Е Брандис - Зеркало тревог и сомнений (Предисловие к сборнику Экспедиция на Землю)
В первой новелле, "Калейдоскоп", - это полное одиночество перед лицом неотвратимой смерти. В последние часы каждому предстоит подвести окончательный итог прожитой жизни и переоценить обычные человеческие чувства. Зависть к чужим удачам, соперничество, неприязнь - все это кажется астронавтам мелким и ничтожным по сравнению с небытием.
Аллегорию второй новеллы можно объяснить так: природа найдет способ отомстить тем, кто ее не захочет или не сможет понять. Для людей, которые ей верят и относятся к ней бескорыстно, "планета-обольстительница" станет эдемом; для тех же, кто обманет ее доверие и причинит ей зло, она превратится в разъяренную фурию.
Сам Бредбери считает, что научная фантастика дает писателю наиболее широкие возможности для выражения моральных и социальных идей. И можно только согласиться с утверждением А.Азимова: "Рэй, по моему мнению, пишет не научную, а социальную фантастику".
В том же аспекте воспринимается творчество и некоторых других американских фантастов, в частности Пола Андерсона, представленного в нашем сборнике рассказом "Человек, который пришел слишком рано". Почти во всех своих произведениях он сталкивает будущее с прошлым, отдавая предпочтение докапиталистическим, патриархальным формам жизни ("Крестоносцы космоса", "Не будет перемирия с королями", "Прогресс", "Отставание во времени" и др.). Но делается это не из-за какого-то особого пристрастия к темным векам феодализма, а опять-таки из страха перед будущим, которое в представлении Андерсона концентрирует в галактических масштабах всю жестокость и бесчеловечность господства "железной пяты" - современного монополистического капитала.
Варьируя на новый лад тему "Янки при дворе короля Артура" Марка Твена, писатель переносит своего героя, сержанта американской военной базы в Исландии, в эпоху викингов. В отличие от предприимчивого янки из Коннектикута сержант Джеральд Роберте, попавший в далекое прошлое, оказывается совершенно неприспособленным, беспомощным, смешным и ни на что не пригодным. Все блага современной цивилизации, носителем которых является молодой американец в глазах древних исландцев ровно ничего не стоят. При этом автор относится с нескрываемым сочувствием к мужественным, простодушным, свободолюбивым скандинавам, открывшим Америку еще за пятьсот лет до Колумба.
Хотя действие рассказа Гарри Гаррисона "Смертные муки пришельца" отнесено в далекое будущее и происходит на какой-то чужой планете, взгляды этого писателя во многом сходны со взглядами П.Андерсона. В жарком споре с миссионером, высадившимся на этой планете, чтобы обратить аборигенов в христианскую реру, торговец Гарт говорит: "Здешние жители, простые и необразованные существа каменного века, умудрились до сих пор обходиться без всякого суеверия и без зачатков религии... Они единственный первобытный народ из всех виден-ных мною, который совершенно свободен от суеверий и благодаря этому гораздо счастливее и разумнее других. Я хочу, чтобы они такими и остались". В борьбе атеиста Гарта с отцом Марком за влияние на жителей планеты ни один не побеждает. Только проповедь миссионера приводит к совершенно неожиданному результату: желая проверить справедливость его слов о всемогуществе бога, аборигены поступают так, как сказано в библии и... совершают первый тяжкий грех. Религия требует жертв, и миссионер в этом убедился, когда его распяли на кресте.
"Смертные муки пришельца" - не единственное из произведений англо-американской фантастики, в которых здоровые реалистические взгляды на жизнь противопоставлены религиозным предрассудкам. В русском переводе издан также рассказ Артура Кларка "Звезда", построенный как мысленный спор астронома-иезуита, находящегося на космическом корабле, с Игнатием Лойолой. После того как расчеты убедили иезуита, что взрыв сверхновой, погубившей высокоразумную цивилизацию, был замечен на Земле и назван Вифлеемской звездой-провозвестницей, он отвергает основной постулат своего ордена: "Ради вящей славы господней верь и не сомневайся".
К сожалению, антиклерикальные и антирелигиозные произведения теряются в потоке книг, авторы которых стремятся примирить науку с религией. К таким вещам относится известная трилогия англичанина К.Льюиса, где откровенная религиозная проповедь облечена в форму научно-фантастического повествования, и объемистый роман американца Уолтера Миллера-младшего "Гимн Лейбовицу" о восстановлении науки под эгидой церкви после мировой ядерной войны.
