Эдуард Ульман - Рассказы.Как страна судит своих солдат.
Родственники погибших чеченцев бились с судами до последнего.:: Фото: Итар-Тасс; Алексей Блотницкий/photoxpress
Мотивация присяжных была очевидна — наказаны должны быть те, кто отдавал приказ. Но военная коллегия Верховного суда отменила приговор и вернула дело в суд на новое рассмотрение. Присяжные снова оправдали Ульмана.
В ноябре прошлого года ВС, вновь отменив приговор, пустил «дело Ульмана» по третьему кругу. Стоит ли говорить, что оба оправдательных приговора вызвали в Чечне большой общественный резонанс. И жители республики, и власти считали, что присяжные будут оправдывать военных преступников до тех пор, пока гражданам, проживающим в Чеченской Республике, будет запрещено входить в состав коллегии. И тогда президент Чечни Алу Алханов и родственница одного из расстрелянных мирных жителей обратились в Конституционный суд с требованием признать такое положение вещей антиконституционным. В итоге КС принял решение: до введения суда присяжных на территории Чечни (1 января 2010 года) дела о военных преступлениях в этой республике рассматривать только судьям-профессионалам.
Это решение было во многом политическим компромиссом. Дела о преступлениях против мирных жителей Чечни, которые, судя по обращениям в Страсбургский суд по правам человека, исчисляются десятками, в российских судах рассматриваются нечасто. Зато если уж рассматриваются, то приобретают характер показательных процессов с заранее предсказуемым результатом. В начале апреля Северо-Кавказский окружной военный суд приговорил рядового-контрактника Алексея Кривошонка, признанного виновным в убийстве трех жителей Чечни, к 18 годам колонии строгого режима.
Сейчас в суде Северо-Кавказского округа продолжается процесс над Евгением Худяковым и Сергеем Аракчеевым, также обвиняемыми в убийстве мирных чеченцев. Эти офицеры тоже были дважды оправданы присяжными. Сразу после того как военная коллегия Верховного суда вернула дело на новое рассмотрение, на ряде национал-патриотических интернет-сайтов было опубликовано обращение Сергея Аракчеева к россиянам. Офицер просил о поддержке и заявлял о своей непричастности к преступлению.
Защитники военных напоминают, что в течение обеих чеченских кампаний все военнослужащие были поставлены вне правового поля. Армия и спецподразделения диверсионного типа предназначены для борьбы с внешним противником, а использование этих сил внутри страны против своих же граждан без введения чрезвычайного положения неправомерно. Тем не менее судят их теперь за военные преступления.
То, что последний процесс над группой Ульмана споро шел к обвинительному приговору, было очевидно.
Алексей Перелевский — единственный обвиняемый по делу, который явился на суд.:: Фото: Итар-Тасс; Алексей Блотницкий/photoxpress
Сам Ульман за эти пять с половиной лет изменился и, кажется, изжил свой прежний идеализм. Возможно, понимание, что больше никто не поможет, и чувство вины перед Калаганским и Воеводиным подтолкнули его к решению «эвакуировать» группу. Разведчики Ульман, Калаганский и Воеводин исчезли 12 апреля 2007 года, не явившись на очередное заседание суда. С тех пор прошло больше двух месяцев, но федеральный розыск не дал никакого результата.
Эдуард Ульман больше не ищет правды, он просто спасает себя и своих товарищей.
Тремя бандитами станет больше24 — я бригада спецназа ГРУ, где до последнего времени служили осужденные офицеры, находится в 30 километрах от Улан-Удэ за забором с колючей проволокой.
В поселке Сосновый Бор живут офицерские семьи.
Усомниться в невиновности группы Ульмана здесь — значит почти мгновенно закончить разговор.
— Это страна идиотов, — бросает зло капитан Алексей. — Чеченцы наших резали, но получили амнистию, а наши сидят. Почему так? У них же ни одного не посадили после амнистии. Пришел, сдался и идет в местную милицию служить.
Защитник военных Валерий Киндрась не понимает одного — почему группу Ульмана судили по законам мирного времени?
— Если спецназ ГРУ посылают в засаду, то это военные действия. Они же кадровые военные, им отдан приказ. Если они его не исполнят — суд. Исполнили — тоже суд. Это что значит — теперь все военные будут решать, исполнять им приказ или нет? Это же развал армии.
Ответа на вопрос, где искать пропавших офицеров, здесь никто не знает.
— Бандиты им могли помочь спрятаться. Эти помогут — к ним только обратись, — уверены офицеры. — Год, два будут прятать, потом скажут: давайте-ка, ребята, отрабатывайте. И получим мы еще трех хорошо подготовленных бандитов. Но это неплохо: если бандиты прячут, то они живы.
— А что, может быть по-другому?
— Конечно. Ты же знаешь, на Кавказе кровная месть существует…
В самом Улан-Удэ пропавших офицеров если и ищут, то как-то незаметно.
— Они объявлены в розыск, мы проводим оперативно-розыскные мероприятия, но подробностей не расскажем, — объясняет пресс-секретарь МВД Бурятии Валентина Ощепкова.
Возможно, рассказывать нечего, потому что подробностей и нет. Ни один следователь не приезжал в бригаду, чтобы задать вопросы. В самом Улан-Удэ мне не встретилось ни одной фотографии пропавших офицеров с подписью «Их разыскивает милиция». Сотрудник ГИБДД, остановивший нашу машину, признался, что «оперативки» на Ульмана и его товарищей до сих пор на посты не поступили.
А если и поступят, это вряд ли что-то изменит. Искать группу Ульмана в Улан-Удэ смысла нет. Им даже вернуться сюда было тяжело — денег не было. В марте, когда они уехали в Ростов, чтобы участвовать в заседании суда, командировочные расходы им оплатила воинская часть, но по некоторым свидетельствам эти деньги скоро кончились.
Поняв, что тюрьмы не избежать, Ульман и его товарищи ушли по-английски.:: Фото: Итар-Тасс
Офицеры скинулись, чтобы им было, на что там жить.
Ульман тогда был в Ростове, но собирался в Москву — встретиться с депутатом Рогозиным. А потом все исчезли.
Пока непонятно, что будет с их семьями.
Жена Ульмана уехала в Новосибирск и, как говорят, собирается улететь на какое-то время в Германию к родителям Эдуарда.
В минувшую пятницу «скорая» отвезла Ирину Перелевскую в роддом. В субботу, 16 июня, она родила мальчика. Но сын вряд ли увидит своего отца в ближайшие 8 лет. Ирина работает в штабе машинисткой, получает около 2 тыс. рублей. Она не военнослужащая, поэтому служебную квартиру ей никто не оставит.
Семья Калаганских живет в офицерском общежитии в одной комнате — 14 квадратных метров и общая кухня. Недавно получили служебную квартиру, но вселиться туда не успели.
— Теперь точно не вселятся, — уверен Валерий Киндрась.
В том, что семьи останутся без служебного жилья, Валерий не сомневается. Он рассказывает историю еще одной офицерской семьи — Юлии Соколовой и Рината Гайнутдинова. Оба погибли в Чечне, оставив сиротами двух несовершеннолетних дочерей.
— Командование части хотело их выбросить на улицу вместе с бабушкой, которая взяла над ними опеку. Хорошо, мы успели вмешаться, подали в суд и выиграли дело.
