Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты
Становится ясно, что, перенося текст рукописи в первом еще издании, перепутали порядок двух слов. Здесь же исправили:
Звездный блеск и черный космос —
Жизнь — эгей — недорога!
Там — спина к спине — под дюзой
Отражаем мы врага…
Сокращение текста в этом издании идет еще дальше. Убрано о коне Гали, что он „свирепо заржал“, когда та его резко осадила. Когда Портос и Галя появляются в мастерской Атоса, они его окликают. Портосово „эгей!“ осталось, а вот „Атос! — чистым и звонким голосом крикнула Галя“ — убрано. Убрана и реплика флагмана Макомбера: „Должен быть какой-то выход, Мээс. Не может быть, чтобы не было никакого выхода. Думайте, Мээс! Здесь ваша территория. Вы же понимаете: либо вы спасетесь вместе с нами, либо вместе с нами погибнете“. От нее осталось только „либо вы спасетесь вместе с нами, либо вместе с нами погибнете“. Убрано, что на Гале был „рваный ночной халатик“.
Иногда в издании „Текста“ случаются и досадные пропуски. К примеру, из штурманской рубки „загремели раскаты свирепого баса Двуглавого Юла“. Слово „баса“ в этом издании пропущено, получается, что не бас был свирепым у Юла, а он сам был таким.
Некоторая правка в издании „Текст“ продолжает „облагораживание“ повествования. К примеру, слезы катятся из глаз профессора Ай Хохо: из „добрых глупых глаз“ — до этого издания; „из „добрых грустных глаз“ — в этом издании и далее. Воровское „хаза“ заменяется на „логово“…
Издание „Миров“ и на этот раз отличилось большим количеством опечаток, иногда — по несколько на странице: „генеалогия“ Итай-Итая — как „генералогия“, планета Тзаны „Бангу“ — как „Банку“ (кстати, в „Уральском следопыте“ родиной Тзаны была Оаба, планета Мхтанда), „менее стабильная“ вселенная становится „менее стальной“, ящер Ка становится „ящеркой“, а присутствие“ Макомбера— „отсутствием“. „Три закадычных друга: мастер, спортсмен и ученый“ превратились в „три закадычных труда“. Команду Двуглавого Юла ссылают не на Марс, а на Маркс…
При подготовке текста ЭВП в собрании сочинений издательства „Сталкер“ за основу было взято издание „Миров“, в котором были исправлены многочисленные опечатки и добавлены, в основном, более „взрослые“ варианты „Памира“. Вот только „…через десять минут сделаем ей промывание желудка, поставим питательную клизму…“ было решено не возвращать— уж слишком фантастическими представлялись эти процедуры в невесомости.
„ПОИСК ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ“
Влияние НТР на архивы писателей велико. Если раньше (до изобретения печатной машинки) архивы были в основном рукописными, то позже становятся в значительной степени машинописными (хотя планы сюжетов, фабулу и замечания по тексту авторы предпочитали все-таки писать от руки). После того как компьютер стал основным орудием труда большинства авторов, боюсь, мы вряд ли сможем изучать черновики, ибо редчайшие из авторов будут сохранять у себя в компьютере ранние варианты произведений. Не говоря уже о том, что „зарисовки на полях“, знакомые нам еще по рукописям Пушкина, тоже исчезнут — вряд ли какой-либо из писателей, который даже и хотел бы, размышляя, изобразить героя в профиль, план местности или придуманную им самим какую-нибудь фантастическую „штучку“, будет ради этого покупать планшетку и электронный карандаш…
АБС работали не „по старинке“ (как некоторые писатели до сих пор пишут свои произведения от руки), а в соответствии с эпохой — печатая свои рукописи на машинке, причем — под копирку, чем и объясняется такая хорошая сохранность их архива: первый экземпляр часто шел в дело, копия же сохранялась в архиве.
БНС давно (еще на заре компьютерной технологии) был знаком с ЭВМ, а когда появилась возможность — заимел персональный компьютер дома. Произведения С. Витицкого писались уже при помощи компьютера. О самой задумке романа БНС рассказывал „люденам“ в 98-м году:
БНС Роман „Поиск предназначения“ не о человеке, который мог влиять. Исходник там был совсем другой. В „Комментариях“ я привожу там первые тексты исходника. Исходником был роман под названием… Задуманный роман, когда Аркадий Натанович еще был жив. Это летом этого страшного 91-го года я, по-видимому, начал первые записи делать. Аркадию Натановичу я так и не успел ничего рассказать об этом событии. Роман, который я собирался написать, условно назывался „Путешествие из Петербурга в Москву“. История человека, который, как в четвертой части ПП: человек, узнающий о том, что умирает от инфаркта его друг в Москве. И он мчится его спасать. Действие происходит где-то в начале XXI иска. Условно говоря, 2010-й год. И он испытывает массу всевозможных приключений, свернув с шоссе. Вот с этого все началось. И о сути дела — с конца.
