Питер Хопкирк - Большая Игра против России
Они одновременно напали на ничего не подозревавших русских во всех точках. В числе первых погиб сам Бекович. Его схватили, сорвали мундир и на глазах хана изрубили на куски. Потом отрубили голову, набили соломой и вместе с головами Франкенбурга и других старших офицеров выставили на обозрение ликующей толпы. В это время русские войска, оставшиеся без старших офицеров, методично уничтожались. Примерно сорока из них удалось избежать кровавой бойни, но, когда все было кончено, хан велел их выстроить на главной площади, чтобы казнить на глазах у всего города. Однако их жизни были спасены благодаря вмешательству одного человека. Это был хивинский акын, или духовный лидер, который напомнил хану, что его победа одержана благодаря предательству и что безжалостное избиение пленных только увеличит его преступление в глазах Господа.
Такой поступок требовал немалого мужества, но на хана он произвел впечатление. Русских пощадили. Некоторых продали в рабство, другим позволили проделать мучительный путь через пустыню обратно к Каспию. Те, кто пережил путешествие, сообщили ужасные новости своим товарищам, остававшимся в двух маленьких деревянных фортах, построенных перед началом хивинского похода. Оттуда новости передали Петру Великому в его только что отстроенную столицу, Санкт‑Петербург. В то же время, чтобы похвастаться своей победой над русскими, хивинский хан отправил голову Бековича — мусульманского князя, продавшего душу царю неверных, — своему соседу по Центральной Азии, эмиру Бухары. Тело несчастного было выставлено на всеобщее обозрение в Хиве. Но ужасный трофей был тотчас же поспешно возвращен, а его нервный получатель заявил, что не желает иметь ничего общего с подобным вероломством. Вероятнее всего, эмир просто убоялся возможного гнева русских.
Хивинскому хану повезло куда больше, чем он сам, вероятно, рассчитывал, слабо представляя размеры и военную мощь своего северного соседа. Никакого возмездия не последовало. Хива была слишком далеко, а Петр, расширявший границы империи повсюду, особенно на Кавказе, слишком занят, чтобы послать карательную экспедицию мстить за Бековича и его людей. Это могло подождать, пока будут развязаны руки. Фактически прошло немало лет, пока русские снова предприняли попытку включить Хиву в число своих владений. Но если предательство хана осталось безнаказанным, то оно явно не было забыто и еще больше утвердило русских в недоверии к жителям Востока. В результате они мало кого щадили, завоевывая и подчиняя себе мусульманские племена Центральной Азии и Кавказа, да и в наши времена во время войны с муджахеддинами в Афганистане (хотя в этом случае дела у них шли менее успешно).
Так или иначе, Петр никогда больше не вернулся к своей мечте открыть золотой путь в Индию, по которому могли потечь невообразимые богатства. Он уже и так начал столько всего, что едва ли мог надеяться завершить в течение всей жизни, хотя большую часть все же выполнил. Но много лет спустя после его кончины, в 1725 году, по Европе стала упорно циркулировать странная история относительно последней воли Петра и его завещания. Как утверждали, со смертного одра он тайно приказал своим наследникам и последователям выполнить то, что считал исторической миссией России — добиться мирового господства. Обладание Индией и Константинополем является двойным ключом к такому господству, и Петр настойчиво призывал их не успокаиваться до тех пор, пока оба они не окажутся в русских руках. Самого документа никто никогда не видел, и большинство историков считает, что его никогда не существовало. Но трепет и страх перед Петром Великим были столь велики, что временами в этот документ начинали верить и принимались публиковать различные версии его предполагаемого текста. В конце концов это стало своеобразным наказом, оставленным неугомонным и амбициозным гением грядущим поколениям. Последующее движение России в сторону как Индии, так и Константинополя многим представляется достаточным подтверждением этого факта. Вплоть до совсем недавнего времени существовала прочная уверенность в том, что долгосрочной целью России является мировое господство.
