Юрий Емельянов - США - Империя Зла
Эти высказывания перекликались и с официальными правительственными декларациями. 27 октября 1945 года Трумэн заявил в своей речи по поводу Дня флота: «Мы являемся величайшей национальной силой на Земле». В апреле 1946 года по случаю Дня армии он говорил: «Соединенные Штаты сегодня сильная держава; нет никого сильнее ее… Это означает, что, обладая такой силой, мы должны принять ответственность. Мы преисполнены решимости оставаться сильными».
Однако на пути реализации гегемонистских целей США стоял СССР. Несмотря на тяжелые потери во Второй мировой войне, Советский Союз вышел из нее победителем, обладая сильнейшей армией в мире и промышленностью, сумевшей обеспечить боеспособность этой армии. Народы Советского Союза проявили пример беззаветного патриотизма и исключительной сплоченности в защите своей Родины. Престиж СССР в мире невероятно вырос. Советский пример общественной организации оказывал воздействие на миллионы людей в мире за пределами СССР, вдохновлял борцов за национальное и социальное освобождение в различных регионах земного шара. Поэтому задачей США стало добиться устранения СССР как главного препятствия на своем пути к мировому господству.
Часть IV
«ХОЛОДНАЯ ВОЙНА» ЗА МИРОВОЕ ЛИДЕРСТВО
Глава 24
ТРУМЭН ГОТОВИТ ПОХОД ПРОТИВ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
В своей книге «Однажды была война» Джон Стейн-бек замечал, что во время Второй мировой войны солдаты постоянно думали о том, что их ждет в послевоенной Америке. «Разговаривая с солдатами, я видел, что они в постоянной тревоге. Окажется ли страна под властью влиятельных и всесильных группировок? Позволят ли развиваться инфляции, потому что от нее выгадывают немногие люди? Будут ли расти богатства у них в то время, когда простые люди будут зарабатывать по 50 долларов в месяц? Вернутся ли они в страну, в которой господствует жадность?» Стейнбек писал, что письма с родины, в которых родные сообщали солдатам про развитие «черного рынка» и рост стоимости жизни, усиливали страхи солдат. У них даже возникали мысли о том, что, вернувшись с полей боев Второй мировой войны, они станут свидетелями и участниками гражданской войны.
Первые впечатления вернувшихся на родину отчасти подтверждали их страхи. Как и после Первой мировой войны, возвращение многих солдат с фронтов войны и сокращение военного производства сопровождались в США спадом в экономике и ростом безработицы. Индекс промышленного производства упал с 239 в 1943 году (за 100 принимался уровень 1939 года) до 170 в 1946 году. Число занятых сократилось с 55,7 миллиона человек в конце июля 1944 года до 51 миллиона в январе 1946 года.
О тревоге простых американцев и неблагоприятных тенденциях в развитии экономики знали руководители США. Поэтому были приняты правительственные меры для предотвращения сильного экономического спада. Это стало возможным благодаря тому, что за годы «Нового курса», а затем войны американское государство существенно усилило контроль над экономикой страны. Так, из 747 тысяч станков, произведенных за годы Второй мировой войны, государство закупило 550 тысяч. Из них около 50 % было установлено на предприятиях, производивших вооружения. Около 40 % всех капиталов, вложенных во время войны в нефтяную и нефтеперерабатывающую промышленность, обеспечивалось государством. Судостроительная промышленность развивалась почти целиком за счет государства. Одним из мощнейших методов стимулирования государством экономического развития стало военное производство. Видный экономист Джон Гэлбрайт писал: «Капиталистическая экономика страдает от ограниченного рынка. Расходы на вооружение… вносят необходимую коррективу».
Сразу же после окончания войны Трумэн стал настаивать на замедлении послевоенной мобилизации, укреплении вооруженных сил, поддержании военных заказов. В своем послании конгрессу от 19 декабря 1945 года Трумэн заявил: «Военная программа должна быть поддержана в мирное время планированием промышленной мобилизации и развития индустриальных и сырьевых ресурсов… Программы научных исследований должны быть нацелены на военные цели». Военные расходы США занимали все большую долю государственного бюджета. В то время как для разоренного войной Советского Союза расходы на вооружения были прежде всего тяжелым бременем, доля военных расходов по отношению к валовому национальному продукту не была столь велика в США, но достаточна, чтобы с помощью государства стимулировать рост производства.
