Итоги Итоги - Итоги № 10 (2012)
Вопрос — чем ответит Москва? Смоленская площадь уже заявила о готовности восстановить дипотношения с Тбилиси и отменить визы. А почему бы и нет! Свергнуть Саакашвили нам не под силу, так, может, проще задушить его в объятиях?
А вам — на выход / Политика и экономика / Те, которые...
А вам — на выход
/ Политика и экономика / Те, которые...
Губернатор Приморья Сергей Дарькин попросился в отставку, а президент Дмитрий Медведев его просьбу тут же уважил. И началось! Каких только версий не было выдвинуто для объяснения сей метаморфозы. И впрямь: уволен губернатор-старожил, который, несмотря на обилие проколов и компромата, всегда выходил сухим из воды. Даже когда не смог обеспечить партии власти достойный результат на выборах. Тем более что Кремль никогда не был замечен в привычках менять коней на переправе — когда и ключевые выборы на носу, и многострадальный саммит АТЭС на острове Русский. И все же отставка такого тяжеловеса озадачила многих. Версии строят разные. К примеру, поговаривают, что Дарькин может всплыть в правительстве. Дескать, его предшественник Наздратенко после отставки возглавил Госкомрыболовство. Хотя надолго там не задержался. Впрочем, рискнем утверждать, что административный взлет Сергею Дарькину как раз не грозит. Во времена белых ленточек и прочих синих ведерок наличие у губернатора такого артефакта, как супруга с легальным доходом свыше миллиарда рублей в год (актриса местного драмтеатра), не способствует бурному карьерному росту.
По всей видимости, в Кремле решили купировать любые очаги общественного недовольства во взрывоопасных регионах. Одно дело, когда в Москве на Болотную выходят безобидные «рассерженные». И совсем другое, если во Владивостоке на Светланскую выедут тысячи праворульных автомобилей, где за рулем сидят не мирные трейдеры и дизайнеры, а вполне себе конкретные ребята. Которые «губера» не боятся, ибо знают как облупленного.
Россия, которую мы выбираем / Политика и экономика / Главная тема
Россия, которую мы выбираем
/ Политика и экономика / Главная тема
Судьба предоставляет Владимиру Путину уникальный шанс — разорвать замкнутый круг, по которому Россия блуждает уже несколько веков подряд: ледниковый период — хаос — еще большая «заморозка»
Одной загадкой стало меньше: подавляющее преимущество фаворита президентской гонки не оставило шансов его соперникам. Но одновременно возникает новый, он же порядком подзабытый старый, вопрос: Who is Mr. Putin? Впервые он прозвучал зимой 2000 года. В истории России начиналась тогда новая глава, и писать ее предстояло неизвестному на тот момент в мире автору. За прошедшие 12 лет автора изучили вроде бы вдоль и поперек. Но эпоха вновь сменилась. И дальнейшее развитие событий зависит, таким образом, от того, какого Путина выбрала 4 марта страна — того же самого или в версии 2.0? Очевидно одно — это не будет «Путин 0»: старый новый президент России предпочитает писать историю самостоятельно, а не под чью-либо диктовку.
Страшная сила
На кого должен опираться, на кого должен ориентироваться в своей политике победитель президентских выборов? По идее — на поддержавшее его на выборах большинство. И если бы демократия у нас развивалась по тем же канонам, что на своей европейской прародине, это было бы абсолютно логично. Однако особенности национальной политической культуры простых ответов не предполагают. Путинское большинство образца 2012 года, предпочитающее синицу стабильности в руке журавлю мечтаний, — не субъект, а объект исторического процесса. Ибо руководит им не запрос на перемены, а страх перед ними.
Опасения, в принципе, вполне обоснованны: смена политических эпох всегда связана с социальной турбулентностью. Большой или маленькой — это уже как бог даст. Но страх — неэффективный политический стимул. Он хорош в тактических целях для единовременного сплочения рядов. Но со временем страх начинает оказывать обратный, деморализующий эффект. Особенно если гайки перекрутить.
