться в «социализм» — и ни-ни!
Или он сторонник прогресса, развития, человек динамичный и активный — но тогда, за редким исключением, убежденный сторонник «американо-европейского» пути развития и отказа от национального наследия.
Ну так вот: мы не обречены ни на одну из этих крайностей. Нам нет ни малейшей необходимости заимствовать демократию, европейский тип развития в Америке. Это — тоже часть нашего наследия; не меньшая часть, чем традиция политического сыска, преследования за убеждения или пресловутого «коллективизма». Если в жизни россиян были такие общества, как новгородское, кто сказал, что это никогда не может повториться?
У меня было много причин написать эту книгу. Среди прочих, я хотел показать своим соотечественникам ту часть нашего наследия, которую изо всех сил скрывали от нас тираны и XIX, и особенно XX столетия.
Уверен, что это заметно, но на всякий случай сознаюсь: книгу я писал откровенно с националистических позиций. Только я был националистом Руси, а не москалей и патриотом Руси, а не Московии, вот и все.
Большая часть резких оценок, возмущений, протестующих слов вызвана во мне как раз любовью к своему народу и убеждением, что он заслуживает лучшей судьбы. В конце концов, это мой народ в Смоленске московиты выморили голодом, лишь бы не дать ему вернуться домой, в Великое княжество Литовское. Это первопечатник моего народа Иван Федоров бежал из Москвы во Львов, потому что в Москве православных теснили хуже, чем в Речи Посполитой. И эту славную историю моих предков скрывали от меня большую часть моей жизни. И не надо, Бога ради, путать Его дар с яичницей, грешное с праведным, а задний проход с пальцем. Договорились?
А из этого следует, что русский вовсе не обречен быть азиатом. Вовсе не сидит в нем татарин, который только поскреби русского — а он и вылезет наружу, — это глупое и подлое вранье.
С тем же успехом из вас может вылезти оборотистый купец, член магистрата в Полоцке или Витебске, русский шляхтич или бойкий новгородец. Русские вообще невероятно пластичны. Если уж непременно нужно искать пресловутую «национальную специфику», она, пожалуй, именно в этом. Русские веками жили в невероятно разнообразной стране — от субтропиков до субарктики и от Камчатки до Прибалтики. Есть русские оленеводы и русские виноградари, русские моряки и русские таежники. И все это у них как-то получается.
![Альфред Ван Вогт - Чудовище / The Monster [= Пятый вид: Загадочное чудовище; Воскресшее чудовище; Возрождение]](/uploads/posts/books/60190/60190.jpg)