Дмитрий Калюжный - Понять Россию умом
Если заплатят, пусть едут – ведь свобода! Нас (остающихся в «этой стране»), расстраивает лишь одно: стремление выехавших и собирающихся уехать поучать нас, и даже руководить нами, и особенно расстраивает, что никак не удается объяснить народу, что у эмигрантов и у тех, кто остался, интересы не просто разные, но диаметрально противоположные.
Сегодня они побежали за «повышенной комфортностью» в США, а завтра с удовольствием переедут еще куда-нибудь, если там будет лучше. Ведь вся свобода перемещения означает лишь то, что где-то имеется для тебя свободное рабочее место. А тот уровень потребления, который достигнут на Западе, невозможно поддерживать долго, ресурсы кончатся. К тому же массовая эмиграция на Запад происходит с одновременным переводом промышленности оттуда в страны Третьего мира. Это объективно ведет к снижению жизненного уровня, что снизит, и очень скоро, привлекательность западного образа жизни.
Memento mori, – вот лучшая фраза для завершения главы о свободе.
Часть IV. Наша жизнь сегодня
Нас всегда удивляли рассказы реформаторов – от Гайдара до Ясина, о том, что либеральные реформы были начаты для спасения страны от голода. Якобы на рубеже 1991—1992 годов запасов продовольствия в городах России оставалось на пять-семь дней, и вот тогда политическое руководство страны решилось пойти на «шоковую терапию». Действительно, правительство устроило «шок» и повело дальнейшие преобразования. Ну, а продовольствие-то откуда взялось? Известно, что за все время их реформ показатели производства в стране только ухудшались, и взять внутри страны больше, чем имелось до них, было невозможно. Купили за границей?.. Купить можно было и без реформ.
Не имея других объяснений и оправданий, они оценивают свои успехи тем, что после их вмешательства в экономику прилавки и витрины стали полными. Но позвольте, на любом московском рынке во все времена можно было купить, что угодно, не было очередей, а продавцы излучали любезность. Как-то так получалось само собой, без реформаторов. Но причиной было не изобилие, а запредельные цены!
Теперь во всей стране производство продуктов упало, а витрины полные. Чудеса? Нет. Просто реформаторы добились не изобилия, а запредельных цен. И реформы свои они начинали не ради спасения людей от голода, а ради витрин.
Мало кто знает, – в стране существовал «Закон об индексации денежных доходов и сбережений граждан в РСФСР» № 1799-1 от 24 октября 1991 года. По этому Закону индексация должна была происходить ежеквартально. А как было на самом деле? Вспомните. Вот она, цена слов гайдаров-ясиных о спасении страны от голода. Если бы предусмотренную законом индексацию проводили, витрины опустели бы в момент, сразу показав реальный результат реформ, и Гайдара вместе с его командой не просто поменяли бы на Черномырдина, а судили бы. Впрочем, их всех и сейчас можно судить за невыполнение Закона об индексации и причинение, тем самым, ущерба и страданий гражданам.
С думой о народе они сначала провели бы денежную реформу, чтобы обеспечить нормальные текущие выплаты, а уж потом освобождали цены, как это было сделано в Германии Эрхардом после войны. А с думой о чем (о ком?) они производственные мощности считали и продавали во время приватизации по старым ценам, когда в стране уже ходил рубль, не соответствующий даже копейке старых денег? Народ заводов не покупал.
А не кажется ли странным, что вознаграждение верхних эшелонов власти, включая и депутатов, изначально и до сих пор не зависит от положения дел в стране? Если бы вознаграждение их труда зависело от средней по стране зарплаты, то и плоды реформаторской деятельности напрямую сказывались бы на их кармане. Лечатся они, в основном, за границей, а потому положение в отечественной медицине для них просто не интересно. Дети и прочие родственники учатся тоже не здесь.
Итак, слова «демократов» и дела «демократов», как говорят в Одессе, две большие разницы.
4.1. Об истоках кризиса
В газете «Дуэль» № 47 за 2000 год было приведено выступление М. Горбачева в американском университете в столице Турции Анкаре. Вот что он сказал:
«Целью моей жизни было разрушение коммунизма, который представляет собой невыносимую диктатуру над народом. В этом отношении меня поддержала и укрепила моя жена, у которой это мнение сложилось еще раньше, чем у меня. Успешнее всего я мог это сделать, исполняя высшие (государственные) функции. Поэтому моя супруга Раиса рекомендовала мне постоянно стремиться к высшим должностям. И когда я лично познакомился с Западом, мое решение стало бесповоротным. Я должен был устранить всё руководство КПСС и СССР. Я должен был также убрать руководство во всех социалистических странах. Моим идеалом был путь социал-демократических партий. Плановая экономика так связала дееспособность народов, что она не могла проявиться в полной мере. Только рынок может привести к её расцвету.
