Валерий Демин - Заветными тропами славянских племен
13
Карпатские славяне, к примеру, считают, что ведьма способна превращаться в ночную бабочку, мотылька или птицу (курицу, гуся, индюшку), жабу, волка, а также в искры огня, пламя костра, любые светящиеся тела. В представлении других славянских народов в результате оборотничества ведьма может стать овцой, косулей, лаской, совой, вороной, аистом, уткой, мухой, пауком, колесом, решетом, стогом сена, клубком ниток, палкой, веткой, кустом ежевики или вообще сделаться невидимой.
14
Этнографы прошлого достаточно потрудились, чтобы собрать множество убедительных доказательств, которые подтверждают сохранившуюся практически до наших дней связь архаичных сексуальных традиций с земледельческим культом. Данные факты суммированы, к примеру, в классическом 12-томном труде Дж. Дж. Фрэзера «Золотая ветвь» (+ еще один так называемый «Дополнительный том»). Российскому читателю перевод книги доступен как в сокращенном, так и в полном, неадаптированном виде, откуда и заимствованы ниже приводимые отрывки:
«Обряды, с незапамятных времен связывающиеся с обеспечением племени пищей, после того как источником ее стало земледелие вместо охоты, естественно развились в магический церемониал, имеющий целью стимулирование естественного плодородия. Вера в то, что половой акт не только помогает получению обильного урожая, но даже прямо необходим для этого, получила всеобщее распространение на ранних стадиях развития человеческой культуры. <…> Жители Перу соблюдают строжайший пост и полностью воздерживаются от половых сношений перед праздником, которым они отмечают созревание груш (палта). При наступлении праздника нагие мужчины и женщины собираются вместе и бегут наперегонки, после чего мужчины совершают половой акт с теми женщинами, которых им удается догнать. Подобные же ежегодные празднества, во время которых допускается неограниченная свобода половых сношений, происходили в Чили, Никарагуа, а у некоторых мексиканских племен сохранились и до наших дней. Священные празднества Джурупури у уопов и ряда других племен в долине Амазонки представляют собою не что иное, как временное допущение промискуитета, когда старые и молодые мужчины и женщины совокупляются совершенно свободно. У чороти все ритуальные танцы сопровождаются публично и без ограничения совершаемыми половыми актами. Таковы же обычаи бороро. У патагонцев главный религиозный праздник, называемый Камаруко, представляет собой всеобщую оргию. У племен, населяющих прерии Северной Америки и низовья Миссисипи, празднества в честь урожая связаны с допущением промискуитета, причем старые мужчины и женщины увещевают молодежь, чтобы она предавалась половым сношениям безо всякого разбора. <…> На некоторых острова, которые расположены между западной частью Новой Гвинеи и северной частью Австралии, языческое население рассматривает Солнце как мужское начало, оплодотворяющее землю, являющуюся женским началом… Каждый год в начале периода дождей господин Солнце нисходит в священное фиговое дерево, чтобы оплодотворить землю… По случаю этого праздника приносят в жертву множество свиней и собак. Мужчины и женщины предаются сатурналиям, посреди огромной толпы под пляски и пение публично инсценируется мистическое соединение Солнца и земли путем реального совокупления мужчин и женщин под деревом. <…> У даяков на Северном Борнео во время празднества, именуемого бунут, предназначаемого для обеспечения плодородия почвы и получения обильного урожая риса, в течение четверти часа допускается неограниченная свобода половых сношений, после чего восстанавливаются совершеннейшие приличия и порядок… У джакунов в Малайе в период сбора урожая риса мужья обмениваются женами. <…> В Британской Новой Гвинее, <…> чтобы оплодотворить пальмы саго, люди вступают в беспорядочные половые сношения, чтобы получить животворную жидкость, которой натирают стволы саговых пальм…»
И так далее. Причем безотносительно — идет ли речь о южных этносах или же о северных.