Примерам несть числа, но, пожалуй, наиболее образно ужасы «оранжевой революции» прорисованы в повести Рената Хайруллина «Тонька» (рекомендована к чтению руководителем православного корпуса «Наших» братом главы Росмолодежи Борисом Якеменко). События здесь начинаются 24 марта 2012-го, в момент, когда «Госдепартамент США выступил с уверенным заявлением, что выборы в России нелегитимны», и началась операция «Пламеносцы свободы». Вот, наверное, наиболее драматичный эпизод этой душераздирающей саги: «Когда бомбежки Кремля стали ежедневными и проводить совещания военного совета стало возможно только в подвалах и бункерах, когда войска НАТО и отряды предателей появились в районах, прилегающих к областной кольцевой дороге, было принято тяжелое решение об эвакуации...»
Что должен чувствовать смирный обыватель, типичный представитель путинского большинства, зачитываясь подобными апокалиптическими откровениями? Что угодно, только не прилив бодрости и энтузиазма. Кто-то, конечно, исполнится решимости предотвратить ужасный сценарий: мол, «сквозь огонь мы пройдем, если нужно». Но комсомольцев-добровольцев нынче не так много, личное давно взяло верх над общественным. То есть если враги так коварны и могучи, как их изображают, то, может, хотя бы не класть все яйца в одну корзину?
Последнее особенно характерно для предпринимательского корпуса, который от моральной поддержки оппозиции рано или поздно может перейти к ее финансированию. Поражает не только грамотная организация митингов, но и эффективность, с которой вербуются новые сторонники в социальных сетях и печатаются немереные тиражи агитационной продукции, а также скорость, с которой наполняются виртуальные кошельки, предназначенные для финансирования очередных акций. Некоторые спонсоры, вероятно, действуют из идейных соображений. Но кто-то попросту страхует риски, считаясь даже с гипотетической возможностью смены власти. Доказательством чему усилившееся бегство капитала из страны, нежелание инвестировать вдолгую, а то и вовсе замораживание всякой инвестиционной активности.
Из этого тупика нет простого выхода. Нельзя просто взять и сыграть отбой воздушной тревоги: победила, мол, дружба — и на ближайшие шесть лет забыть о реальной политике как о страшном сне. Сиюминутный страх большинства в таком случае быстро трансформируется в затяжное разочарование. Эту смену настроений прекрасно передает гребенщиковский «Поезд в огне»: «Нас учили, что жизнь — это бой. Но, по новым данным разведки, мы воевали сами с собой». Песня, как известно, родилась в годы перестройки. Но примерно то же самое случилось и в 1996-м, после президентских выборов. Когда страну перестали пугать красным реваншем, «ельцинское большинство» тоже развеялось как дым. И больше уже не появилось.
Ставка на баррель
Не факт, конечно, что история повторится вновь. Многое, безусловно, будет зависеть от внешних факторов — прежде всего от динамики развития мирового финансового кризиса, особенно в его европейском преломлении. Ничто, как известно, так не укрепляет власть в России, как высокие цены на нефть, насыщающие бюджет и бюджетников. Но в условиях недиверсифицированной экономики, обремененной массой социальных и военных обязательств, нефтяной бум становится палкой о двух концах. Чем дороже баррель, тем выше зависимость от ситуации на сырьевых биржах: страна не просто сидит на игле, но и требует с каждым годом все большей нефтедолларовой «дозы». Десять лет назад, чтобы свести бюджетные концы с концами, достаточно было 20 долларов за «бочку». Сегодня не хватит и сотни. Кстати, тот же самый путь страна проделала в последние десятилетия советской власти.
Общепризнано, что существенный — некоторые даже считают, что решающий — вклад в крушение СССР внесло резкое падение цен на нефть в середине — конце 80-х. Нефть тогда действительно серьезно подешевела: в 1980 году среднегодовая цена барреля составляла 37,4 доллара, в 1990-м — 24,5. Но если взять ситуацию в более широком историческом разрезе и сравнить 1990-й, скажем, с 1970-м, то никакого падения не было и в помине. Какое там: в течение этого временного отрезка черное золото подорожало в 10 раз (в 1970-м баррель стоил чуть более двух долларов)! Но государственные расходы росли еще быстрее. И та «доза», которая 42 года назад привела бы к неземному «кайфу», 20 лет спустя вызвала такую «ломку», от которой одна шестая часть суши не может оправиться, по существу, и по сей день.
