Газета Завтра Газета - Газета Завтра 864 (23 2010)
Сафиуллин и Сусин — топ-менеджеры крупных компаний, для них потеря репутации значит полный крах. И если они пишут, что на фондовом рынке налицо явная аномалия, — они ответственность своих заявлений понимают очень хорошо.
Для полноты картины приведем альтернативную точку зрения. Ее высказывает 17 мая на "Радио Свобода" аналитик инвесткомпании "Брокеркредитсервис" О.Петропавловский. Который признает, что "…на 6 мая у акций "Распадской", по самым скромным оценкам, был 30-процентный потенциал роста", но одновременно говорит, что 7 мая "…бумаги "Распадской" просели вместе с остальными примерно на 7 процентов".
Итак, аналитик "Радио Свобода" утверждает 17 мая, что бумаги "Распадской" перед взрывом просели примерно на 7% вместе с остальными. Этим он, по сути, дискредитирует коллег, говорящих об аномальной динамике котировок акций "Распадской".
Но коллеги-то ничуть не менее компетентные, крайне дорожащие своей репутацией! А за 6 дней до Петропавловского, по совсем горячим следам событий, "Ведомости" (тоже крайне дорожащие своей репутацией и, как показывает опыт, не допускающие ошибок в столь чувствительной сфере, как котировки акций) утверждали, что 7 мая акции "Распадской" рухнули не "вместе с остальными", а на 9,44%. То есть почти вдвое глубже рынка, который рухнул, по официальным данным бирж, не на 7%, а на 5,55%.
Согласитесь, такое расхождение интересно само по себе. Стихия "спец" врывается даже в сферу обсуждения биржевых котировок?
Кто мог сбрасывать акции "Распадской" до взрывов? Картежники в таких случаях говорят: "Знал бы прикуп — жил бы в Сочи". Основные пакеты акций "Распадской" (всего — 80%) находятся у "Евраз Груп" и менеджеров "Распадской" Козового и Вагина.
Они тут очевидным образом не при чем. Незаметно выбросить на биржу акции этих пакетов практически невозможно.
Остальные 20% акций "Распадской" свободно обращаются на российской и мировых биржах. И только манипуляции с этим пакетом (а они принципиально могут происходить десятки и тысячи раз за одну торговую сессию) были в состоянии обрушить биржевую стоимость "Распадской".
Ну, так что же — кто-то (он же субъект всех рассмотренных нами "спец") "знал прикуп"? Но кто же он?
Это экономический суперсубъект? Но откуда у него такие информационные спецвозможности? Это политический субъект? Какого ранга? Каковы его цели?
Вопрос настолько жгучий, что пренебрежение частностями категорически недопустимо. Пусть каждая из частностей мало значима. Их совокупность может нам о чем-то поведать.
Частность №1 — облегчение дестабилизации Кузбасса (а значит, и России) через отставку Тулеева, к которой могли привести и сама катастрофа на "Распадской", и порожденный ею протест, и… ошибки Тулеева, вызванные подачей ему неправильной оперативной информации.
Частность №2 — спецпропаганда на тему о создании Западно-Сибирской республики. Новый сепаратизм, если он грядет (а по нашей оценке, он грядет), будет не только и не столько национальным. Он будет еще и социально-региональным, что намного опаснее.
Частность №3 — дата. Взрывы на "Распадской" произошли 9 мая. С одной стороны — это носит знаковый характер. Очень уж особый это день, согласитесь. С другой стороны… День не только особо праздничный, но и удобный для диверсионной пакости. Начальство разъехалось… Настроение праздничное… Это называется застать врасплох.
Частность №4 — "только прибежали спасать жертв первого взрыва — нарвались на беспрецедентный второй взрыв". С точки зрения спецкатастрофизма, так и должно быть. Не первый раз в террористической практике (а говорить-то надо о ней) возникает ситуация, когда второй взрыв осуществляют в момент, когда стягиваются силы для преодоления последствий первого взрыва.
Частность №5 — быстрота, с которой политизировали катастрофу на "Распадской". То, что катастрофу политизировали, — естественно. Неестественно то, с какой быстротой это сделали.
