Виктор Рубель - Тайные пси-войны России и Америки от Второй мировой до наших дней
— Нет, — успокоил их я, — причина какая-то бытовая, типа ссоры с женой. Он всего лишь сделал глупость, дайте мне слово не судить его.
Слово мне дали, и моя правота подтвердилась уже на следующий день: этот охранник признался во всём. Потом его просто уволили.
В середине 90-х был интересный случай, когда меня приглашали сотрудничать спецслужбы Турции. Я проездом находился в Стамбуле, когда мне позвонили и попросили помочь молодому человеку, который попал в тяжёлую аварию. Он был сыном Неджмеддина Арбакана, лидера исламской партии, поэтому спецслужбы контролировали эту ситуацию. Я приехал, провёл экстрасенсорную диагностику и сделал, что смог. Меня спросили:
— А будет он жить?
— Жить будет, но ему нужна сложная операция, лучше сделать её в Америке или Германии. И он останется прикован к инвалидной коляске, — ответил я. — Это тяжело, и для него, и для семьи, но это не конец всего. У него хватит сил, чтобы дальше вести активную жизнь. Я вижу, что он станет депутатом парламента, а его отец, кстати, в течение года станет премьер-министром.
Работники спецслужб поразились:
— Как может господин Арбакан стать премьер-министром в течение года, если за это время даже не будет выборов?
— Не знаю как, но станет, — ответил я.
Действительно, вскоре после этого в турецком правительстве произошли неожиданные перестановки, и 28 июня 1996 года Неджмеддин Арбакан стал премьер-министром. Я немедленно получил приглашение переехать на жительство в Турцию, где мне предоставляли особняк и особые условия работы. Но я отказался в основном по патриотическим мотивам.
В середине 90-х годов мне снова пришлось столкнуться с террористом. Я снова работал в Баку, консультировал людей, принимая их в специально снятой для этого квартире. Как-то мне сообщили, что на приём пришёл журналист из Белоруссии, который здесь проездом. Я попросил помощницу ввести его, но как только он появился в коридоре у дверей, я почувствовал внутренний толчок и сразу сказал ему:
— Стойте! Вашу сумку оставьте в коридоре за дверью. У вас там случайно не бомба?
Внешне это было похоже на шутку, но он опешил. Без всякой улыбки он положил сумку в указанном месте, прошёл ко мне в комнату и сел напротив. Возникла неловкая пауза.
— Что вы хотите? — прервал я её.
— Написать о вас репортаж для моей газеты, — ответил он.
Мы немного поговорили, и он ушёл. Через несколько дней я узнал, что этот «журналист» арестован азербайджанскими спецслужбами по обвинению в терроризме. Оказалось, что он ранее уже совершил взрыв поезда в Белоруссии и намеревался сделать это снова в Азербайджане или России. На суде этот человек сказал: «Меня разоблачил Тофик Дадашев».
Надо сказать, что я сам не сообщал о нём спецслужбам, поскольку в этот раз не был стопроцентно уверен, что передо мной террорист. Но, как стало понятно, квартира, в которой я работал, прослушивалась спецслужбами, и не напрасно. Они обратили внимание на мои слова о бомбе и на всякий случай проверили этого человека. В результате оказались спасёнными многие человеческие жизни.
Из историй последних лет я могу привести пример о похищении жены президента Международного банка Азербайджана Джахангира Гаджиева [44]. Это случилось 10 февраля 2005. Преступники схватили её, когда она выходила из салона-парикмахерской, увезли в неизвестном направлении и потребовали выкуп 20 миллионов евро. На следующий день утром мне в Москву позвонил один близкий человек из Баку и рассказал об этой истории. Банкир обратился к нему с просьбой уговорить меня помочь в её розыске. Повисла тягостная пауза, поскольку я чувствовал, что дело имеет не только криминальную подоплёку, а у меня принцип не связываться с подобными делами. С другой стороны, я не мог отказать близкому человеку. и высказал ему свои соображения. Мой знакомый был настолько ошарашен услышанным, что спросил, можно ли банкир сам мне позвонит и я повторю ему то же самое. Через две минуты банкир Гаджиев позвонил сам. Я сразу же спросил:
— Вы сообщили спецслужбам?
— Все уже задействованы, — ответил он.
— У них есть предположения?
— Нет, абсолютно никаких.
— Ее похитили не бандиты, — сказал ему я, — а люди из органов по линии МВД, очень высокопоставленные. Поэтому у них много возможностей для контроля ситуации. Уверен, что они это делают не в первый раз. Но и у меня есть опыт: несколько лет назад я помог одним высокопоставленным людям — у них украли сына — тогда похитителями тоже были люди из органов. Вам нужно держаться, не паниковать, владеть собой. Если проявите слабость, то это будет им только на руку.
