Дмитрий Валовой - Человечество: вчера, сегодня, завтра
И в заключение несколько слов о демократическом идеализме. Есть проблемы, которые выходят за пределы материалистических ценностей, имеющих первостепенное значение для программы ускорения роста и повышения эффективности. Краеугольным камнем среди них является социальная справедливость.
Здесь я ограничусь простым утверждением: мы должны быть озабочены положением бедных. Это нравственная обязанность, которая признается любой религией. Декларация независимости начинается словами: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью». Но без некоторого базового уровня дохода «стремление к счастью» бессмысленно.
Я также убежден, что все мы выиграем, если общество будет менее расколотым. Америка — одна из стран с наиболее высокой долей населения, находящейся в тюремном заключении, и частично это, несомненно, объясняется чрезвычайно высокой степенью неравенства, существующей в нашем обществе. Возмутительно, что в самой богатой стране мира многие бедные не имеют адекватного доступа к здравоохранению, детская смертность в отдельных районах Америки выше, чем в некоторых развивающихся странах. Восточная Азия показала, что в тех развивающихся странах, где удалось ограничить неравенство, развитие шло быстрее — отчасти потому, что они лучше использовали людские ресурсы и, кроме того, большее равенство связано с большей социальной и политической стабильностью.
В то время как принципы социальной стабильности остаются неизменными, акценты и инструменты политики обеспечения социальной справедливости меняются. Сейчас все возрастающее внимание и, по-моему, справедливо, уделяется равенству возможностей, особенно возможностей для детей. С политической точки зрения это имеет огромное значение, особенно в Америке, считающей себя страной больших возможностей. Каждый обязан признать, что будущее ребенка не должно зависеть от имущественного положения его родителей. Концентрация внимания на возможностях позволяет обойти некоторые из традиционных компромиссных решений, которые часто выдвигаются экономистами. По старой политике перераспределения доходов, если что-то делалось для бедных и, по крайней мере, что-то достаточно существенное, то это всегда было хотя бы частично за счет среднего класса. Левые верили, что можно продолжать обращаться к высшим нравственным ценностям среднего класса, но победили правые: они не только обратились к глубоко укорененному эгоизму, но и выдвинули еще более сильный аргумент, даже если вы хотите помочь бедным и даете деньги государству, то это не лучший способ помощи, ибо государство неизбежно растранжирит большую часть этих денег.
Большее равенство возможностей означает, что страна будет лучше использовать свои основные людские ресурсы, обеспечив каждому возможность полного использования своего потенциала. Повысится и эффективность, и справедливость распределения. Кто может возразить против этого? Мы еще не разведали всех путей, которые открывает равенство возможностей. Мы знаем, что для того, чтобы дети из малоимущих семей имели равные возможности в школе, они должны быть обеспечены дошкольным образованием, но проект «Ранний старт», на который это возлагалось, остался без финансирования. Мы знаем, что, если нужно, чтобы дети малоимущих родителей учились, их необходимо обеспечить адекватным питанием и что недоедание в детские годы может нанести организму непоправимый ущерб. Но программы, направленные на устранение этого, также недофинансируются.
Занятость. Ни одна из возможностей не имеет столь важного значения, как возможность работать. К несчастью, сегодня во многих странах мира очень многие лишены этой возможности. Но в настоящее время мы располагаем экономическими инструментами и в более развитых странах ресурсами, позволяющими расширить возможности занятости, особенно в периоды рецессии периодически охватывающие рыночные экономики.
О правах человека — одной из важных областей, где требуется защита наших свобод и основных прав. Расширение традиционных гражданских прав путем дополнения их экономическими правами было воплощено во Всеобщей декларации прав человека, принятой Организацией Объединенных Наций 10 декабря 1948 года. Но какую ценность имеет свобода слова для человека, который настолько голоден, что с трудом может говорить, чего стоит свобода печати для человека, который не получил образования? Но ведь таких людей в мире не один миллиард и к тому же все декларации по сокращению бедности не дают желаемых результатов. Для реализации прав человека необходимы совместные действия государств.
Благодарю за внимание!
