Итоги Итоги - Итоги № 44 (2013)
— Это совершенно мистическая история — цепочка случайностей последних лет. Первое звено появилось в 2003 году — в двух шагах от моего института был маленький ларечек, где я обычно покупал «Новую газету». Как-то ларечница вдруг предложила мне газету «Секретные материалы», которой я никогда не интересовался. Я открыл ее посредине номера спустя недели две — и вижу несколько статей под общим названием «Русские в Абиссинии». Начинаю читать: из пяти статей две посвящены моим родственникам — деду, Ивану Филаретовичу, и отцу, Мишке Бабичеву, первому авиатору Эфиопии и любимцу императора. Я тогда подумал: это какой-то знак. Раньше я никогда не встречал имен своих близких в публикациях.
Через несколько лет опять фантастическая случайность. В 2007 году я лег на ежегодное обследование в академическую больницу. Старался ни с кем особенно не общаться, но как-то на обеде оказался за столиком с пожилым мужчиной необычайно благообразной внешности, прямо Грегори Пек. Говорун такой, что не остановить — рассказывает о сложных вещах, о синкретизме в африканских религиях и прочем. Потом показывает на цветок на окне и говорит: «А вы знаете, что это? Крокус. А я восемь раз был в стране, которая вся покрыта крокусами. Это Эфиопия». Тут я внутренне напрягся. И он дальше рассказывает, что его принимал сам император и что там очень интересные русские — Иван Филаретович Бабичев, а еще его сын, кстати, знаете, как его звали? Я обычно не афиширую своего прошлого, а тут возьми и скажи: «Мишка». Он понесся дальше. Потом вдруг сообразил, переспрашивает: «Откуда вам такие подробности известны?» Я отвечаю: «Вы говорите с внуком Ивана Филаретовича и с сыном Мишки Бабичева». Собеседник мой чуть вилку не проглотил... На этом моя спокойная жизнь закончилась, потому что он оказался крупнейшим эфиопистом, это доктор исторических наук Юрий Кобищанов из Института Африки РАН. Он рассказал о нашей встрече коллегам, собрался прислать ко мне своих аспирантов-историков и прочее.
Потом мне позвонил доктор исторических наук Ныгусия Касае Микаэль из Университета им. Патриса Лумумбы и попросил о встрече. Он заинтересовался этой историей и хочет написать книгу о моем отце, естественно, начав с истории деда. Он уже собирает материалы в архивах. А потом на канале «Россия» возникла идея найти потомков семей, разлученных в годы Второй мировой войны и сделать о них серию фильмов. Общими усилиями была найдена Надя Бабичева, живущая в Аддис-Абебе, там она Бабичефф. И я собрался с женой и детьми в Эфиопию, побывать на могиле отца. Так состоялась встреча с родственниками, было много слез. На могиле отслужили панихиду, вел ее глава церкви. Вечером в доме у моей кузины Нади дали прием для родственников и друзей семьи, потом нас принимал президент страны...
В Эфиопии я был поражен глубиной исторической памяти. Мы приехали в императорское поместье Менелика II где-то в районе Гондер. Очень живописные развалины... Так вот, там, естественно, платный вход и платное фотографирование. И наш гид спросил: «А как вы вообще сюда попали?» Ему отвечают, что я сын Мишки Бабичева. Он побежал куда-то, тут же вернул наши деньги и сказал: «Для вас — вход бесплатный».
Сейчас я постоянно переписываюсь с родственниками, многие живут и в других странах — в США, Швейцарии, Латинской Америке. Одна из них живет на юге Франции — маркиза Марта Насибу, художница, поэтесса, писательница. Ее книга «Воспоминания эфиопской принцессы» сейчас вышла на итальянском языке третьим изданием, готовится к печати и на английском языке. Все родственники называют Ивана Филаретовича Бабичева гранд-папа, «наш великий дед». Интересно, что в Эфиопии, на экваторе, в малюсеньком аэропорту, я встретил Сергея Ястржембского — там вообще в округе не было ни одного белого лица. Я с ним познакомился, представился. Он мне сказал, что хочет снять фильм о моем отце, но его уже опередили...
В общем, оказалось, что у меня есть большая, рассеянная по миру семья. Во время коммунистического переворота в Эфиопии собственность семьи была национализирована, все члены лишились денег и имений. Однако это высокообразованные люди, которые успешно существуют в современном мире.