Вы решили бороться с проклятой властью за права шахтеров. Ну, решили и решили. Вы напечатали листовки… Ну, напечатали и напечатали, дело это теперь нетрудное. Вы загрузили листовки в чемоданы, взяли билет и прибыли… В Междуреченск... Или в Новокузнецк... Или в другой кузбасский город…
Что вы будете делать с листовками? Если вы в этом городе на новенького, то вам с ними делать нечего. Страна у нас хоть и расхлябанная, но не лишенная пресловутого чекистского компонента… Листовки у вас никто не возьмет… Через проходную вас никто не пропустит… И так далее.
Значит, вы не на новенького приехали? Как-то иначе? А как иначе? У вас в этом месте уже есть инфраструктура? Чья инфраструктура? Она, инфраструктура эта, за три дня не делается. И не так много у нас инфраструктур, которые могут и политические кампании раскручивать, и с акциями поигрывать, и…
Частность № 6 — совсем уж необязательная, но… Но раз мы собираем "до кучи" все частности, то и эта должна быть предъявлена. Как называется шахта? "Распадская". То есть — РАСПАД-ская. Мелочь, конечно. И, скорее всего, случайность. Но именно "скорее всего".
Частность №7 — в Междуреченске и Новокузнецке о втором сценарии как самоочевидном говорят люди и информацией обладающие, и истерикам не подверженные.
Ну, вот… Произнесли мы это — и оппонентов порадовали: "Понятно, кого вы имеете в виду! Понятно, что вам все это впарили люди в погонах!"
Успокойтесь, уважаемые оппоненты. Люди в погонах шарахаются даже от намека на сценарий №2, как черт от ладана. В отличие от очевидцев, погон не имеющих, но что-то зафиксировавших. Конечно, таких очевидцев проще всего обвинить в том, что они перегрелись. Но тут опять "либо-либо". Либо ПЕРЕГРЕЛИСЬ, либо НЕ ПЕРЕГРЕЛИСЬ.
Что, если не перегрелись?
МОДЕЛЬ Россия — страна специфического капитализма, и это мы все понимаем. Ее основные фонды изнашиваются, причем стремительно. Технологические катастрофы на подходе. Крупные игроки могут (вновь треклятое "либо-либо"!) ЛИБО ждать, пока эти катастрофы произойдут естественным образом (но этого ждать придется не один год), ЛИБО с помощью спецкатастроф ускорять неизбежное. Ускорив же его, сказать:
"Ребята, так вы же недееспособны! Мы вам помогли во всем — и про то, что такое рынок, рассказали. И про то, что такое частная экономика. А вы, смотрите, какое безобразие из всего этого соорудили! Вы и себя губите, и мир. Мы хотим вас спасти от вас самих и от той возмутительной власти, которая, как вы видите, ничем не управляет.
От ваших воров мы вас хотим спасти и от многого другого. Совковость вашу остаточную хотим медленно и терпеливо преодолевать. Преодолевать это, наверное, придется лет пятьдесят. Но мы с вами это преодолеем. Точнее, вы это преодолеете под нашей опекой. Не соглашаетесь на опеку? О`кей! Дождетесь нового безобразия. Возможно, даже и атомного".
Про спецаспект чернобыльской аварии теперь говорят не только любители теории всемирного заговора. Но я не хочу присоединяться к тем, кто эту версию поддерживает. Я — о своем, о девичьем. Предположим, а) что такое было и б) что об этом было бы сказано по горячим следам аварии. Могла ли бы тогда триумфально шествовать перестройка? Мог ли бы тогда развалиться Советский Союз? Понятно, о чем я говорю? Не о Чернобыле.
ПОСТСКРИПТУМ А вдруг, кроме приведенных нами аргументов в пользу сценария №2, есть и другие, еще более доказательные аргументы? Скорее всего, их нет. Но если они есть — что тогда?
Междуреченск—Москва
2
Сергей Игнатов, Игорь Вотанин ВРЕМЯ СЕРЫХ
В монастыре, в его соборе чистом,
Наперекор наветам и вражде,
В Святую Ночь пред образом лучистым
Монахини молились о вожде.
Александр ПРОХАНОВ
Если попытаться подобрать какое-нибудь ёмкое понятие для определения состояния наблюдаемой нами российской реальности, то ключевым словом должно было бы стать слово "бездарность". Она приобретает порою столь насыщенные формы, что буквально каменеют скулы. И тогда появляется ощущение значительности и даже метафизичности происходящего, словно переживаемое нами время серых бездарностей — это какая-то загадочная "пересменка", "время разбрасывания камней", задуманное Богом то ли в наказание за наши грехи, то ли во исполнение каких-то своих древних, еще до появления человека родившихся планов.