Бьюкенен: «Смерть Запада», или США — паразитическое государство
— Книга «Смерть Запада» стала бестселлером не только на Западе. Но автор не успокоился на достигнутом и сразу же написал и другую не менее интересную и полезную книгу «Правые и не-правые». Обе эти книги изданы уже и в России и пользуются большим спросом. В них о серьезных проблемах рассказывается просто и убедительно. Автором этих книг является советник президентов Никсона и Рейгана, кандидат на пост президента США от Республиканской партии Патрик Бьюкенен. Вам слово, господин Бьюкенен, — так Васильев заключил свое представление очередного оратора.
— Прежде всего, — немного волнуясь, начал Бьюкенен, — я хочу поблагодарить за столь лестный отзыв о моих книгах и опубликованную в вашей газете «Путь к Армагеддону» на них рецензию. В знак благодарности прошу принять авторские экземпляры этих книг для вашей редакции.
Бьюкенен подошел и положил перед Васильевым книги, а затем вернулся к трибуне и начал уже более спокойно и уверенно говорить.
— После окончания «холодной войны» перед США встала необходимость разработки новой внешней политики. Тогда Оуэн Харрис из журнала National Interest пригласил меня принять участие в симпозиуме по вопросу о новой роли Америки вместе с неоконсерваторами Джином Киркпатриком, Беном Уоттенбергом и Чарльзом Краутхаммером. Киркпатрик, бывший представитель США в ООН, выразил надежду на то, что мы вновь станем теми, кем были до растянувшихся на полстолетия «горячих» и «холодных» войн 1939—1989 годов: «Времена, когда американцам приходилось нести столь тяжкое бремя (как «холодная война»), миновали. С возвращением к более спокойной жизни мы вновь можем стать нормальной страной и озаботиться насущными проблемами образования, семьи, промышленного и технологического развития».
Уоттенберг полагал, что Америке не стоит запираться в «домашних стенах»; наоборот, она должна как можно скорее начать «глобальную кампанию» по установлению демократии во всем мире.
Картина, нарисованная Краутхаммером, была еще более грандиозной. «Стремлением Америки должна стать интеграция с Европой и Японией внутри сверхсуверенного образования, которое будет экономическим, культурным и политическим гегемоном в мире». Старой республике надлежало раствориться в этом новом образовании. «Новый универсализм, — по словам Краутхаммера, — потребует сознательного отказа не только от американского суверенитета, но и от суверенитета как такового. Звучит шокирующе, но на самом деле все не так страшно».
Для многих откровения Краутхаммера и вправду оказались шокирующими. Оправившись от потрясения, вызванного предложением об отказе от национального суверенитета ради тройственного сверхгосударства, я ответил Краутхаммеру статьей «Америка, во-первых, во-вторых и в-третьих». В этой статье я защищал антиинтервенционистскую внешнюю политику, коренящуюся в нашей истории, традициях и мудрости отцов-основателей. С завершением «холодной войны», лишившись могучего соперника с чуждой идеологией, мы вполне могли бы вернуться к традиционной внешней политике, соблюдающей наши национальные интересы.
В рамках этой политики Америке следовало бы отказаться от союзов времен «холодной войны» и сложить с себя обязательства по защите союзников от прекратившей свое существование советской угрозы. Нам следовало бы снять силки, расставленные Даллесом и Ачесоном по всему миру и сулившие вовлечь нас в любую грядущую заварушку в Азии, Европе и на Ближнем Востоке, так как в этих регионах жизненным интересам США более ничто не угрожало. Я назвал такую политику «просвещенным национализмом» и призывал к осторожности, прежде всего к недопущению вильсоновских по духу «крестовых походов» за глобальную демократию, уже в ту пору провозглашенных в качестве новой американской миссии в мире. Моя статья завершалась такими словами: «Подлинных национальных интересов США не найти в гегемоническом, утопическом мировом порядке».
Эта статья увидела свет зимой 1990 года. В августе того же года Ирак вторгся в Кувейт и объявил его территорию своей девятнадцатой провинцией. По мнению иракского руководства, была восстановлена историческая справедливость: ведь Кувейт от Ирака отделил Черчилль, когда обе страны после Первой мировой войны находились под британским мандатом. «Не бывать этому!» — гневно воскликнул Джордж Г. Буш-старший. Благодаря Ираку наш сорок первый президент обрел свое призвание.