Принятые меры по подъему экономики отразились на настроениях многих американцев. Их благосостояние росло. Постепенно стал набирать темпы так называемый «бэби-бум», то есть невиданный до сих пор в США прирост рождаемости. Бэби-буму предшествовал затяжной спад рождаемости. С конца 20-х годов американцы не верили в стабильность своего положения и боялись заводить семьи и детей. Теперь же после окончания войны заключались браки, которым до тех пор препятствовали экономические кризисы и война. Многие же бездетные семьи также решили завести своих детей.
В то же время население страны убеждали в том, что послевоенное процветание может кончиться, если страна не будет наращивать гонку вооружений. Рост военной промышленности объясняли необходимостью обеспечить оборону США от внешнего врага. Как объяснял Гэл-брайт, «фантазия и создание образов играет важную роль в отношении между индустриальной системой и государством». При этом, как признавал экономист, «образы, созданные государством, воспринимаются очень серьезно. Если создан образ страны, отстающей в техническом отношении в мире, где от этого зависит успех страны, это обеспечит капиталовложения в научные исследования и технологическое развитие. Если создан образ нации, осажденной врагами, ответом будут капиталовложения в вооружения».
Американский историк Д. Йерджин утверждал, что взятая на вооружение в США «доктрина национальной безопасности» «постулирует взаимодействие столь многих различных политических, экономических и военных факторов, что развитие событий на противоположной стороне земного шара рассматривается как имеющее автоматическое и прямое воздействие на американские коренные интересы. Фактически любые изменения в мире воспринимаются как потенциально критические. Неблагоприятный ход событий где-либо создает опасность Соединенным Штатам… Таким образом, желаемые внешнеполитические цели трансформируются в вопросы национального выживания, и спектр угроз становится неограниченным. Доктрина характеризуется экспансивностью, тенденцией продвигать субъективные границы безопасности вовне и на все новые и новые районы, охватывать все больше и больше географических пространств и проблем. Она требует, чтобы страна заняла позицию военной подготовленности; нация должна быть в состоянии постоянной тревоги».
Такое содержание «доктрины национальной безопасности» отвечало вековым традициям правящих кругов США с их стремлением расширять границы до устья Миссисипи, затем до Тихого океана, затем до двух полюсов в пределах Западного полушария, а затем далеко за этими пределами. Этому движению способствовало умение обнаруживать опасных врагов американской цивилизации то в индейцах, то в мексиканцах, то в обитателях различных островов Тихого океана. На сей раз источником угрозы Соединенным Штатам был объявлен Советский Союз.
Переход от дружбы к вражде надо было обосновать. На протяжении войны и первых послевоенных месяцев президенты США посылали теплые послания и пожелания успехов И.В. Сталину, Красной Армии, всему советскому народу. Поэтому требовались какие-то объяснения, почему СССР, прежде не угрожавший Америке, вдруг превратился в ее главную угрозу, и почему США приняли эстафету антисоветизма у Гитлера.
Наиболее полное идейно-политическое обоснование антисоветской политики было изложено в секретном меморандуме советника американского посольства в Москве Джорджа Кеннана, направленного телеграммой из 8 тысяч слов. Искажая историю нашей страны как дореволюционную, так и советскую, Кеннан писал о якобы извечной непримиримости России к Западу и ее извечной агрессивности. «Главным элементом любой политики США по отношению к СССР, — призывал Кеннан, — должно быть долговременное, терпеливое, но твердое и бдительное сдерживание русских экспансионистских тенденций». Сформулированная Кеннаном «доктрина сдерживания» была положена в основу внешней политики США с начала 1946 года.
В то же время Кеннан не исключал применения и иных методов воздействия на СССР. США, подчеркивал Кеннан, могут «колоссально увеличить напряжение, под которым должна оперировать советская политика… и таким образом поощрять тенденции, которые должны, в конечном счете, найти выход или в крушении, или в постепенном размягчении советской силы».
