Газета Дуэль - 2009_3
Однако гособвинитель Яковлева Н.В. и после этого разъяснения продолжала призывать находящуюся в зале суда публику к осуществлению экстремистской деятельности, и теперь даже трудно подсчитать, сколько раз она тут заявляла призыв-лозунг: «Смерть России!». А вспомните, с каким наслаждением консультант гособвинителя от лобби Израиля В. Дашевский выкрикивал призыв-лозунг «Смерть России!». Пусть гособвинитель Н.В. Яковлева вдумается в то, скольких, страшно подумать, неокрепших душ гособвинитель Яковлева Н.В. и Дашевский совратили и направили на путь насильственного изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыва безопасности Российской Федерации, возбуждения расовой, национальной и религиозной розни, связанной с насилием или призывами к насилию, унижения национального достоинства.
Мне скажут, что тут не только гособвинитель с Дашевским, но и все свидетели и защита повторяли слова «Смерть России!». Да, но все эти люди не знали и не знают, что это призывы к экстремистской деятельности, а гособвинитель с Дашевским это знали! Их умысел в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст.280 УК РФ, тоже налицо!
Кстати, ваша честь, вы вряд ли сумеете передать чтение приговора секретарю суда, поэтому, с точки зрения предъявленного мне обвинения, и вам предстоит совершить деяния, как бы подпадающие под признаки преступления, предусмотренного ч.1 ст.280 УК РФ. Но даже если секретарь и согласится публично прочесть приговор, то я этот ваш приговор обязан опубликовать, а опубликовав его за вашей подписью, я переквалифицирую вам часть 1 статьи 280 в часть 2, то есть, в призывы к экстремистской деятельности с использованием средств массовой информации, поскольку опубликовать ваш приговор я обязан по положениям статьи 38 закона «О СМИ», а публикация официального документа освобождает меня от ответственности по положению статьи 57 этого же закона.
Вы скажете, что у судьи особый статус и ее нельзя обвинять! Ваша честь, судье тоже не разрешается совершать деяний, запрещенных под угрозой наказания Уголовным кодексом, а статья 19 Конституции России устанавливает: «Все равны перед законом и судом». Да, в еврейской России те, кто холуйствует перед лобби Израиля, существенно ровнее других, но в конституционной России все, то есть и вы, и я, равны перед законом и судом. А что касается особого статуса судьи, так у меня, у журналиста, он тоже особый, статья 49 закона «О СМИ» установила:
«Государство гарантирует журналисту в связи с осуществлением им профессиональной деятельности защиту его чести, достоинства, здоровья, жизни и имущества как лицу, выполняющему общественный долг».
Ну, и много мне мой статус помог при эдаких прокурорах и судьях?
Так что я прошу суд воспользоваться своими правами, данными вам статьей 29 УПК РФ, и вынести частное постановление, в котором обратить внимание соответствующих органов и должностных лиц на массовое умышленное совершение судейско-прокурорскими работниками преступления, предусмотренного статьей 280 УК РФ, и потребовать принятия необходимых мер ко всем фигурантам этого дела, совершившим умышленные призывы к осуществлению деятельности по совершению действий, направленных на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыву безопасности Российской Федерации, возбуждение расовой, национальной и религиозной розни, связанной с насилием или призывами к насилию, унижение национального достоинства.
Повторю, весь идиотизм этой ситуации становится возможен только потому, что обвинение цинично наплевало на Конституцию, на закон «О противодействии экстремистской деятельности» и на Рекомендации Генпрокуратуры, а именно, рассматривает не наличие пропаганды в деятельности Дуброва, а законное мнение человека. И рассматривает не смысл всего текста, а вырванные из контекста отдельные слова и предложения.
А вот если бы следствие и прокуратура ввели или попробовали ввести в обвинение понятие «пропаганда», то тогда какие к вам, судье, могут быть претензии — какая пропаганда может быть в действиях следователя, прокурора, судьи или свидетеля? Но раз вы сами попираете Конституцию, раз вы по заказу лобби Израиля взялись устанавливать в России фашистский режим и наказывать за свободу слова, то тогда и ваша свобода слова наказуема!
Я не знаю, смог ли я что-либо вам объяснить, но я старался».
