Василий Бартольд - Тюрки
Сами киргизы уже тогда имели некоторое политическое значение, во главе их стоял особый каган, и надписи посвящают им гораздо больше внимания, чем уйгурам на востоке и карлукам на западе, которым было суждено через очень короткое время занять место тюрок-огузов. Возвышение этих народностей, по‐видимому, произошло очень быстро. Уйгуры упоминаются в надписях только в одном месте; однако это место совершенно ясно, и нет никаких оснований сомневаться в чтении этого слова и в существовании в то время особого народного названия уйгур, не имевшего ничего общего с названием огуз. Во главе уйгуров стоял владетель с более скромным, чем каган, титулом эльтебир. Томсен полагает, что этим словом обозначалось нечто вроде тюркского наместника; но нигде не говорится, например, о назначении эльтебира каким‐либо каганом; народ с эльтебиром во главе только отличался как менее значительный от народа с каганом во главе. У карлуков тоже не было кагана.
Из народов, по‐видимому, нетюркских упоминаются татары, как впоследствии называли себя монголы; в надписях встречаются термины токуз-татар и отуз-татар, из чего можно заключить, что были две группы татарского народа, из которых одна разделялась на 9, другая на 30 родов.
Сложнее всего вопрос об отношении тюрок к оседлой культуре. По-видимому, тюрки тогда все или почти все были кочевниками, хотя и находились под влиянием оседлой культуры не только китайцев, но и народов запада, особенно согдийцев. Из слов согдийского происхождения встречается уже в надписях и впоследствии получило широкое распространение у тюрок и монголов слово хатун – «ханша», «госпожа». Согдийцы и их страна упоминаются в надписях под названиями Согд и Согдак; эти слова нам еще встретятся в более поздних мусульманских известиях. В одном месте вместе со словом «Согд» находятся слова бäрчäкäр бykapak улус (чтение сомнительно). Марквардт переводил эти слова как «народы (улус) персов и бухарцев»; слово улус в смысле «народ» в надписях не встречается, хотя встречается в старых тюркских религиозных текстах; употребление его в данном случае тем менее вероятно, что тут же стоит слово будун; малоправдоподобно, чтобы были поставлены вместе слова улус и будун, имеющие приблизительно одно и то же значение; тем не менее толкование Марквардта принято, хотя и с вопросительным знаком, в последнем переводе Томсена.
Переход кочевников к земледелию совершается везде только под давлением экономической необходимости; такая необходимость больше всего проявлялась в Восточном Туркестане, где почти нет пастбищ. После новейших археологических открытий уже не может быть сомнения, что Восточный Туркестан, как и Западный, первоначально не был тюркской страной и только постепенно был отюречен; процесс отюречения оседлого населения должен был сопровождаться процессом перехода самих тюрок к оседлости, причем тот и другой процессы шли с востока на запад. Восточный Туркестан получил больший приток тюркского населения после падения в Монголии государств сначала тюрок-огузов, потом уйгуров; в надписях встречается слово балык в значении «город» и название Бешбалык – «Пять городов» для города, находившегося на крайнем востоке нынешнего Китайского Туркестана, близ современного Гучэна. Из слов автора XI века Махмуда Кашгарского42, о котором у нас еще будет речь, мы знаем, что слово балык по‐тюркски значило «глина»; «город», следовательно, получил название по материалу, из которого воздвигались постройки, подобно тому как арабы в смысле «кочевники» и «оседлые» употребляли термины «люди войлока» и «люди глины».
Тюркским народом, жившим тогда в Бешбалыке, был народ басмыл, упоминающийся и в китайской истории. Из европейского средневекового словаря Дюканжа мы знаем, что слово басмыл значило «метис», человек смешанного происхождения; вполне естественно, что первый тюркский народ, перешедший к оседлости, не был уже по крови чисто тюркским и смешался с прежним оседлым населением той же местности. Даже у Махмуда Кашгарского басмылы причисляются к народам не чисто тюркским.
Вопрос о более значительном отюречении Восточного Туркестана связан с вопросом о последствиях падения государств сначала тюрок-огузов, потом уйгуров. Об этом мне придется говорить в следующей лекции.
Лекция III
В надписях, составленных от имени хана тюрок-огузов, власть и могущество хана считаются вполне крепкими, между тем всего через десять лет после его смерти, в 745 году, первенство в Монголии перешло к другому тюркскому народу, уйгурам. Несколькими годами раньше, в борьбе с арабами, утратила свое политическое единство и своих каганов западная ветвь огузского народа.