6
Установление контактов с инопланетными цивилизациями одна из самых распространенных и волнующих тем мировой научной фантастики. Эта гипотетическая проблема решается с разных позиций в зависимости от научных взглядов и идейной устремленности авторов. Достаточно сопоставить хрестоматийный рассказ Мюррея Лейнстера "Первый контакт" с не менее известным рассказом И.Ефремова "Сердце Змеи", задуманным как прямой ответ американскому фантасту, чтобы выявились диаметрально противоположные точки зрения.
И там, и здесь речь идет о случайной встрече в глубинах космоса двух звездолетов из разных солнечных систем и возможности установления контакта между представителями высоких цивилизаций, отстоящих одна от другой на сотни световых лет.
М.Лейнстер уснащает свой рассказ такого рода сентенциями: "Возможно, они хотели мира, но, несмотря на кажущееся дружелюбие противника, правильнее было готовиться к вероломному нападению". "Если чужие узнают о существовании людей, возникнет дилемма - торговать или сражаться". "Единственным по-настоящему надежным выходом казалось уничтожение другого корабля в мгновенной и смертельной атаке - в целях самозащиты". "Люди не испытывали неприязни к чужим, вероятно, так же, как и чужие - к людям, но на основании строго логических причин нужно было убить или быть убитыми".
Неприемлемые для нас взгляды американского автора вытекают из его неверия в возможность равноправного существования двух могущественных рас. Объяснить это можно тем, что рассказ, написанный вскоре после второй мировой войны, отражает взгляды среднего американца, подавленного официальной пропагандой, на взаимоотношения народов. И недаром И.Ефремов, оценивая "первый контакт" сточки зрения людей далекого будущего - членов экипажа звездолета "Теллур", пишет в своем рассказе: "Большинство говорило о полном несоответствии времени действия и психологии героев. Если звездолет смог удалиться от Земли на расстояние четырех тысяч световых лет всего за три месяца пути, то действие повести должно было быть даже позднее современного. Никто еще не достиг таких глубин космоса... Но мысли и действия людей Земли в повести ничем не отличаются от принятых во времена капитализма много веков назад".
Если "первый контакт" не приводит к взаимному уничтожению или бесконечной галактической войне, то американские фантасты представляют, что его можно осуществить на основе обычной бизнесменской практики: хитроумные уловки, предельная настороженность, взаимное недоверие, поиски максимальной выгоды и в лучшем случае-установление "нормальных" торговых отношений, как это подробно изображается в "Смертных муках пришельца" Г.Гаррисона и особенно в повести Клиффорда Саймака "Необъятный двор".
Как ни странно, главными инициаторами в установлении "первых контактов" становятся не ученые и не государственные деятели, а самые заурядные торговцы. Впрочем, это перестает казаться странным, когда узнаешь, что американские граждане, как установил известный психолог Эдуард Челмен, чаще всего употребляют в разговоре и в переписке слова: "деньги", "окупить", "счет", "чек", "прибыль".
В многообразном творчестве К.Саймака выделяется группа произведений, посвященных теме контактов и взаимопонимания разных космических цивилизаций. В рассказе "Необъятный двор" провинциальному маклеру Хайраму Тэну удается наладить торговлю идеями с неведомыми существами, неизвестно почему избравшими его дом и двор местом для проникновения на Землю, а в романе "Пересадочная станция" (1964) дом некоего Эноха Уоллеса становится местом секретных встреч представителей "Галактического союза". Несмотря на то что Земля, по мнению пришельцев, еще не подготовлена для вступления в "Галактический союз", сам Уоллес убежден, что время для этого уже наступило, так как Земля обладает большим опытом делового сотрудничества между разными народами.
Пожалуй, самая характерная черта западной фантастики неспособность увидеть в социальных отношениях будущего и в самом человеке возможность каких-либо принципиальных качественных изменений. На сотни и тысячи лет вперед в нашу и другие Галактики переносятся представления, понятия, поступки, привычки буржуазного человека XX века. Поэтому окно в будущее для англо-американской фантастики остается наглухо закрытым. Если и ощущается течение времени, то ход его напоминает движение часовых стрелок по циферблату. История понимается как вечный круговорот событий: что было, то будет вновь, Почти по Экклезиасту: "Идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои".
