Д. Верхотуров - Сталин Экономическая революция
Доктринеры, вроде наших оппонентов, считают, что можно заранее составить общий план, разработать его во всех мелочах, а потом воплотить в жизнь. Этим болели многие в руководстве партии. Этим болел, в частности, тот же Бухарин и так от этой болезни полностью не избавился. На деле хозяйственное планирование, как мы видели, не было проектированием какого-то нового типа общества. Суть его заключалась в другом: в решении постоянно возникающих новых и новых задач наиболее доступным, простым и дешевым способом. Сначал решали хлебную проблему, потом топливную, потом металлическую, потом проблему основного капитала, из чего, в конце концов, вырос первый пятилетний план. Потом, уже в ходе составления первой пятилетки, решали проблему резкого увеличения производства. Эти планы постоянно переделывались, пересматривались, приспосабливались к наличным возможностям и наличным источникам накоплений.
Доктринеры говорят, что было два заранее разработанных плана индустриализации: один хороший (бухаринский), другой плохой (сталинский) и противопоставляют один другому. Но, по существу, как мы видели, между планами развития промышленности образца середины 20-х годов, разработанных при Дзержинском в духе бухаринского курса, и планами уже сталинской индустриализации в целях и задачах нет существенной разницы. И Бухарин, и Сталин стремились к индустриализации Советского Союза и к построению социалистического общества. Говорить о том, что они предлагали какие-то две разновидности социализма, просто нелепо.
Существенная разница между ними появляется в методах индустриализации, конкретно — в методах использования ресурсов и накоплений. Бухаринский план предлагал индустриализацию с крестьянского края, а сталинский — с промышленного. Первый — расширение спроса, прежде всего крестьянского, на внутреннем рынке и уже на этой основе развитие промышленности, второй — коренная перестройка промышленности и уже на этой основе перевооружение техникой сельского хозяйства и повышение его эффективности.
Первый — направление вложений в сельское хозяйство, второй — направление вложений в промышленность. Вот в этом заключается вся разница.
Сталин об этом говорил ясно и недвусмысленно: «В чем состояло основное звено пятилетнего плана? Основное звено пятилетнего плана состояло в тяжелой промышленности с ее сердцевиной — машиностроением. Ибо только тяжелая промышленность способна реконструировать и поставить на ноги и промышленность в целом, и транспорт, и сельское хозяйство. С нее и надо было начинать осуществление пятилетки. Стало быть, восстановление тяжелой промышленности нужно было положить в основу осуществления пятилетнего плана» [57. С. 405].
Доктринальный подход, столь характерный для критиков Сталина, при котором учитывается только чистота доктрины и больше ничего, не позволяет разобраться в существе целей и задач первого пятилетнего плана. Сталин отбросил всю идеологическую словесную шелуху о капитализме и социализме, отверг вязкое и нудное выяснение того, чьи взгляды являются более ленинскими, и поставил совершенно конкретную цель — построить тяжелую индустрию, построить мощную современную машиностроительную отрасль, чтобы с ее помощью перевооружить все остальные отрасли народного хозяйства новой, мощной, современной техникой. Эта цель для него была важнее всех теоретических споров.
Сталин на Пленуме говорил: «Добились ли мы победы в этой области?
Да, добились. И не только добились, а сделали больше, чем мы сами ожидали, чем могли ожидать самые горячие головы в нашей партии. Этого не отрицают теперь даже враги. Тем более, не могут этого отрицать наши друзья.
У нас не было черной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь.
У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь.
У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь.
У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь.
У нас не было серьезной и современной химической промышленности. У нас она есть теперь.
У нас не было действительной и серьезной промышленности по производству современных сельскохозяйственых машин. У нас она есть теперь.
У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь.
В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест.
В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест.
У нас была лишь одна-единственная угольно-металлургическая база — на Украине, с которой мы с трудом справлялись. Мы добились того, что не только подняли эту базу, но создали еще новую угольно-металлургическую базу — на востоке, составляющую гордость нашей страны.
