Виктор Суворов - Союз звезды со свастикой: Встречная агрессия
Правя статью, Сталин оставил выделенную курсивом известную цитату из книги Гитлера «Mein Kampf» («Моя борьба») о сознательном отказе от вечного движения германцев «на юг и запад Европы» и переходе к политике территориального завоевания на востоке. И акцент статьи на антисоветские планы Гитлера сохранился. В то же время Сталин внес правки с определенной смысловой нагрузкой. В одном месте: «Гитлер усыпляет Францию…», в другом — фразу «империалистические планы Гитлера имеют не только антисоветское острие» дополнил следующим образом: «Это острие является удобной ширмой для прикрытия реваншистских планов на западе (Бельгия, Франция) и на юге (Познань, Чехословакия, аншлюс)»[846].
Из анализа идей Сталина о международном развитии, обнародованных в сентябре 1938 г. в «Кратком курсе истории ВКП (б)» и развитых им в речи на съезде партии в марте 1939 г., можно предположить, что он уже пришел к мысли подстегнуть события в желательном для него направлении. В каком именно? На это ясно указывали сообщения в «Правде» на международную тематику, из которых вытекал естественный вывод о приближающемся всеобщем вооруженном конфликте.
Решение напрашивалось. Шла «вторая империалистическая война», неизбежная по сталинской теории «общего кризиса капитализма». Проблема, следовательно, сводилась к тому, чтобы поспособствовать ее перерастанию в войну — всеобщую, мировую. Сталина вдохновляли социальные последствия мировой войны 1914–1918 гг., названной в «Кратком курсе истории ВКП (б)» «величайшим переломом в жизни народов, в жизни международного рабочего класса»[847]. Вдохновляли последствия войны, на фоне которой и во многом благодаря которой был низвергнут капитализм в громадной России. «Большевик» в упомянутой выше статье (февраль 1939 г.) писал о таких ожиданиях: «Фронт второй империалистической войны все расширяется. В нее втягиваются один народ за другим. Человечество идет к великим битвам, которые развяжут мировую революцию»[848].
К мысли подстегнуть события в желательном для себя направлении, как можно предположить, пришел и Гитлер. Судить об этом можно по его выступлению накануне подписания советско-германского пакта на совещании командующих всеми видами вооруженных сил Германии. По заявлению Гитлера, с тех пор, как осенью 1938 г. он понял, что ни Япония, ни Италия не готовы последовать за Германией (что подтвердилось с началом мировой войны), он решил «быть заодно со Сталиным». С лидером, равным ему, Гитлеру, в способности предвидеть будущее. Что не помешало признанию, сделанному Гитлером тогда же, что после изоляции и разгрома Польши ее судьбу в дальнейшем предстоит разделить и Советскому Союзу[849].
Но можно ли такое развитие на Европейском континенте датировать осенью 1938 г., связав его с Мюнхеном как отправной точкой? Из множества документов, подтверждающих наличие такой тенденции в европейском и мировом развитии, рассмотрим некогда секретный документ из Национального архива США под, на первый взгляд, амбициозным названием «Подлинное толкование Мюнхена»[850].
Из сопроводительного письма, направленного главой американской фирмы Alfred Kohlberg, Inc. советнику государственного департамента США С. Хорнбеку в начале 1939 г.[851], мы узнаем, что документ был составлен им для ориентации в коммерческих делах. А. Колберг писал, что его фирма связана с текстильным бизнесом в Китае, включая оккупированную японцами часть, а также в Англии, Швейцарии и Персии. Документ основывается на конфиденциальных данных, полученных от партнеров фирмы, главным образом из китайских источников, с оговоркой, что за их достоверность глава фирмы не может ручаться.
Согласно этому документу, в 1934 или в начале 1935 г. советское правительство осознало, что оно охвачено плотным кольцом союзнического договора между Германией и Польшей с запада и Японией с востока. Ставшая русским известной информация убедила их, что представители японской, немецкой и польской армий проводят консультации с намерением осуществить совместное нападение на Россию и что дипломаты указанных трех стран договорились о частичном или полном разделе России в случае успеха нападения. Обладание такой информацией привело к коренному пересмотру своей политики русским правительством, результатом чего стал прежде всего союз с Францией и договоренность с ней о совместной поддержке Чехословакии. За этим последовал пересмотр Советами в 1935–1936 гг. всей их мировой политики, сказавшийся на их пропагандистской поддержке некоторых западных демократий.
