Сергей Полозков - Приватизация по Чубайсу. Ваучерная афера. Расстрел парламента
Порядок выступления был организован по алфавиту, и так получилось, что я выступал последним. Как я уже говорил, стенограмма у меня сохранилась. Читаешь сейчас эти пожелтевшие страницы и удивляешься. Удивляешься наивности представлений кандидатов, включая, естественно и меня, о путях переделки общества, оптимизму, той самой уверенности в завтрашнем дне, про которую раньше так неуклюже постоянно упоминала советская пропаганда, а мы, в большинстве своем, ей не верили, и поняли, что эта уверенность действительно была, только тогда, когда ее потеряли.
После нас выступали наши доверенные лица, а потом был объявлен перерыв.
В перерыве ко мне подошел секретарь райкома комсомола Сергей Обозов (ныне он большой начальник в системе кириенковского Росатома). Мы с ним, в свое время были приятелями, учились в одной школе. И вот теперь, он открыто подошел ко мне и посоветовал не терять чувство юмора.
До сих пор не знаю, что он тогда имел в виду, может быть несерьезность моих притязаний, но вопросов из всех кандидатов больше всего задавали мне, так что народ отнесся ко мне самым серьезным образом. Я на них отвечал, наверное, минут 40.
Может быть, все дело было в том, что я раскрывал людям глаза на новые функции депутатского корпуса, как я их понимал. Раньше депутаты были ходоками в Москву для выбивания средств, проводили приемы граждан, фактически выполняя функции нынешних омбудсменов, и поэтому и люди, и властная элита их так и воспринимала. Я, читая тогдашнюю прессу, уже хорошо представлял себе механизмы действия парламента, и понимал, что депутаты будут заниматься, в первую очередь, законодательством, и все это излагал избирателям, чем крайне их заинтересовал.
Конечно же, люди, облаченные властью и авторитетом, были раздражены, считая меня выскочкой, и пытались урезонить. Так директор завода «Электромаш», грузный мужчина, пристал ко мне с вопросом:
«Что лично вы сделали для перестройки?» — намекая на то, что, я, не имея перед обществом никаких особых заслуг, лезу в депутаты.
Я не растерялся и ответил:
«Я выдвинул себя в народные депутаты СССР!» — и сорвал массу аплодисментов, потому что по тем временам это выглядело сильным и смелым поступком, вызовом системе.
В результате, несмотря на то, что моих коллег, непосредственно поддержавших меня, было только 20 человек, а Васильев, рабочий авиазавода, снял свою кандидатуру в пользу начальника цеха своего завода Кузубова В. Ф., голоса распределились следующим образом:
Кузубов В. Ф. — 482
Жарков Н. С. — 311
Полозков С. А. — 206
Борисов А. А. — 106
Лунев А. Ф. — 68
Костин В. И. — 58
В результате, я получил почетное 3-е место. Собранием было решено оставить в кандидатах, которые будут внесены в бюллетени, двоих и, таким образом, я был отсеян, но вовсе не чувствовал себя побежденным.
Ребята из Центрально конструкторского бюро на подводных крыльях, которые были среди делегатов Жаркова, откровенно жали мне руки, кто-то дружелюбно успокоил:
«Ничего, мы тебя в Россию выдвинем».
А выборы у директора завода Красное Сормово выиграл Кузубов В. Ф., став народным депутатом СССР.
Где он сейчас, какова его судьба? Неизвестно. Помню только публикацию 90-х, в которой говорилось о том, что после роспуска союзного Парламента Кузубов В. Ф. подался в фермеры и все.
Много, очень многое с тех пор изменилось. Нет страны, членом Парламента, которой он был. Завод ГАЗИСО, теперь он называется «Сокол», давно не выпускает никаких самолетов и все последние годы, как сейчас принято говорить «лежал на брюхе» и только недавно там что-то затеплилось. Но тогда и в мыслях ни у кого не было, что все будет так драматично развиваться. Воистину благими намерениями выложена дорога в ад!
Формалы и неформалы
Когда раствор перенасыщен, стоит только в одном месте появиться центру кристаллизации и из него сразу начинает вырастать кристалл. Так и в обществе. После моего выдвижения формально ничего не поменялось. Власть успокоилась, и меня даже пригласили вместе с институтским начальством в райисполком.
