Роберт Маккаммон. Рассказы (СИ) - МакКаммон Роберт Рик

Потом я очень-очень тихо спел ей «Изумительную благодать», и она едва не вывалилась из кресла. По её щекам текли слезы. Она прижала мою руку к своему лицу и поцеловала перстень с большой буквой «Э», сложенной из фальшивых бриллиантов.

Мне не понравилось, когда она расплакалась. Не знаю… У меня от этого вроде как сердце защемило. Я поднялся, сделал несколько бестолковых поворотов и затрясся — Мирали сообщила, что Король возвращается на Рок-н-ролльные небеса. Затем она сказала гостье, что с неё пятьдесят долларов. Женщина даже не вздрогнула. В отличие от меня. Надев солнцезащитные очки, я наблюдал, как женщина достает из кошелька купюры и выгребает какую-то мелочь. У неё набрался лишь сорок один доллар. Мы взяли, сколько было.

Но, клянусь богом, та женщина ушла от нас счастливой и с улыбкой на губах. Мирали крикнула ей:

— Расскажите друзьям о возвращении Короля!

И женщина из Теннеси ответила:

— Расскажу, расскажу, вы уж поверьте, что расскажу, ой, мамочки, я все ещё дрожу, словно какая-нибудь школьница!

Я зашел в ванную комнату, снял очки и взглянул на своё лицо в зеркале — на лицо Короля. Боже, боже… Куда катится этот мир?

Зазвонил телефон. Парень из небольшого городка в Джорджии хотел знать, стоит ему открывать боулинг-клуб или нет. Мирали ответила, что Элвис не даёт советы на расстоянии. Парень сказал, что приедет повидаться с нами в четверг вечером. И это было только начало.

Люди одиноки. Больше всего на свете им хочется верить. Они хотят прикоснуться к чему-то этакому; хотят заглянуть в будущее. Слушая тех людей и видя, как они смотрят на меня, будто на всамделишного Элвиса, я… Что ж, весь мир — это просто один большой «Отель разбитых сердец», ключи от номеров которого внезапно оказались у меня в кулаке. Пятьдесят долларов за сеанс. Десять или двенадцать «поклонников» в неделю. Можете быть уверены: Мирали и я просто купались в «зелени».

Сжимая в руке пистолет, я смотрел на здание «Кентукки Фрайд Чикен»; дождь струился по ветровому стеклу. Дверь распахнулась, наружу шагнула Мирали и быстро двинулась прочь от ресторана. Сердце гулко застучало у меня в груди. Мирали возвращалась к машине, и я не хотел слышать то, что она собиралась сказать. Совсем не хотел. Я не был готов. Но вот Мирали скользнула обратно за руль. Её черные волосы насквозь промокли. Она посмотрела на меня и сказала:

— Это он, богом клянусь. — Её голос звучал ровно и совершенно спокойно. Она была готова, пусть даже я не был. — Он заказал два ведерка курицы и выйдет через пару минут. Господи, его так разнесло!

— Это не он, — сказал я. — Однозначно.

— Я слышала его голос. Он старался изменить его, и кажется, будто он полоскал горло битым стеклом, но я узнаю этот голос где угодно. — Она кивнула, уже все для себя решив. — Это он, точно тебе говорю. Когда он покажется, ты пойдешь и притащишь его сюда.

Она повернула ключ, и шум затарахтевшего двигателя заставил меня подпрыгнуть.

— Нет, ну ты можешь в это поверить? — спросила Мирали, с такой силой вцепившись в руль, что у неё побелели костяшки пальцев. — Этот сукин сын притворялся мертвым десять лет и объявился как раз тогда, когда наш бизнес пошёл в гору!

Она поддала газу, и «Шеви» затрясся, словно бык перед броском.