ПисателиПосле этого было зачитано и приобщено к делу заявление союза писателей России на имя председателя Савеловского районного суда Д.Г. Агамова.
«Уважаемый Давид Георгиевич! По поводу обвинения в призывах к экстремизму и суда над главным редактором газеты «Дуэль» Мухина Ю.И. Союз писателей России должен заявить следующее.
Мухин Ю.И. не является членом Союза писателей России, но мы знаем его как очень сильного публициста, а возглавляемая им газета «Дуэль» отличается свободой в выражении любых мнений.
Уголовное преследование издателей и главных редакторов за публикацию произведений, не являющихся экстремистскими на момент публикации, вводит в России цензуру в самой циничной форме, поскольку редакторы и издатели даже не будут знать, какой цензор должен дать свое разрешение на публикацию данного материала — кто должен признать, что данная рукопись не является экстремистской?
Кроме этого, суд над Ю.И. Мухиным показывает, что конституционный строй в России насильственно изменен и статья 29 Конституции России, запрещающая цензуру, уже не действует.
Данный суд вызывает у Союза писателей озабоченность. Мы полагаем покушения на Конституцию РФ недопустимыми.
С неизменным уважением, Председатель Союза писателей России, Заместитель Главы Всемирного Русского Народного Собора В.Н. Ганичев»
Моя твоя не понимай!
После этого я подал суду длинное мотивированное заявление о вызове в качестве свидетеля следователя по этому делу А.А. Баранова, из которого, для краткости, приведу только один момент.
«Возможно, суд и гособвинителя это сильно удивит, однако в 1999 году Генпрокуратура в своих Рекомендациях все еще ориентировалась на своих нормальных, честных и грамотных работников, наивно полагая, что такие в прокуратуре где-то есть, посему писала:
«Если идеи публикатора (оратора) выражены прямо, а не завуалированно, содержательный анализ вполне доступен подготовленному следователю или прокурору и не требует специальных познаний».
Логично ли это? А как же иначе? Ведь если установить, что суды, прокуратура и следователи в делах, требующих исследования подвергнутого суду текста, во всех случаях имеют право опираться только на выводы экспертов, то сами суды, прокуратура и следователи предстанут в глазах общества интеллектуальным мусором. Дебилами, не способными понять, что именно написано в текстах на современном русском языке, доступном для понимания остальному обществу безо всяких экспертов. Как тогда этим умственно-неполноценным прокурорам доверять контроль за законами, тоже являющимися текстами, написанными на русском языке?
Гособвинитель Яковлева уже неоднократно заявляла, что я не способен понять ее доказательства, как раз по этому ее доводу суд и отказал в вызове в качестве свидетеля следователя Баранова, расценив, что подсудимый, написавший всего три десятка книг и не менее тысячи статей, которые понимают сотни тысяч его читателей, сам не способен понять доказательства прокурора. Может быть, я действительно настолько глуп, что поделать.
Но оцените, кем, казалось бы, предстают судья И.В. Пустыгина и гособвинитель Н.В. Яковлева на предшествовавшем разбирательстве этого дела, после того как они запросили эксперта-лингвиста растолковать им «завуалированное» значение одного предложения, состоящего всего из двух русских слов «Смерть России!». Причем запросили дать этим двум словам толкование, относящееся к сфере права, в которой они считаются специалистами?
Поэтому вопрос к гособвинителю: какие у следствия были основания, чтобы назначать экспертизу по исследованию 290 слов простого газетного текста — конца статьи Дуброва? Для справки: статья 1 закона «О противодействии экстремистcкой деятельности» содержит в себе 400 слов. Где хоть малейшая гарантия, что вы такой длинный текст понимаете без лингвиста?
Обращаю внимания суда, что использование следствием, прокуратурой и судом экспертов-лингвистов для анализа текста без надлежащих к тому оснований немедленно вызывает вопрос — как можно доверять судье и прокурору делать суждения об исполнении или неисполнении законов, если они не способны самостоятельно понять, о чем написано в одном абзаце простой газетной статьи? Возникает и вопрос — почему в таком случае вы не вызываете в суд на рассмотрение этого дела лингвиста, чтобы он вам растолковывал, о чем я вам сейчас говорю?