* * *
Только сорок лет спустя, во времена правления Екатерины Великой, Россия снова начала выказывать признаки интереса к Индии, где британская Ост‑Индская компания последовательно укрепляла свои позиции — главным образом за счет французов. Одна из предшественниц Екатерины, большая любительница наслаждений Анна фактически вернула все стоившие Петру такого труда завоевания на Кавказе персидскому шаху (что едва ли находилось в согласии с предполагаемой волей Петра) на том основании, что они истощают ее казну. Но Екатерина, подобно Петру, была склонна к экспансии. Не было секретом, что она мечтала выдворить турок из Константинополя и восстановить там правление Византии, хотя и под твердым своим контролем. Это обеспечило бы ее флоту доступ в Средиземное море, тогда в значительной мере походившее на «Британское озеро», из Черного моря, все еще сильно напоминавшего «Турецкое озеро».
Известно, что в 1791 году, в конце ее правления, у Екатерины был тщательно разработанный план, как вырвать Индию из все более крепнущей хватки Британии. Вероятно, нет ничего удивительного в том, что придумка эта была порождением ума француза, некоей таинственной личности по имени мсье де Сен‑Жени. Он предложил Екатерине, чтобы ее войска по суше прошли через Бухару и Кабул, провозглашая при своем движении, что они намерены восстановить мусульманское правление Моголов во всей их былой славе. Он утверждал, что это привлечет под штандарты Екатерины армии расположенных на пути вторжения мусульманских ханств и побудит массы в Индии подняться против Британии. Хотя дальше плана дело не пошло ( Екатерину отговорил ее главный министр и бывший любовник, одноглазый князь Потемкин), он стал первым из длинной цепочки подобных прожектов вторжения в Индию, с которыми русские государи забавлялись еще около столетия.
Хотя Екатерине и не удалось присоединить к своим владениям ни Индию, ни Константинополь, тем не менее ряд шагов в этом направлении она сделала и не только вновь отвоевала у персов возвращенные Анной кавказские территории, но и овладела Крымом, последним сохранившимся оплотом империи монголов. В течение трех веков он пользовался поддержкой турок, которые видели в нем ценную защиту от все разраставшегося на севере агрессивного колосса. Но к концу восемнадцатого века когда‑то весьма воинственные крымские татары перестали быть силой, с которой следовало считаться. Используя преимущества территориальных завоеваний, сделанных за счет турок на северном побережье Черного моря, и внутренние раздоры среди татар, Екатерина смогла присоединить Крымское ханство к своим владениям без единого выстрела. Она добилась этого, по ее собственным словам, просто путем «расклеивания в наиболее важных местах объявлений, извещавших жителей Крыма, что она принимает их под свою руку». Обвинив в своих несчастьях турок, потомки Чингисхана смиренно приняли свою судьбу.
Теперь Черное море перестало быть «Турецким озером»: русские не только построили новую гигантскую военно‑морскую базу и арсенал в Севастополе, теперь их боевые корабли могли в течение двух суток достичь Константинополя. Правда, к счастью для турок, вскоре после этого жестокий шторм отправил на дно весь русский черноморский флот, временно устранив угрозу. Но хотя к моменту смерти Екатерины великий город, раскинувшийся по обе стороны Босфора, который она мечтала освободить от мусульманского владычества, все еще твердо оставался в турецких руках, дорога к нему стала гораздо короче. Русское присутствие на Ближнем Востоке и на Кавказе впервые заставило задуматься высших должностных лиц Ост‑Индской компании. Одним из первых почувствовал эту угрозу Генри Дандес, президент нового совета управляющих компании. Он предупредил об опасности вытеснения русскими из этих регионов турок и персов и об угрозе в дальней перспективе британским интересам, если сердечные отношения, существовавшие тогда между Лондоном и Санкт‑Петербургом, когда‑либо ухудшатся или совсем прервутся.
Правда, в свете дальнейших событий эти страхи мгновенно забылись. Неожиданно на сцену вышел новый призрак, представлявший куда более непосредственную угрозу положению Британии в Индии. В свои двадцать лет Наполеон Бонапарт горел желанием отомстить за поражения французов от англичан. Он обратил свой хищный взгляд на восток. Под впечатлением одержанных побед в Европе он поклялся унизить неотесанных англичан, отрезав их от Индии, источника их могущества и богатства, и по возможности вообще отнять у них это величайшее сокровище империи. Он считал, что первым шагом в этом направлении станет стратегический плацдарм на Ближнем Востоке. «Чтобы завоевать Индию, нам сначала нужно стать хозяевами в Египте », — заявил он.