— У вас не было мысли вернуть себе фамилию Бабичев?
— Я только два месяца назад наконец-то получил копию документа из архива МИДа, где написано, что мой отец, Михаил Иванович Бабичев, первый секретарь посольства, женат на Людмиле Петровне Нестеренковой (кстати, мамино свидетельство о браке я тоже не мог найти, оно уничтожено). У супругов есть сын Александр в возрасте 2,5 месяца. То есть только сейчас появился реальный документ, который меня связывает с Бабичевым. Раньше мне говорили: мы можем подтвердить, что вы были Нестеренковым, но нет документов, связывающих вас с Бабичевым.
Теперь можно восстановить мое свидетельство о рождении. Как-то, когда потребовалось, мне выдали на руки копию свидетельства о рождении, где я в одном случае безотцовщина по фамилии Нестеренков, а во втором случае я уже сразу Шахназаров. Загсы курировал НКВД, поэтому там изъяли документ и о первом браке моей матери, и о моем рождении. А свидетельства о разводе с первым мужем ей вообще никто не выдавал, и замуж она выходила вторично по специальному разрешению.
Когда я приехал в Аддис-Абебу в 2010 году, мои родственники спрашивали, почему я не искал их. Но, честно говоря, я не мог себе представить, как это сделать. Как вы себе это представляете? Я должен был написать послу России в Эфиопии: мол, к вам обращается Александр Гаджиевич Шахназаров, который на самом деле — Александр Михайлович Бабичев, но подтверждающих документов у меня нет. Фамилию мне менять уже поздно. Во-первых, Шахназаровы — очень достойные люди. А во-вторых, моя профессиональная жизнь прошла под этой фамилией, ею подписаны мои научные труды... Я работал в Институте мировой экономики и международных отношений. Занимался разнообразным кругом проблем: методологией оценки темпов мобилизационного развертывания отраслей промышленности США в условиях после ядерного удара, моделированием влияния фискальной политики на экономику США и т. д.
Потом я попал в Институт экономики и информации промышленности строительных материалов. Это был совершенно замечательный институт — своего рода отстойник, куда спроваживали всех диссидентов. Там я написал диссертацию, но ее, втайне от меня, целиком включил в свою докторскую мой начальник. Мне пришлось написать еще одну работу, которую я защитил. После этой истории я ушел в Совет по изучению производительных сил при Минэкономразвития России и РАН, где с интересом и удовлетворением более 25 лет руководил одним из ведущих научных отделов и писал научные труды.
В общем, я считаю, что мне уже смешно с седой головой менять свою фамилию... Важно, что я нашел своих родных.
Пешком по зонам / Политика и экономика / Что почем
Пешком по зонам
/ Политика и экономика / Что почем
3 зоны — такое деление ждет в ближайшее время столичные тротуары. Об этом сообщил главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов. К первой зоне будут относиться прифасадные пространства, в том числе территории уличных кафе и ресторанов, вторая зона — пешеходная, а третья — велодорожки. Аналогичным образом, как уверяют власти, обустраивают тротуары в Токио, Нью-Йорке, Париже, Берлине и других городах мира. «Воплотить в жизнь это предложение можно только в историческом центре, и то далеко не везде, — комментирует заместитель руководителя экспертно-аналитического центра Probok.net Андрей Мухортиков. — У Москвы совершенно другое строение, нежели в большинстве европейских городов. У нас в центре лишь кое-где можно встретить такую же плотную концентрацию уличных кафе, как в Западной Европе. На мой взгляд, организовать пространство по принципу трех зон можно сейчас примерно на 20 центральных улицах».
Все зоны, по словам Сергея Кузнецова, планируется символически разделять некими искусственными барьерами — столбиками, газонами или клумбами. Это чисто российское ноу-хау, до которого не додумались в Европе, будет стоить приличных денег. Известно, что в 2013 году на обустройство пешеходных улиц власти собирались потратить около 3,5 миллиарда рублей, но это без зонального деления тротуаров. Если учесть, что один столбик, которым можно разделить пешеходов и велосипедистов, стоит в среднем 1350 рублей, а на километр ограждения их потребуется порядка 1000, то только на обустройство Тверской улицы, длина которой более полутора километров, потребуется дополнительно 2 миллиона рублей. То есть зонирование тротуаров в центре обойдется бюджету недешево. А есть ли смысл? В Дании и Германии обходятся всего лишь разметкой. Дешево и сердито.
