Bill Gates - Марк Солонин
Однако самое удивительное подтверждение надежности и живучести советской техники мы сможем найти, анализируя,., потери мехкорпусов Красной Армии летом 1941 г. Но не потери танков, а потери автомобилей.
Открываем еще раз отчет командира 10-й танковой дивизии. До начала боевых действий в дивизии числилось 864 исправных грузовика и автоцистерны. Из них за Днепр, в Пирятин, пришло 613 машин. Отличный результат! Без малого три четверти от исходного числа автомашин прошли как минимум 500 км (в отчете названа цифра аж в 3000 км) от границы до Днепра — и это по разбитым фунтовым дорогам, под ударами авиации противника, без ремонтных служб и запчастей. Продолжая «обязательный советский набор» причин разгрома, надо было бы еще добавить фразу про «отсутствие ГСМ», но гак в природе не бывает, поэтому придется признать, что для грузовиков бензин нашелся.
Если из 864 машин пришли в Пирятин 613, значит, были и потери. Арифметика дает нам цифру 251, в отчете указаны причины потерь для 293 автомашин. Эта нестыковка может быть, в частности, связана с тем, что кроме грузовых в дивизии были еще и десятки легковых автомобилей. Но не будем придираться к этим малозначимым частностям, важнее другое — каковы были причины потерь автомашин?
«210 машин потеряно в результате боя, 34 машины осталось с водителями в окружении противника из-за технических неисправностей и из-за отсутствия горюче-смазочных материалов, 2 машины уничтожено на сборном пункте аварийных машин в связи с невозможностью эвакуировать при общем отходе части, 6 машин застряло на препятствиях из-за невозможности их эвакуировать и 41 машина оставлена при отходе части из-за технических неисправностей и невозможности их восстановления». Итак, из-за технических неисправностей потеряно не более 77 машин — менее 9% от общего исходного количества. Это просто великолепный показатель технической надежности. Что же это за сверхнадежные и высокопроходимые машины? В докладе есть точный ответ и на этот вопрос: 503 ГАЗ-АА и 297 ЗИС-5.
«Газик» ГАЗ-АА — это бывший американский «Форд-А». Простой и дешевый, «бюджетный» грузовик. Простой и дешевый для начала 20-х годов, когда он и был разработан и запущен в производство. В начале 40-х его уже можно было размещать в техническом музее. Передний мост на одной рессоре, да и та поперек рамы, задний мост висит на двух обрубках — полурессорах, карбюратор без воздушного фильтра (просто дыра для забора воздуха, и все). На «бешеной скорости» в 40 км/час удержать эту машину в прямолинейном движении могла только глубокая колея. После двух-трех поездок с колхозного поля на городской элеватор водитель «газика» с чувством исполненного долга ставил ее на ремонт:, перетягивать баббитовые подшипники коленвала, промывать «пылесосный» карбюратор и прочее. И это убожество обладало надежностью, проходимостью и защищенностью от атак с воздуха большей, нежели бронированные гусеничные машины, часть которых (БТ-7, Т-34) по всем показателям подвижности могли считаться лучшими танками мира?
Можно ли делать далекоидущие'выводы на основании данных о потерях одной-единственной дивизии? Конечно, нет, поэтому пойдем дальше. 37-я танковая дивизия все того же 15-го мехкорпуса. Точное количество автомашин, имевшихся к началу боевых действий, не указано ни в отчете командира дивизии, ни в докладе врио командира корпуса. Есть только жалобы на то, что «мотострелковый полк был совершенно не укомплектован автомашинами». 15 июля 1941 г. в дивизии, сосредоточенной в Пирятине, числилось: «танков Т-34 — 1, танков БТ-7 — 5, бронемашин БА-10 —11, колесных машин — 173». Сто семьдесят три автомобиля. И всего 6 танков из 316.
Берем доклад командира 32-й танковой дивизии 4-го МК. Из 420 автомашин всех типов (легковые, грузовые, специальные, автоцистерны) потеряно 133 (28, стр. 189— 192), 32% от первоначальной численности. Танков, напомню, было потеряно 269 из 323.
18-й мехкорпус Южного фронта. Как и другие соединения Южного фронта, он вступил в боевые действия и был разгромлен на несколько недель позднее, нежели мехкорпуса Юго-Западного фронта. К концу июля 18-й МК еще существовал. На его вооружении осталось всего 43 танка БТ и 19 танков Т-26, а также 100 легковых и 1771 грузовая и специальная автомашина, в том числе 1230 «сверхнадежных» ГАЗ-АА.