— А можете вы приехать? — попросил Гаджиев.
— Опасность в том, что если я приеду, похитителям станет известно об этом, и они от неё избавятся — убьют и спрячут труп. Я уверен, что их человек находится рядом с вами (позже это подтвердилось — им оказался друг семьи Гаджиевых, который был племянником главаря похитителей), и они знают все ваши помыслы, держат вас под контролем [45].
На вопрос, что с ней будет, я ответил, что родственники не должны волноваться, она будет в целости и сохранности, не будет насилия и издевательств, это не обычные бандиты, чтобы резать нос и уши, издеваться над ней. Я также сказал передать мне её фотографию, чтобы я мог подействовать на удачный исход ситуации, это мой метод. И еще раз повторил, что если я приеду, этим всё испорчу. Приехать я могу после освобождения заложницы. Все это я сказал банкиру по телефону.
Через 2 часа мне в Москву передали фотографию. Я провёл сеанс экстрасенсорной оптимизации ситуации и воздействия на удачу. Вскоре спецгруппа Министерства национальной безопасности Азербайджана провела операцию по обезвреживанию преступников и освободила заложницу. Их всех застали врасплох. Главарём преступников был полковник полиции, сотрудник Главного управления уголовного розыска МВД Азербайджана Гаджи Мамедов. А непосредственным организатором этого похищения оказался друг семьи Гаджиевых банкир Эльчин Алиев, племянник Мамедова.
Участники операции получили высокие звания и награды. Хотя моя роль в этой истории не разглашалась, вполне естественно было ожидать какого-нибудь выражения благодарности. Поэтому я был удивлён, что после завершения операции никто из участников мне даже не позвонил [46].
//__ * * * __//В рассказах Тофика Дадашева, как и в рассказах Джо Мак-Монигла, мы можем увидеть и почувствовать позицию экстрасенса, работающего для спецслужб и военных. Позицию исследователя и организатора этих работ отражают повествования Эдвина Мэя, Алексея Савина и Бориса Ратникова.
Интересным соединением этих позиций является следующий рассказ доктора медицинских наук, полковника внутренней службы Вячеслава Звоникова, который будучи сам экстрасенсом и врачом-исследователем, в начале 90-х перешёл на работу в Министерство внутренних дел и организовал там больший центр по изучению и практическому использованию экстрасенсорики.
Здесь мы также видим радикальное изменение позиции государственных органов по отношению к экстрасенсорике, которое было особенно характерно в последний советский период, когда резкий слом старой идеологии заставил чиновников открыть глаза на новые нетрадиционные идеи и подходы к решению социальных проблем. К сожалению, нужно отметить, что этот период открытости новым идеям у государственных структур в России практически закончился к середине 90-х годов.
//__ * * * __//Рассказ профессора Вячеслава Звоникова
Вообще-то, изначально я военный врач и классический учёный, занимающийся резервными возможностями человека. Сколько себя помню, меня всегда интересовала эта проблема, ещё с детства, дай в медицину я пошёл из-за интереса к экстрасенсорике.
Кроме того у меня самого тоже есть определённые экстрасенсорные способности. Я провожу много ЭСВ-исследований и часто сам участвую в экспериментах, но на проблему чудес я всегда смотрел и смотрю через призму науки с объективным подходом.
Моя история сотрудничества с МВД началась в 1989 году, в Армении, куда я выехал оказывать пострадавшим помощь после разрушительного землетрясения в Спитаке. Там я встретился с министром внутренних дел СССР Вадимом Бакатиным. Мы быстро нашли общий язык, и он сделал мне предложение открыть у него в министерстве специальный центр с солидным финансированием. При этом Бакатин дал мне широкие возможности творческого развития моих идей.
В это время я всё ещё работал в Институте авиационной и космической медицины и только что составил для правительственных органов доклад о том, что существуют экстрасенсорные явления, которыми надо серьёзно заниматься, то есть их надо изучать, развивать и использовать в рамках оборонного ведомства. Эта бумага сработала, моими предложениями заинтересовались. В результате я познакомился с полковником Михаилом Бажановым, который занимался подобными вопросами в Министерстве обороны. Он предложил мне перейти на работу в его отдел в Генштабе. Это тоже было заманчивое предложение, позволявшее мне остаться в системе Министерства обороны, но уже иметь широкие возможности исследований в области парапсихологии. Некоторое время я серьёзно колебался между Генштабом и МВД.