В её словах, конечно, имелся смысл. Вот почему мы сидели перед ресторанчиком «Кентукки Фрайд Чикен», а я держал в руке пушку. Мы проторчали на стоянке больше недели, ожидая появление Короля. Можно сказать, выслеживали его. Мы должны были убить Элвиса Пресли. Должны были. Понимаете, мы зашибали почти тысячу баксов в неделю, призывая в нашу гостиную душу Короля. А затем «Полуночный сплетник» вдруг сообщил, что продавщица из «Зиппи Марта» в Юстасе рассказывает, будто бы в три часа утра к ней в магазинчик зашел Элвис, купил охапку пирожных «Литл Дебби» и шесть банок «Доктора Пеппера», подмигнул ей и удалился, напевая под нос песню «По-своему». Продавщица сказала, что он, разумеется, сильно изменился, однако она была его поклонницей и сразу же узнала. Вскоре после этого один парень рассказал, что во время охоты на белок в лесах к северу от Юстаса, он лицом к лицу столкнулся с мочившимся в кустах Королем. По словам охотника, Элвис завизжал и, словно Бигфут, бросился наутек; для человека его комплекции он двигался невероятно быстро. В общем, совсем скоро и другие люди стали болтать, что тоже видели Элвиса. Богом клянусь, какой-то агент заявился на телешоу и поведал всему миру, что последние два месяца он общается с Элвисом по телефону; что Король скрывался, но теперь хочет вернуться в шоу-бизнес, написать книгу, сняться в фильме о своей жизни и так далее.

Нетрудно догадаться, как это отразилось на нашем бизнесе. Как можно вызывать дух Элвиса, если Элвис все ещё жив? Народ хотел вернуть свои деньги, некоторые даже пригрозили нам судом. И пока все это происходило, Юстас буквально кишел журналистами, пытавшимися выследить Короля. Мы оба — Мирали и я — прекрасно понимали: если репортеры отыщут Элвиса, наша песенка окажется спета.

Вопрос был в том, где его искать. Я припомнил кое-что, услышанное на одной из кассет. Элвис в ту пору был молодым парнем — острым и тонким, как лезвие бритвы, — и собирался отправиться в Европу служить в армии. Репортер спросил, чего ему больше всего будет не хватать, и Элвис с усмешкой протянул: «Курицы по-южному».

Мы знали: рано или поздно Король, если он обретается где-то в окрестностях Юстаса, предпримет полуночный набег на единственный в радиусе двадцати миль ресторанчик «Кентукки Фрайд Чикен».

Тем не менее, с пистолетом в руке и мыслями об убийстве в голове я надеялся, что ошибаюсь. Я надеялся, что Мирали тоже ошибается. Однако у неё зоркий глаз. Она уж точно, блин, узнала бы Элвиса, если бы увидела, пусть даже тот весит около трехсот фунтов.

Входная дверь «Кентукки Фрайд Чикен» распахнулась, и Король, неся свою добычу, вперевалочку вышел под дождь.

Тогда-то я и увидел это. Как он идёт. Как двигает плечами. Нечто, неподдающееся объяснению. Нечто…королевское. Он словно бы владел этим миром, а все остальные — просто снимали здесь угол. Увидав его во плоти (пусть даже такого здоровенного и прочее), я окаменел.

— Мирали, это не он, — сказал я, поскольку не хотел, что бы это был он.

— Ступай и приведи его. — приказала она и пихнула меня в плечо.

Король направлялся к измятому, ржавому «Кадиллаку» коричневого цвета. Дождь усиливался, и когда я выбрался из «Шеви», мне на плечи обрушился целый водопад. Сжимая в руке пистолет, я зашагал в сторону Короля.

— Живее! — подстегнула меня Мирали.

Должно быть, Элвис услышал её. Он резко остановился, вцепившись в ведерки с курицей, и посмотрел на меня; его лицо пряталось под заплесневелой ковбойской шляпой. Я мог точно сказать, что у него было три или четыре подбородка. Я поднял пистолет и произнес:

— В машину… давай, пошёл.

— Что?

Этот голос. О господи, этот голос.

Я заставил свой язык повторить попытку:

— Давай лезь в машину! — Я показал на «Шеви».

— Я ведь никто! — сказал Король, с такой силой сдавив ведерки, что те затрещали по швам, и наружу полезли кусочки жареной курицы. — Вы меня не знаете! Я никто!

— Мне известно, кто ты, — произнес я. И я не шутил.

У одного из ведерок с хлопком вылетело донышко, и на асфальт посыпались куриные крылышки.

Я взвел курок и сказал:

— Двигай.

Моя рука сильно дрожала, и я удивлялся, что пушка не выпалила прямо там и прямо тогда. Король выронил ведерки, поднял свои толстые руки и, перешагнув через жареную курицу, направился к Мирали и «Шеви». Я открыл для него заднюю дверцу, и он втиснулся внутрь; я сразу же последовал за ним. Как только дверца захлопнулась, Мирали ударила по газам, и мы направились к выезду со стоянки.

— Он у нас! — весело закричала Мирали. — Взяли жиртреста! Верно?!

Машина вскочила на бордюр, и я слышал, как у Короля клацнули зубы.

— Взяли со всеми потрохами!