Юрий Якимайнен - Острова восходящего пива
- Но вообще-то, - говорит он, - бабушка мне рассказывала о России много хорошего.
Его бабушка была вынуждена бежать со своим мужем от наступавшей большевистской орды. Георгий Борисович – внук колчаковского генерала. Более того, его дедушка служил в штабе Колчака. Семья сначала оказалась в Харбине, затем в Шанхае, затем в Японии. Он рассказал, что многие их знакомые в пятидесятые годы вернулись в Россию, было такое движение, но он знает только одного, кому удалось нормально устроиться. Тот стал жить в Москве, нашел работу на радио.
Георгий Борисович никогда не видел Россию. Он родился в Японии. Женился на японке. Они работают в баре вдвоем. Он жил одно время в Америке, а потом решил, что в Японии все же лучше, и вернулся. «Мне кажется, что Япония все же лучше... здесь мои друзья детства, многие из которых стали влиятельными людьми, здесь я получил образование»... Пока он это говорил, американка назвала какого-то своего университетского преподавателя. То ли Петровского, то ли Павловского. «Да я его знаю, - сказал Георгий Борисович, сказал он на чистом английском, - ты спроси у него, скажи: «Джорж привет передает». Он, конечно же. Вспомнит... Был еще тот орел. Чего мы не творили только в молодые годы!.. Я знаю все западное побережье, и меня там многие знают»...
Когда же он переходил на японский, то моя жена восхищалась его чистейшим японским. В том маленьком баре говорили тогда на трех языках, иногда одновременно и путано, и какие-то темы терялись и возникали снова. И вот, когда он сказал, что в России много хорошего, я ответил:
- Конечно, это как посмотреть. Пейзажи, Питер, кое-что в Москве. Приезжайте, я вам покажу, разумеется, все самое лучшее. Покажу Суздаль, Загорск, съездим в Ясную Поляну. Конечно, в России есть места... Познакомлю вас с моими друзьями: поэтами, писателями, художниками, актерами и музыкантами, рабочими и безработными, кооператорами, учеными...
Через неделю примерно он пригласил меня к себе домой, туда же, в район станции Эбису. Дом, в котором он живет, недалеко от его заведения (которое можно назвать и гриль-баром, и якиторией, но все-таки с русским уклоном).
У него хорошая, довольно просторная квартира. У его жены большая коллекция колокольчиков. Судя по коллекции и фотографиям, они любят путешествовать и объездили чуть не весь мир. Они познакомились, когда им было лет двадцать, и с тех пор всегда вместе.
Кстати, она внучка известнейшего генерала Ноги, не без успеха в свое время атаковавшего Порт-Артур. На видном месте в квартире висит групповое фото японских и русских военных – оно сделано сразу после подписания какого-то договора – на переднем плане дед Георгия Борисовича и генерал Ноги, которым было тогда, разумеется, невдомек, да они и представить себе не могли, что внучка и внук их станут супружеской парой, дружной четой. Показал он мне и фотографию 37-го года:
- Вот этот пупсик, с соской, сидит у мамочки на руках, таращит глазенки – это мой родной брат. Он сейчас в Штатах, генерал зеленых беретов. Все основные звания и повышения получил во Вьетнаме, в войне с коммунистами... Помнишь, фильм «Апокалипсис сегодня » Френсиса Форда Копполы? – Брат говорит, что, в общем, многое там показано очень похоже...
- Если бы вы в то время были в России, я имею в виду 37-й, - немного подумав, заметил я, - вас бы расстреляли, или сгноили бы, Георгий Борисович. Непременно. И вас, и вашего брата, и маму, и бабушку, и вашего дедушку.
Он рассказал, что многие годы хотел увидеть Россию. Не раз даже всерьез собирался, но мама каждый раз его отговаривала: «Не едь, кегебисты возьмут тебя заложником и потребуют что-нибудь от правительства США, какого-нибудь своего шпиона, ведь у тебя брат слишком важная персона»...
- Но я думаю, - отражает он своей голой головой яркий свет люстры, - у вас там многое изменилось, и если я поеду, то они не посмеют, а?..
(Акция «Серп и молот»)
Позвонил мой турецкий друг, актер по профессии, и спросил, не могу ли я сниматься в кино – на студии «Никкацу», оказывается, нужен человек со знанием русского языка. Конечно, я согласился. Тогда он дал телефон агента. Он говорил по-английски, а в нем, как известно, нет категории рода, и я сначала подумал, что агент – это мужчина, но оказалось, что девушка. Она поинтересовалась, какой у меня рост. «О, отлично, - сказала она, - это нам подходит, а то я, честно говоря, волновалась, думала, что вы слишком высокий»... Мы тут же договорились встретиться с ней в ее доме, в районе Роппонги. Я уже знал этот район – как-то мы обедали там с женой в индийском ресторане «Моти». В Роппонги много консульств, посольств, есть магазины, специально рассчитанные на иностранцев, в которых можно купить «родные» продукты... Много баров и дискотек, магазинов одежды, где наряду с обычными представлены и слишком смелые образцы, которые находят спрос разве что у отдельных представителей молодежи...