Тем временем эволюция Народного фронта во Франции и его полный провал в сочетании с пониманием Сталиным и новыми правителями России (как и частью германского министерства иностранных дел и многими лидерами нацистской партии), что и немецкий, и русский эксперименты с тоталитаризмом сходны почти во всех отношениях, заставили русских переоценить ситуацию, имея в виду возможность отказа от союза с Францией и поисков соглашения с Германией. Величайшим препятствием этому является сам Гитлер, который все еще считает, что немецкое национал-социалистское движение является основным противником коммунизма, а в России главная помеха союзу с Германией коренится в умах старых большевиков, в свою очередь, рассматривающих фашистское движение в качестве главного врага коммунизма. Чтобы добиться союза [с Россией], потребовалось убедить Гитлера в том, что это было бы в лучших интересах Германии, а затем убедить в необходимости союза [с Германией] старых большевиков или избавиться от них. В России этого удалось достичь в основном процессом ликвидации, в частности командного состава Красной Армии, все планы которой строились на том, что Германия и есть враг номер один.
В начале лета 1938 г. этот процесс ликвидации был почти завершен, когда известие о грядущем германо-японо-русском союзе просочилось из высших кругов и достигло маршала Блюхера, главнокомандующего русской армией в Сибири. Будучи решительным противником подобного союза (как и все высшее армейское командование России), Блюхер взял на себя ответственность за то, чтобы сорвать его заключение, инициировав атаку против Японии в конце июня — начале июля в районе сопки Чангкуфенг [Заозерная] на стыке границ Кореи, Маньчжурии и Сибири. За несколько дней это нападение вылилось в самую настоящую малую войну и завершилось захватом русскими сопки после почти полного уничтожения целой японской дивизии. [Но] вместо того, чтобы сорвать переговоры между Германией и Японией, она привела к скорому достижению соглашения между ними и смещению Блюхера со своего поста. Такое развитие событий в июле и августе побудило Гитлера немедленно ударить по Чехословакии.
Слухи об этом союзе достигли правительств Франции и Англии, и французский министр иностранных дел Бонне в начале сентября был послан в Женеву для встречи с русским министром иностранных дел Литвиновым. В ходе беседы Литвинов отрицал существование союза с Германией и Японией, но был столь уклончив в ответ на требование Бонне принять на себя твердое обязательство на случай нападения Германии на Чехословакию, что французской министр иностранных дел пришел к убеждению, что слухи о германо-русском союзе верны. Когда эти новости дошли до британского правительства, англичане и французы были настолько расстроены потерей своего русского союзника, что решили, что Чемберлен должен немедленно навестишь Гитлера с тем, чтобы добиться максимально приемлемых условий, пока Франция и Англия либо смогут подготовиться к тому, чтобы самим, без русской помощи, встретить германский удар, либо выиграть время, чтобы вновь привлечь Россию к союзу с Францией.
В своей политике Франция всегда полагалась на то, что в случае войны русская армия отвлечет на Восточный фронт большую часть германской армии, а британский флот перережет пути снабжения Германии с Запада. Потеря России означала, что Франции придется столкнуться со всей мощью германской армии и что блокада британским флотом Германии окажется частично неэффективной, если она сможет черпать из России нефть и зерно.
На востоке Россия пошла на то, чтобы прекратить оказание помощи Китаю и с лета 1938 г. действительно прекратила поставки туда продовольствия, самолетов, летчиков, танков, орудий и военного снаряжения. Япония со своей стороны согласилась прекратить продвижение вглубь Монголии и попытки зайти во фланг русской армии в Сибири захватами во Внутренней и Внешней Монголии.
Поэтому во время противостояния Чемберлена с Гитлером в Берхтесгадене [Бавария] все козыри оказались в руках Гитлера. Чемберлен не мог в то время пойти ни на риск войны из-за Чехословакии, которая без поддержки России была бы быстро смята, ни на риск войны на Западе; оттянув же войну на год или два, Англия и Франция смогли бы повысить свою боеготовность и, возможно, снова вовлечь в союз Россию. Гитлер знал, что Чемберлен не мог и не хотел воевать; и когда Гитлер говорил, что был удивлен собственной умеренностью, он говорил правду.