Ю. Флейшман. Если он развернулся с конца, то писался он от начала к концу или от конца к началу?
<…>
БНС. Не сохранились все эти компьютерные разработки и сейчас очень трудно вообще вспомнить, с чего начиналось и в каком порядке это происходило. Сначала была довольно подробная разработка той части, которая стала потом четвертой. Потом я вернулся в начало, потому что мне надо было историю этих двоих людей написать. Тем более я понял, что самое интересное будет, ели история будет изложена. И потом, в какой-то момент, уже написал определенное количество страниц компьютерных, я вот пришел к этой мысли насчет идеи о том, что не случайно наши герои остались живы. Выжили не случайно.
В. Казаков. То есть вам ясно надо было увидеть начало и конец…
БНС. Я находился в очень выгодном положении, потому что я сначала придумал конец. Это замечательно, это идеальный вариант, когда известно к чему ты тащишь текст.
Бумажного от ПП не сохранилось ничего, но на компьютере БНС сохранились два файла черновых заметок, текст которых он приводит в „Комментариях“. Первый файл назывался „IZPTRBVM“ (сокращенное „Из Петербурга в Москву“) и был закончен 22 июня 1991 года:
Герой в прошлом: научник, писатель, бизнесмен, издатель. Ныне — богатый человек, миллионер, глава издательского концерна, культуртрегер. Поздно вечером пришло извещение: в Москве умирает друг. Очередной (пятый) инфаркт. Наш герой обладает свойством вытаскивать его из комы.
— Стоит ли ехать? Есть ли шанс?
— Да как тебе сказать? Буду позванивать…
Но герой уже начинает шуровать насчет билетов. Никакого энтузиазма, это просто чувство долга. Билеты ни за что не достать. Самолеты: забастовка. Поезд — уже ушел. Автобус: через три часа. Такси — отказываются ехать. Тогда — автомобиль, но шофер пьян. Шофера — на заднее сиденье отсыпаться, сам за руль.
В районе……(километров 70 после Новгорода) гигантская автокатастрофа (м.б., с участием военных?). Объехать невозможно. Попытка договориться с милицейским вертолетом („четыре белых — и все будет нормалек…“), но вмешивается подъехавший майор: „Воображаете, что все можно за деньги купить? Не выйдет“.
Съезжает с магистрали и пытается прорваться через глубинку.
Оцепление. Совхозы, колхозы — там остались только алкаши да тунеядцы — превратились в малины и банды. Фермы — крепости, блиндажи, проволока, специально выведенные псы — БАСКЕРы. Война. Везде разъезжают на бронеавтомобилях восточные люди — меняют оружие на с/х продукцию.
Фабрика-лаборатория: выводят природу, способную противостоять напору цивилизации. Раз невозможно сохранить „природную“ природу, то, может быть, можно вывести компромиссную, альтернативную, годную и для существования людей, и для существования технологической цивилизации.
Удирая, сходу влетают с грунтовой дороги на асфальт, ведущий в заросли. Сквозь шлагбаум. Вскоре обнаруживают, что заросли СМЫКАЮТСЯ за ними — они в заповеднике НОВОЙ природы. Приключения там. Там же, может быть, живут и Новые Люди (мокрецы?). Они пытаются вывезти героя на автостраду — нападение — гибель мокреца — голый одинокий герой.
Машину отбирают. Телохранитель предает. Последняя радиограмма: еду, еду, я уже на Кольцевой, дождись во что бы то ни стало. Повесть о том, что все умерло, все потеряло смысл, но вечны Дружба, Любовь (жена) и Работа. Герою 78 лет. На дворе 2011-й. В самом начале он мчится по шоссе, не обращая внимания на голосующих. В том числе — абсолютно голый человек на коленях умоляет подобрать его — некогда, некогда, куда мне его девать… В жопу, в жопу — летом, летом…“ Скользко, страшно, метель слепит… А в конце — он, ограбленный, голый, в одних подштанниках выбирается на шоссе, и мимо мчат лимузины, возвращающиеся в Москву от места аварии — некогда, некогда, не до тебя… И метель, и холод, и смерть…
В районе — колония для дефективных людей и детей. Жуткие типы окружают машину — остров доктора Моро. Чудовищный урод с гнойным плевком вместо левого глаза доверительно сообщает герою: „Нынешнее поколение будет жить при коммунизме!“