Из китайских источников мы знаем, что западные тюрки-огузы разделялись на десять родов, из которых пять жили к северу и пять к югу от реки Или. В надписях, по переводу Томсена, эти десять родов называются он oк – «десятью стрелами». Среди них на некоторое время возвысился род тюргеш, из которых происходили последние каганы западных тюрок. Арабы в то время только отражали вторжения тюрок в культурные земли, не предпринимали походов в глубину степей и не доходили до ставки каганов, находившейся около реки Чу; но поражение и смерть кагана в борьбе с арабами на Сырдарье имели последствием распадение его государства. Смуты продолжались еще несколько лет, уже независимо от действий арабов, и только в 766 году место тюрок-огузов на берегах Чу заняла другая тюркская народность – карлуки.
Главные успехи арабов в Средней Азии относятся ко времени 705 – 715 годов, когда наместником Хорасана был Кутейба ибн Муслим43. Из надписей мы знаем, что во второй половине этого периода восточные тюрки на короткое время завоевали государство тюргешей и доходили до Железных ворот, то есть до прохода Бузгала, отделявшего в то время Согд от Тохаристана. Томсен правильно помещает этот проход на пути между Самаркандом и Балхом, но тут же дает неверное определение «между Согдианой и Ферганой»; известно, что путь из Согдианы, или Согда, в Фергану идет к северо-востоку, а не к югу, как путь в Балх.
По обстоятельствам, следовательно, вполне возможно, что с арабами пришли в столкновение не только западные, но и восточные тюрки; в таком смысле и толкуются некоторые места надписей; но другие ученые сомневаются в таком толковании; оно отвергается и в последней по времени работе, посвященной арабским вторжениям в Среднюю Азию, в работе молодого английского ученого Гибба. Самого слова «арабы» в надписях нет; нет, по‐видимому, и того слова, которым называли арабов сначала персы, потом китайцы и, вероятно, тюрки, – слова тажик, или, по тюркскому произношению, тäзік или теджик. Известно, что это слово теперь имеет совсем другое значение, и уже в XI века оно обозначало людей иранской, а не арабской национальности. По-видимому, сначала так называли арабов, потом – вообще людей мусульманской культуры, потом – иранцев как народ, составлявший большинство среди известных тюркам мусульман.
В отличие от иранцев, тюрки и впоследствии не были покорены мусульманским оружием. После завоевания культурных областей по Амударье, Зеравшану и Сырдарье арабы еще в VIII веке перешли к оборонительной политике и, подобно своим предшественникам, для защиты культурных областей от кочевников строили длинные стены и валы. Известно, что такие сооружения для защиты от вторжений варваров воздвигались некогда на всем пространстве культурного мира, от Великобритании до Китая и Маньчжурии. В Средней Азии первое сооружение этого типа относится к эпохе задолго до ислама и было выстроено в III веке до н. э. для защиты культурной области Мерва, вероятно против кочевников нетюркского происхождения; до арабов был построен вал для защиты северо-восточной области Согда, уже против тюрок; остатки этого вала сохранились до сих пор, как и остатки валов, построенных арабами для защиты Бухарской области и области окрестностей Ташкента. После арабов, начиная с иранской династии Саманидов44, такие валы уже больше не строились и не поддерживались; Саманиды перешли к наступательной политике, но их походы большей частью носили характер набегов, и область завоеванной исламом территории и при них увеличилась незначительно; к мусульманским владениям были присоединены только местности от долины Чирчика до Таласа.
Если тюрки мало подвергались действию мусульманского оружия, то влияние культуры с запада после мусульманского вторжения в Среднюю Азию значительно усилилось. Еще раньше, в эпоху Сасанидов45, на Среднюю Азию постепенно усиливалось влияние Персии, которой принадлежало господство над путями мировой торговли на суше и на море; причем государство Сасанидов и в этом отношении, как во всех других, достигло величайшего блеска накануне своего падения. Сасанидская Персия не представляет, подобно большинству других восточных империй, картины постепенного развития и упадка; в истории Сасанидов падение наступило разом, тотчас после величайших внешних успехов, как результат крайнего напряжения сил. Эти успехи были одержаны преимущественно на западе, в борьбе с Византией; на востоке на короткое время были достигнуты некоторые успехи благодаря союзу с тюрками, но потом с тюрками произошел разрыв; кроме того, в эпоху Сасанидов войны на западе не давали возможности охранять восточную границу. У персов была отнята тюрками область по реке Гюрген, впадающей в Каспийское море; захватив эту область, тюрки здесь подчинились влиянию персидской культуры и приняли зороастризм.