15
В действительности косой крест является одним из древнейших сакральных символов, изображения которого можно встретить даже в пещерах первобытных людей. А Платон писал в «Тимее», что Творец (Демиург) соединяет и разъединяет части Мировой души с помощью двух пересеченных наискось линий (то есть косого креста). Среди различных интерпретаций архаичной символики косого креста: единство Верхнего и Нижнего миров; пирамида в ее проекции сверху, которая, в свою очередь, является символом Вселенской горы Меру и др. Несомненно одно: Андреевский косой крест был широко распространен и имел глубочайший эзотерический смысл задолго до рождения апостола Андрея, его миссионерской деятельности и мученической смерти. На Кольском полуострове, где вот уже пять лет работает научно-поисковая экспедиция «Гиперборея», повсюду встречаются косые кресты искусственного и естественного происхождения. Хорошо известны и многократно описаны архаичные косые кресты на месте древнейшего славянского языческого святилища — по дороге на гору Собутка в современной Польше близ Вроцлова (рис. 71).
16
Понятие биосферы (от греч. bios — «жизнь» + «сфера») первым употребил австрийский геолог Эдуард Зюсс (1831–1914), а научный неологизм ноосфера (от греч. noos — «ум», «разум» + «сфера») впервые прозвучал во Франции благодаря философам Эдуарду Леруа (1870–1954) и Тейару де Шардену (1881–1955). Именно с ними активно общался В. И. Вернадский во время научной командировки в Париж в 1922–1925 гг. Сходные идеи формулировал также Павел Александрович Флоренский (1882–1937) (рис. 7) в концепции пневматосферы (от греч. pneuma — первоначально «дыхание», позднее «дух»), где упор делался не столько на разум, сколько на душу.
17
У нас вообще давно укоренилась довольно-таки странная точка зрения, согласно которой верхняя хронологическая граница Древней Руси доводится до начала Петровских реформ, то есть фактически до XVIII века. Особливо поспособствовали превращению этой вообще-то заведомо абсурдной концепции литературоведы: ничтоже сумняшеся они все как один завершают древнерусскую литературу XVII веком. Дабы убедиться в этом, достаточно заглянуть в любой учебник, спрвочник, хрестоматию или 12-томное издание «Памятники литературы Древней Руси», где последние три тома приходятся на XVII век. Но и этого показалось мало: в издаваемой ныне 20-томной «Библиотеке литературы Древней Руси» (до 2000 года выщло 7 томов) «древность» доведена уже до ХХ века, и в последний том предполагается включить, к примеру, переписку крестьян-старообрядцев времен коллективизации. И это при том, что за бортом многотомного издания, претендующего на роль всеобъемлющего, остались действительно древние памятники — Токовая Палея, большинство летописей и архаичных апокрифов.
18
Поразительно, но факт: облив грязью просвещенного диакона и обозвав его невеждою в 1-м томе своей «Истории», Карамзин воздает этому же самому невежде высочайшую хвалу уже в 4-м томе и полностью заимствует у того сведения о торге (ярмарке) на Мологе, куда во времена Ивана Калиты съезжались немецкие, византийские, итальянские, персидские и иные купцы, и одних только питейных заведений (ну никак не может русский человек без кабака!) насчитывалось не менее семидесяти. Особой же похвалы Карамзина удостоился тот факт, что Тимофей Каменевич-Рвовский опирался на древнее устное (!) предание, которое бережно сохранил для потомков, включив его в свое историческое повествование. Вот тебе и раз: значит, там где ему было выгодно, Карамзин принимал устные исторические рассказы за истину и включал их в ткань собственной «Истории» в качестве непреложных фактов; там же, где это никакой выгоды не сулило и оборачивалось одними историографическими неприятностями, устные предания, вне всякого сомнения, имевшие древнейшие корни, предавались анафеме и остракизму. Такова цена хваленой объективности российского историка!
19
Житийный рассказ о «тульском народе» представляет собой типичную механическую вставку в старославянский текст, слабо увязанной с предшествующим и последующим изложением. Чисто формально она оказалась сопряженной и о посещении Кириллом-Константином Херсонеса при возвращении в Царьград, хотя именно это и породило предположение, что «тульский народ» обитал обязательно на Таврическом полуострове. Если же отнестись к загадочному фрагменту как ко вполне самостоятельному тексту, то из него совсем не следует, что «тульцы» проживали в Крыму. Владения Хазарии простирались вплоть до центральных областей современной России, и, следовательно, «тульский народ» мог проживать где угодно. Хазарский маршрут Константина-Философа в его Житии очерчен предельно общо, потому-то и столкнуться с «тульцами» будущий создатель славянской письменности мог где угодно. Кроме того, развесистый одинокий дуб — для Крыма дерево не характерное, черешня же, хотя теплолюбивое растение, произрастает вплоть до Прибалтики.