Мы имели лишь одну-единственную базу текстильной промышленности — на севере нашей страны. Мы добились того, что будем иметь в ближайшее время две новых базы текстильной промышленности — в Средней Азии и Западной Сибири.
И мы не только создали эти новые громадные отрасли промышленности, но мы их создали в таком масштабе и в таких размерах, перед которыми бледнеют масштабы и размеры европейской индустрии.
А все это привело к тому, что капиталистические элементы вытеснены из промышленности окончательно и бесповоротно, а социалистическая промышленность стала единственной формой индустрии в СССР.
А все это привело к тому, что наша страна из аграрной стала индустриальной, ибо удельный вес промышленной продукции в отношении сельскохозяйственной поднялся с 48 % в начале пятилетки (1928 г.) до 70 % к концу четвертого года пятилетки (1932 г.)
А все это привело к тому, что к концу четвертого года пятилетки нам удалось выполнить программу общего промышленного производства, рассчитанную на пять лет, — на 93,7 %, подняв объем промышленной продукции более чем втрое в сравнении с довоенным уровнем и более чем вдвое в сравнении с уровнем 1928 года. Что же касается программы производства по тяжелой промышленности, то мы выполнили пятилетний план на 108 %» [57. С. 407–408].
Это перевыполнение планов было достигнуто высокими, очень напряженными темпами, строительными и монтажными штурмами. При строительстве новых заводов людей особенно не жалели. Критики со всех сторон говорили, что нужно было сбавить темпы, что нужно было сначала обеспечить нужды людей. Сталин же, подводя итоги строительства промышленности, коснулся вопроса темпов этого строительства и вопроса, что предпочесть: развитие тяжелой индустрии или производство предметов потребления:
«Нам говорят, что все хорошо, построено много новых заводов, заложены основы индустриализации. Но было бы гораздо лучше отказаться от политики индустриализации, от политики расширения производства средств производства, или по крайней мере отложить это дело на задний план с тем, чтобы производить больше ситца, обуви, одежды и прочих предметов широкого потребления.
Предметов широкого потребления действительно произведено меньше, чем нужно, и это создает известные затруднения. Но тогда надо знать и надо отдавать себе отчет, к чему бы нас привела подобная политика отодвигания на задний план задач индустриализации. Конечно, мы могли бы из полутора миллиардов рублей валюты, истраченных за этот период на оборудование нашей тяжелой промышленности, отложить половину на импорт хлопка, кожи, шерсти, каучука и т. д. У нас было бы тогда больше ситца, обуви, одежды. Но у нас тогда не было бы ни тракторной, ни автомобильной промышленности, не было бы сколько-нибудь серьезной черной металлургии, не было бы металла для производства машин, — и мы были бы безоружны перед лицом вооруженного новой техникой капиталистического окружения.
Мы лишили бы себя тогда возможности снабжать сельское хозяйство тракторами и сельхозмашинами, — стало быть, мы сидели бы без хлеба.
Мы лишили бы себя возможности одержать победу над капиталистическими элементами в стране, — стало быть, мы неимоверно повысили бы шансы на реставрацию капитализма.
Мы не имели бы тогда всех тех современных средств обороны, без которых невозможна государственная независимость страны, без которых страна превращается в объект военных операций внешних врагов. Наше положение было бы тогда более или менее аналогично положению нынешнего Китая, который не имеет своей тяжелой промышленности, не имеет своей военной промышленности и который клюют все, кому только не лень» [57. С. 410]. Кратко, ясно и исчерпывающе.
Первая пятилетка стала переломным моментом еще в одном аспекте — окончательно сложилась политическая и хозяйственная система. Именно тогда, в начале 30-х годов, появился тот Советский Союз, который стал известен всему миру.
Свои основные черты приобрела и закрепила в начале