Для подобных целей я обрел и единомышленников. Прежде всего это были Яковлев и Шеварднадзе, которые имеют огромные заслуги в низвержении коммунизма…»
А сегодняшнюю Россию он характеризует так.
«Это государство без идей. Здесь должны господствовать идеи западных стран – рынок, демократия, права человека…»
Многое, что говорит Горбачев сегодня, не вполне правда. Он призывал реформировать социализм, это да. Но не сумел даже дать определения: что же такое социализм? Мы сейчас увидим, что разные варианты социализма имелись и в 1920-х годах. А чтобы больше не возвращаться к воззрениям последнего генсека, отметим, что ему совершенно неведомо было, как перейти от социализма «коммунистического» к социализму «социал-демократическому», и он искал ответа… на Западе. С одной стороны, это логично: все социальные идеи, реализовавшиеся в России на протяжении столетия, пришли с Запада. С другой стороны, это то же самое, как если бы владелец завода пришел к своему конкуренту за советом: как мне реформировать мое предприятие, чтобы лучше с тобою конкурировать? Конкурент ему насоветует…
Политолог и историк О. А. Арин пишет в книге «Россия в стратегическом капкане» (М.: Флинта, 1997) сообщает:
«Приход к руководству Горбачева поначалу воспринимался как луч света в тёмном царстве, поскольку он мог говорить, о чудо, без бумажки.
Но этого оказалось более чем недостаточно. Горбачев также не представлял, как реформировать социализм, за который он тогда еще бился. Или имел те представления, которые ему были навязаны Западом. Опять Запад? Не берусь утверждать однозначно, но в брошюре «Чума черного рынка» Джеймс Дэйл Дэвидсон (James Dale Davidson, The Plague of the Black Debt, pp. 27—28) пишет: когда в 1984 г. мы организовали «Стратеджик инвестмент» (нечто вроде бюллетеня консалтинговой компании по инвестициям), однажды нам в Лондон позвонили из Финляндии. «Звонок был от человека, работавшего шофером в Русском посольстве в Хельсинки (позже выяснилось, что он генерал КГБ). Он попросил помощи для малоизвестного члена советского политбюро по имени Михаил Горбачев. Горбачев планировал визит в Лондон, и он искал идеи, как реформировать Советский Союз. Когда Горбачев прибыл, догадайтесь, кто был его официальным сопровождающим в Лондоне? Это был скромный член парламента по имени Джон Браун, который в то время являлся редактором «Стратеджик инвестмент». Представители «Стратеджик инвестмента» провели много времени с Горбачевым и его женой».
Не знаю, то ли благодаря советам англичан, то ли благодаря собственным глубоким размышлениям, но Горбачев полностью проиграл себя и страну, И начал он ее проигрывать, явно не осознавая этого, с момента, когда он развернул кампанию гласности».
А теперь скажем: то, что началось при Горбачеве и происходит сегодня, могло произойти еще 1923 году. История социалистической России содержит в себе все идеи, которые реализовали ныне реформаторы!
В апреле 1923 года состоялся XII съезд партии. На нем впервые не присутствовал Ленин. Сторонники Троцкого Радек и Красин предложили сдаться на милость иностранным капиталистам, отдать им в концессию жизненно необходимые для Советского государства отрасли промышленности. Они полагали нужным уплатить аннулированные Октябрьской революцией долги царского правительства, а Бухарин и Сокольников еще до съезда предложили ликвидировать монополию внешней торговли.
Сам Троцкий предложил закрыть такие крупные заводы, имевшие оборонное значение, как Путиловский, Брянский и другие, не приносящие, как утверждал он, прибыли. Он же предложил строить промышленность за счет эксплуатации крестьянского хозяйства, считая, что гибель крестьянства пойдет на пользу пролетариату.
Но съезд отверг посягательства на монополию внешней торговли, а политику концессий посчитал возможным проводить только в таких отраслях и в таких размерах, которые были выгодны Советскому государству. Противники троцкизма заявили, что нельзя забывать о преобладании в стране мелкого крестьянского хозяйства, и что развитие промышленности, в том числе и тяжелой, должно идти не вразрез с интересами крестьянских масс, а в союзе с ними, в интересах всего трудящегося населения.