Сергей Васильевич Гладышев, председатель райисполкома, очень, кстати неплохой дядька, рабочая лошадка без устали везущая свой воз[10], поблагодарил весь коллектив за активное участие в предвыборной кампании, а мне сказал, что с удовольствием приглашает меня поучаствовать в местных выборах через год.
Однако затем на меня начали выходить неформалы всех мастей. Я уже упоминал о странном жителе Московского района, который тоже пытался выдвинуться по месту жительства и не смог собрать нужное количество людей. Он позвонил мне по телефону, пригласил домой и изложил свой, как ему казалось, единственно верный способ удовлетворения всех нужд народа. По его мнению, надо провести опрос всех жителей по поводу их нужд, занести их чаяния в специально разработанные им таблицы по интересам и начать их удовлетворять. Всего и дел то! При этом он защищал свою идею так отчаянно, не желая видеть ее нелепость, что спорить было невозможно.
Сколько же я таких потом повидал и в стенах Белого Дома, и на приемах граждан! В подавляющем большинстве случаев их бурная деятельность была связана с ослаблением в период перестройки контроля над психическими больными, так как пресса превратила психушки чуть ли не в заведения, созданные исключительно для того, чтобы засадить туда всех инакомыслящих.
Жизнь показала, что советские психиатрические лечебницы были наполнены отнюдь не только диссидентами, и выпущенные на свободу больные[11], составляли значительную часть политически активных граждан.
Но выходили на меня и вполне нормальные и очень интересные люди, озабоченные преобразованием нашего общества. Так я познакомился с Олегом Масловым, инженером завода имени Фрунзе, выпускником радиофизического факультета Политехнического института. Он рассказал мне о разных неформальных клубах, которые плодились как грибы, про Демсоюз, (организация, которую возглавляла безумная Новодворская[12]), про подробности попытки Бори Немцова попасть в депутаты СССР. До этого Борис прославился своей борьбой с Атомной ТЭЦ и благодаря ему и иже с ним город лишился уникального технического сооружения и возможности практически бесплатного отопления сотен домов для жителей Приокского района.
Впоследствии наше общение, хотя и не частое, продолжалось до самой смерти Олега. Он умер в 2012 году, не дожив до 55-летия, сильно болел, никогда никому не рассказывая о своих болячках. Позже, в 90-м году, его избрали депутатом нижегородского горсовета, а затем освобожденным председателем комиссии по экономической политике. Потом он был одним из основоположников травкинской демократической партии, раскусил истинную суть новой власти, оказался в оппозиции, и даже в 1995 году выдвигался в губернаторы Нижегородской области.
Последние годы Олег занимался политологией, вел собственный сайт «Еженедельное аналитическое независимое обозрение» (www.polit.nnov.ru) и был «свободным художником», зарабатывая на жизнь участием в предвыборных кампаниях. Он даже разработал свою теорию «холодных выборов», описывающую процедуру раскрутки человека задолго до начала выборов. Ясно, что такие заработки были нерегулярными и последние годы он, мягко говоря, не жировал.
Однако политологией он занимался вполне профессионально. Наиболее известной его работой стала статья в «Независимой газете», где он вместе со своим другом социологом Прудниковым, опираясь на данные выборов во Владивостоке и Нижнем Новгороде, во время которых были накануне голосования сняты кандидатуры наиболее перспективных кандидатов (во Владивостоке — Черепкова, а в Нижнем Климентьева) и поэтому число голосовавших против всех зашкаливало, заявили о том, что вскоре это станет массовым явлением. На мой взгляд, это было явным преувеличением, но наша трусоватая власть, испугавшись таких пророчеств, быстренько удалила такую возможность из наших бюллетеней. Так что теперь, благодаря Олегу, (он то, конечно этого не хотел), мы не можем послать всех наших властителей куда подальше, проголосовав против всех. А иногда очень хочется.
Но все это было потом, а тогда, несмотря на то, что рассказы Олега были крайне интересны, мне их было мало, потому что они были связаны с нагорной частью города, расположенной на противоположном от нашего Сормовского района берегу Оки.
Поэтому я сильно обрадовался, когда на меня вышел некто Семен Булаткин — рубщик цеха СКМ завода «Красное Сормово», который решил создать политклуб для рабочих. Мы с ним были немного знакомы по литературному объединению при газете «Красный Сормович», которое вместе с ним посещали. Узнав о моих «подвигах в кинотеатре», он пригласил меня на свой клуб.