Дольше всех просуществовал 2-й мехкорпус Южного фронта. По состоянию на 1 августа в корпусе числилось 136 танков (26% от первоначальной численности) и 3294 автомобиля (87% от первоначальной численности) (152, стр. 412, 415).
Теперь перейдем к самым обобщенным данным. Для чего снова обратимся к официальнейшему источнику — многократно упомянутому выше статистическому сборнику «Гриф секретности снят». Составители этого труда поработали на совесть. На четырнадцати страницах перечислены потери вооружений и боевой техники по годам войны. Танки — отдельно, пушки — отдельно, гаубицы 122-мм отдельно от гаубиц 152-мм и т. д. Во втором полугодии 1941 г. проценты потерь чудовищно велики: 73% танков, 70% противотанковых пушек, 65% станковых пулеметов, 61% минометов... А автомобилей потеряно всего 33% от общего количества (35, стр. 352—363).
Как такое может быть? Примитивные «газики» и немногим превосходящие их ЗИСы оказались во много раз надежнее танков? Надежнее бронеавтомобилей, созданных на базе тех же самых ЗИСов? Фанерные кабинки оказались прочнее стальных бронекорпусов? И бензин для своевременного отъезда с занятой противником территории нашелся? Автомобиль — это ведь ни лошадь, и уж тем более не красноармеец, — сколько ни «дави на сознательность», а без горючего он и с места не сдвинется...
Но, может быть, мы просто чего-то важного не понимаем? Может быть, есть какой-то неведомый дилетантам закон войны, по которому боевая живучесть фанерных автомобилей выше живучести бронированных танков?
Эти сомнения не давали мне покоя, пока я не открыл хорошо известную специалистам монографию Рейнгардта «Поворот под Москвой» (171, стр. 381). В конце книги «битого гитлеровского генерала» помещена табличка с цифрами потерь вооружения и боевой техники (включая автомобили) вермахта на Восточном фронте в 1941 г. И последние сомнения пропали. Чудес не бывает — потери автомобилей в воюющей армии в десятки раз превосходят потери танков:
танкиавтомобилик=
Красная Армия20 500159 тыс.8
Вермахт2 831116 тыс.41
Разница цифр разительная. Мы пока не обсуждаем вопрос о том, почему потери отступающей Красной Армии больше потерь наступающего вермахта. Тому можно найти или придумать множество «объективных» причин. Но в вермахте на один потерянный танк приходится 41 автомобиль, а в Красной Армии — всего 8. И это все — в среднем за второе полугодие 4-го года. Если же рассматривать структуру потерь мехкорпусов Юго-Западного фронта за первые три недели войны (пока еще танки были в наличии), то там число потерянных автомашин и танков практически равно, или даже танков потеряно в абсолютных цифрах больше, чем машин!
А все очень просто. Вермахт воевал. Да, воевал ради грабежа чужой земли, выполняя преступную волю бесчеловечного режима. Но немецкая армия воевала, и поэтому она прежде всего берегла свои танки. Красная Армия с первых же часов войны превратилась в толпу вооруженных беженцев, для которых допотопные «газики» были гораздо ценнее новейших, лучших в мире танков...
Часть З
БОЧКА И ОБРУЧИ
АРИФМЕТИКА ИСТОРИИ
17 сентября 1939 года войска Белорусского и Украинского фронтов Красной Армии вторглись в Польшу. Так, с вероломного нападения на страну, с которой был подписан Договор о ненападении (заключен в 1932 г., в 1937 г. продлен до 1945 г.), начал Советский Союз свое прямое участие во Второй мировой войне. Два года спустя, в конце лета 1941 г., очень многим и друзьям и врагам Советского Союза казалось, что война эта подходит для него к концу.
Задача, поставленная перед вермахтом по плану «Барбаросса» («основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в Западной России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев...»), была выполнена уже к середине июля 1941 г. Войска Прибалтийского и Западного военных округов (более 70 дивизий) были разгромлены, отброшены на 350—450 км к востоку от границы, рассеяны по лесам или взяты в плен.
Чуть позднее то же самое произошло и с новыми 60 дивизиями, введенными в состав Северо-Западного и Западного фронтов в период с 22 июня по 9 июля. Противник занял Литву, Латвию, почти всю Белоруссию, форсировал Буг, Неман, Западную Двину, Березину и Днепр. 9 июля немцы заняли Псков,. 16 июля — Смоленск. Две трети расстояния от западной границы до Ленинграда и Москвы были пройдены менее чем за месяц. Войска Юго-
Западного фронта в беспорядке отступили за линию старой советско-польской границы, в середине июля 1941 г. танковые части вермахта заняли Житомир и Бердичев, вышли к пригородам Киева.
