Лев Троцкий - Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста
На рабочие массы России ответ Кюльмана произвел огромное впечатление. Он истолковывался как результат страха командующих классов центральных империй перед недовольством и возрастающим нетерпением рабочих масс Германии. 28 декабря в Петрограде произошла колоссальная рабочая и солдатская демонстрация в честь демократического мира. А на другое утро вернулась из Брест-Литовска наша делегация и привезла нам те грабительские требования, которые г. фон-Кюльман предъявил нам от имени центральных империй, в истолкование своих «демократических» формул. Может показаться, на первый взгляд, непонятным, на что собственно рассчитывала германская дипломатия, предъявляя свои демократические формулы только затем, чтобы через 2–3 дня проявить свои волчьи аппетиты. По меньшей мере рискованными представляются те теоретические прения, которые развернулись вокруг демократических формул, в значительной мере по инициативе самого Кюльмана. Что на этом пути дипломатия центральных империй не может пожать больших лавров, это должно было быть заранее ясным прежде всего для нее самой. Но секрет поведения дипломатии Кюльмана состоял в том, что этот господин был искренне убежден в нашей готовности играть с ним в четыре руки. Он рассуждал при этом приблизительно так: России мир необходим. Большевики получили власть благодаря своей борьбе за мир. Большевики хотят удержаться у власти. Это для них осуществимо только при условии заключения мира. Правда, они связали себя определенной демократической программой мира. Но зачем же существуют на свете дипломаты, как не для того, чтобы выдавать черное за белое? Мы, немцы, облегчим большевикам положение, прикрывши наши хищения декоративными формулами. У большевистской дипломатии будет достаточно оснований не докапываться до политической сути дела или, вернее, не раскрывать содержания заманчивых формул перед глазами всего мира… Кюльман надеялся, другими словами, на молчаливое соглашение с нами: он возвратит нам наши хорошие формулы, мы дадим ему возможность без протеста заполучить в распоряжение Германии провинции и народы. В глазах немецких рабочих насильственный захват получит, таким образом, санкцию русской революции. Когда мы показали во время прений, что для нас дело идет не о пустых словах и не о декоративном прикрытии закулисной сделки, а о демократических принципах сожительства народов, Кюльман воспринял это, как злонамеренное нарушение молчаливого договора. Он ни за что не хотел сходить с позиции формулы 25 декабря, полагаясь на свою изощренную бюрократически-юридическую логику, старался на глазах всего мира показать, что белое ничем не отличается от черного и что только наша злая воля заставляет нас настаивать на этом различии. Граф Чернин представитель Австро-Венгрии, играл в этих переговорах роль, которую никто не назовет внушительной или достойной. Он неуклюже секундировал и по поручению Кюльмана брал на себя во все критические моменты внесение наиболее резких и цинических заявлений. Генерал Гофман вносил в переговоры освежающую ноту. Не обнаруживая большой симпатии к дипломатическим конструкциям Кюльмана, генерал несколько раз клал свой солдатский сапог на стол, вокруг которого развертывались сложные юридические прения. Мы, с своей стороны, ни на минуту не сомневались, что именно сапог генерала Гофмана является единственной серьезной реальностью в этих переговорах.
Великим козырем в руках г. Кюльмана являлось участие в переговорах делегации Киевской Рады. Для ставших у власти украинских мещан делом решающей важности казалось «признание» их капиталистическими правительствами Европы. Сперва Рада предлагала себя в распоряжение союзных империалистов, получила от них некоторые суммы на карманные расходы, а затем отправила своих представителей в Брест-Литовск для того, чтобы за спиной народов России выторговать у австро-германского правительства признание своей государственной законнорожденности. Едва вступив на путь «международного» существования, киевская дипломатия обнаружила тот же кругозор и тот же нравственный уровень, какие всегда характеризовали мелкотравчатых политиков Балканского полуострова. Господа Кюльманы и Чернины не делали себе, конечно, никаких иллюзий насчет солидности нового участника переговоров. Но они правильно учитывали, что при участии киевской делегации игра осложняется не без выгоды для них.
