Германия глазами иммигрантки (СИ) - Окоменюк Татьяна
«Не можешь оплачивать аренду квартиры, отправляйся в дом престарелых», – советует некомпетентный обыватель. Увы! На сегодняшний день пребывание в доме для синьоров стоит от трех до пяти тысяч евро в месяц. Удовольствие исключительно для получателей солидной пенсии. Есть, конечно, социальные учреждения, но попробуйте в них попасть. Чиновники социального ведомства руководствуются не столько медицинскими показаниями, сколько финансовыми возможностями коммунального бюджета. В большинстве случаев они отказываются доплачивать за место, мотивируя это наличием более дешевых амбулаторных служб по уходу.
Но и тем «счастливчикам», кто прорвался туда, вряд ли позавидуешь. Репутация домов престарелых в Германии довольно низка. По данным Deutscher Altenpflege-Monitor, лишь 8% жителей страны в возрасте старше 50 лет желали бы там находиться. 81% опрошенных считают, что у персонала просто нет времени на надлежащий уход. Только 24% уверены, что к пациентам в этом учреждении относятся с уважением. Каждый второй считает, что там стариков пичкают успокоительными средствами и всего 23% убеждены в обеспечении хорошего ухода.
Как ни крути, а пребывание даже в самых элитных «богадельнях» для пожилых людей является психической травмой. Но, порой, это – единственный выход из сложившейся ситуации, так как уход за тяжелобольным человеком в домашних условиях является непосильным бременем для его работающих родственников, а жилье не обладает необходимыми удобствами для старческих нужд.
Относительно здоровые могут поселиться в «коммуналке», доме, где одинокие старики живут вместе, организуя совместный досуг и оказывая друг другу посильную помощь. Иногда для подобных «коммуналок» создаются специальные архитектурные проекты, приспособленные к потребностям пожилых людей. Но это если ты здоров. А какое здоровье после семидесяти?
По данным Федерального объединения организаций, работающих с пожилыми людьми, число нуждающихся в уходе и в иных видах регулярной помощи увеличивается пропорционально старению общества. С 1980 г. число жителей страны в возрасте старше 80 лет почти удвоилось. С одной стороны, это – безусловное достижение, свидетельствующее об улучшении медицинского обслуживания и росте жизненных стандартов. С другой, неподъемный вес для ныне работающих. В стране трудоспособных – 32 миллиона человек, а пенсионеров по старости – 19 миллионов. Таким образом, каждый работающий должен вкалывать по полторы смены, чтобы обеспечить нормальную жизнь одному пенсионеру.
Дабы прокормить себя, старики вынуждены работать дольше. В Германии и так идут на пенсию довольно поздно, а при поднятии рамки пенсионного возраста и вовсе станут вкалывать до гробовой доски – в перспективе до 77 лет. То есть, пенсию можно будет отменить вообще. За ненадобностью. Это вам не наши 60. Так кто кому должен завидовать?
Когда-то Западная Германия, действительно, имела репутацию страны «счастливых пенсионеров». Сытых, довольных, уверенных в завтрашнем дне. Все это кануло в Лету. «Немецкие старики – самые несчастные в Европе!!!» – вопят заголовки британской газеты Guardian, опубликовавшей опрос немецкой маркетинговой компании Emnid. Во время исследования отношения к жизни престарелых европейцев были опрошены по 500 человек старше 60 лет из Великобритании, Германии, Франции, Испании, Италии и Польши. Выяснилось, что на фоне брызжущих оптимизмом испанцев и британцев самыми несчастными чувствуют себя старики Германии. Когда их спросили, что они думают по поводу экономической ситуации в стране на ближайшие 20 лет, и конкретно о своем собственном благосостоянии, две третьих из них ответили, что не ожидают от оставшейся жизни ничего хорошего.
Так может это просто врожденный немецкий пессимизм? Нет! Подобные настроения бродят и в умах пожилых иммигрантов, число которых неуклонно растет.
Хочется надеяться, что в обществе что-то изменится. Что «власть имущие» найдут разумный выход из тупика, и в старости, заполняя в анкете графу «социальное положение» нам не придется писать «безвыходное».