Я ехал на встречу и думал о том, что хотя я и не снимался ни разу в настоящем кино, но опыт у меня какой-то все же имеется. Раза три я читал свои рассказы на радио, много раз выступал перед публикой. Кроме того, дублировал кинофильм – тридцать сеансов проговорил за всех актеров все их слова. Это, помнится, был болгарский приключенческий фильм «Афера»...
У выхода из метро ко мне подошел некий парень, проводил к автомобилю, и по узкой улочке мы съехали к искомому дому (одновременно офису) – опять мне напомнила эта улица Ялту... Я оставил, как принято здесь, ботинки в прихожей и прошел по мягким коврам в холл с ампирной мебелью и старинными вазами по углам, двумя фортепиано «Ямаха», около которых пюпитры, микрофоны на высоких стойках, мощный двухкассетник, еще какая-то записывающая аппаратура. Я уселся на дорогой диван, отразился в зеркальной стене напротив... Отражался минуты три. Пришла девушка-агент, принесла чай, дала заполнить бумажки, контракт, поговорили. Она сказала, что хотела бы поучиться хотя бы годик в Московской консерватории, и она даже будто бы обращалась в советское посольство, что находится от ее дома рукой подать, в том же районе Роппонги, но возникли проблемы с визой. То ли там нужно было особое приглашение от принимающей стороны, то ли что-то еще. Она обмерила меня, записала данные, я выпил чайку, договорились, когда и куда я приеду на репетицию. Прощаясь, она вышла прямо на середину улочки и поклонилась мне несколько раз.
Через три дня в условленный час на станции Чоофу в подземном переходе ко мне направился высокий молодой индус. «Вы мистер такой-то, да? Очень приятно, а я Дэвид», - представился он. Что он индус, сомнений быть не могло, потому что он был в чалме.
На репетиции я познакомился с режиссером Шусуке Канеко. Оказалось, что он же и автор сценария.
Русский космонавт, по сценарию бесфамильный, а в жизни, может быть, полковник Соколов, или подполковник Волобуев, или майор Колотушкин – не важно, жил себе на космической станции, летал вокруг шарика, фотографировал чего надо и не надо, питался из тюбиков. Для солидности даже, может быть, в газетах сообщалось, что он «выращивает в невесомости монокристалл окиси цинка», но вот что-то случилось. И чтобы разобраться, в чем дело, он вылезает из люка, выплывает в своем скафандре в открытый космос и видит неполадку: может, там обшивку раздуло, или задело чем, или отвалилось чего...
- С этого и начинается твоя роль. И ты восклицаешь: «О, мой Бог!», выражая тем самым удивление. Как это будет звучать по-русски?..
Я спросил:
- Ситуация комическая? Фильм комедийный?
- Да-да, - подтвердил Канеко.
- Ну, тогда, - ответил я, - лучше будет сказать «Бог ты мой! Ну и дела-а...» Или просто с удивлением «Бог ты мой!»
- Хорошо, - согласился Канеко по-японски, а Дэвид перевел мне на английский. – Следующий эпизод: ты начинаешь устранять неисправность, стучишь методично молотом по станции и в один из моментов роняешь его из рук. Ты пытаешься поймать его, делаешь движение рукой, подаешься телом, но не ту-то было... Молот медленно, но верно уходит все дальше, отдаляется в сторону нашей голубой планеты. «Он же специальный!» - сдавленно кричишь ты... с чувством... А потом собственно само действие фильма: молот попадает в поле зрения следящей системы, по сценарию американской, срабатывает компьютер, разворачиваются события, а в конце, когда все, несмотря ни что завершается, опять на экране появляется наш упорный космонавт, то есть ты. Но на этот раз у тебя в руках уже не молот, а серп...
- И, конечно, он роняет серп, - рассмеялся я, - второй советский символ!
- «Опять я напутал!» - кричит космонавт, когда он уронил серп, и видит, что тот, как и молот, улетает к земле. «Опять я напутал! Что со мной?!» Как ты думаешь, - спросил Канеко, - лучше оставить эти слова по тексту, как есть, или, может быть, что-нибудь другое придумать, что-нибудь ударное? А то я и сам чувствую, что получается не текст, а какой-то детский лепет, какая-то размазня...