При первом своем появлении в Брест-Литовске киевская делегация характеризовала Украину, как составную часть формирующейся Российской Федеративной Республики. Это явно затрудняло работу центральных дипломатов, которые увидели свою главную задачу в том, чтобы превратить Российскую Республику в новый Балканский полуостров. При своем вторичном появлении делегаты Рады заявили под диктовку австро-германской дипломатии, что отныне Украина отказывается входить в Российскую федерацию и становится совершенно независимой республикой.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Когда наша партия брала власть, мы знали заранее те трудности, которым идем навстречу. Экономически страна была истощена войной до последней степени. Революция разрушила старый административный аппарат и не успела еще создать нового ему на смену. Миллионы рабочих сил были вырваны из хозяйственных ячеек страны, деклассированы и психически расшатаны трехлетней войной. Колоссальная военная промышленность на недостаточно подготовленном хозяйственном фундаменте поглощала жизненные соки народа, демобилизация ее была связана с величайшими затруднениями. Явления хозяйственной и политической анархии широко расползлись по стране. Русское крестьянство было в течение столетий спаяно стихийно варварской дисциплиной земли и придавлено сверху железной дисциплиной царизма. Экономическое развитие подкопало первую, революция разрушила вторую. Психологически революция означала пробуждение в крестьянской массе человеческой личности. Анархические формы этого пробуждения являлись неизбежным последствием предшествовавшего гнета. Прийти к установлению нового порядка, основанного на контроле самих трудящихся над производством, можно только путем постепенного и внутреннего изживания анархических проявлений революции.
С другой стороны, имущие классы, даже отброшенные от власти, не хотят сдавать своих позиций без боя. Революция поставила ребром вопрос о частной собственности на землю и средства производства, т.-е. о жизни и смерти эксплуатирующих классов. Политически это означает ожесточенную, непрерывную – то скрытую, то явную – гражданскую войну. В свою очередь, гражданская война неизбежно питает анархические тенденции в движении трудящихся масс. При расстройстве промышленности, финансового хозяйства, транспорта, продовольствия затяжная гражданская война создает, таким образом, колоссальные затруднения на пути творческой организаторской работы. Тем не менее Советская власть имеет право с полным доверием взирать на будущее. Только точный учет всех ресурсов страны, только рациональная, т.-е. исходящая из одного общего плана, организация производства, только разумное и бережливое распределение всех продуктов могут спасти страну. А это и есть социализм. Или окончательное падения на степень колонии, или социалистическое возрождение – такова альтернатива, перед которой поставлена наша страна.
Война минировала почву всего капиталистического мира. В этом – наша непобедимая сила. Империалистическое кольцо, сжимающее нас, будет взорвано пролетарской революцией. Мы ни на минуту не сомневаемся в этом, как в течение долгих десятилетий нашей подпольной борьбы мы не сомневались в неизбежности крушения царизма.
Бороться, сплачивать ряды, устанавливать трудовую дисциплину и социалистический порядок, повышать производительность труда и не пасовать ни перед какими препятствиями – таков наш пароль. История работает за нас. Пролетарская революция в Европе и в Америке разразится днем раньше или позже и принесет избавление не только Украине, Польше, Литве, Курляндии и Финляндии, но и всему страждущему человечеству.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение 1
VI.
Что же делать? Надо aussprechen was ist, «сказать, что есть», признать правду, что у нас в Ц. К. и в верхах партии есть течение или мнение за ожидание Съезда Советов, против немедленного взятия власти, против немедленного восстания. Надо побороть это течение или мнение.
Иначе большевики опозорили себя навеки и сошли на нет, как партия.
Ибо пропускать такой момент и «ждать» Съезда Советов есть полный идиотизм или полная измена.
Полная измена немецким рабочим. Не ждать же нам начала их революции. Тогда и Либерданы будут за «поддержку» ее. Но она не может начаться, пока Керенский, Кишкин и K° у власти.
Полная измена крестьянству. Имея оба столичных Совета, дать подавить восстание крестьян – значит потерять и заслуженно потерять всякое доверие крестьян, значит сравняться в глазах крестьян с Либерданами и пр. мерзавцами.