Дома престарелых: наказание или благо?
Как сообщает федеральное статистическое ведомство, люди старше шестидесяти лет составляют нынче почти четверть населения Германии. Двадцать лет назад их было только двадцать процентов. Согласно демографическим прогнозам, в 2030-м году пожилые люди составят треть населения страны. В общем, стареет Германия, но вымирать отнюдь не торопится. Благодаря успехам медицины, средняя продолжительность жизни здесь довольно высокая – 76,3 года, что лучше, чем в среднем по Европе (74,1). За последние десять лет мужчины стали жить в Германии на два года дольше (до 75), а женщины – более, чем на полтора, достигая восьмидесяти лет. И это не может не радовать. Однако, после вопроса «Сколько?» возникают два следующих: «Где?» и «Как?».
Что касается «Где?», то здесь имеется только три варианта: в одиночестве, в кругу родных и близких, в доме престарелых. Остановимся на первом варианте.
Как известно, старость – это не календарный возраст. Каждый человек настолько стар, насколько затруднены его адаптационные возможности и отношения с окружающим миром, насколько он в состоянии себя обслуживать, какова стабильность его интеллектуального потенциала. Если человек ясно мыслит, самостоятельно передвигается, может сам себя обслужить, зачем ему дом престарелых? Он может довольствоваться приходом на дом специального вспомогательного персонала и визитом детей и внуков по выходным. Возможно, одиночество в этом случае, и предпочтительнее дома престарелых. Когда же состояние пожилого человека стабильно плохое, выбор одиночества не только скучен и неразумен, но и попросту опасен. Тут, как ни крути, а туда таки попадешь.
К пребыванию в доме престарелых относятся по-разному. Коренное население, например, предпочитает доживать свой век в обществе «себе подобных». Наши же соотечественники боятся этих заведений до заикания. Как их только не называют в народе: и богадельнями, и пунктами сбыта утильсырья, и кладбищенским предбанником. Вслед за самым страшным иммигрантским проклятием: «Чтоб ты жил на один социал!» следует продолжение: «…и подох на казенной койке!». Лично меня, сие могло бы напугать здорово. А мою приятельницу Аниту, коренную немку, вовсе нет. Она, практикующий психолог, просто убеждена, что навязывать свой маразм, болячки и старческие причуды собственным детям и внукам не только эгоистично и неприлично, но даже преступно. Сам не живешь полноценно и при этом отнимаешь часть жизни у своих близких.
А русскоязычный психолог из Ольденбурга Наталья Шефер-Шадай совсем иного мнения: «Для наших пожилых земляков уход в дом престарелых воспринимается как приговор. Попадая в новую среду обитания, человек отрывается от повседневного общения с родными и друзьями, не распоряжается в полном объёме своим свободным временем, зависит от помощи других людей, должен корректировать свою социальную роль в связи с новым окружением. Он вынужден на старости лет учиться, как в этом сузившемся жизненном пространстве сохранить себя как личность, не отказаться от своих привычек, взглядов, привязанностей».
А вот мнение восьмидесятилетней Марии Кнобель из Казахстана: «Хочу умереть на родной тахте, а не на казенной постели, хоть и накрахмаленной, но чужой и холодной. Пусть я из комнаты в кухню добираюсь, опираясь на ходунки и питаюсь готовыми замороженными блюдами, разогревая их в микроволновке, но у себя дома хозяйка – я. По субботам ко мне приезжает дочь, убирает квартиру. Она живет вместе с другом-немцем. Так что, о переезде к ней, не может быть и речи. Порой, ко мне на такси приезжает моя старая приятельница. Поболтаем, чаю попьем, в карты поиграем. А в богадельню мы с ней ни за что не пойдем. Лучше сразу на кладбище. Одна наша знакомая продала свою квартиру и подалась в дом престарелых, отдав ему все свои деньги. Получила там за это отдельную люкс-комнату с телевизором и холодильником. Сейчас об этом очень жалеет. Карманных денег ей не хватает даже на такси, чтобы съездить на могилу к мужу или посетить кого-нибудь из знакомых. А из русскоязычных она в богадельне одна, там ей и поговорить-то по душам не с кем».
