Дмитрий Калюжный - Понять Россию умом
Для того, чтобы трудиться, необходимо предельное напряжение воли работника. А для этого нужна сильная мотивация, которая базируется на нравственных ценностях. Мотивацию необходимо постоянно изменять из-за совершенствования средств и предметов труда, прихода на производство новых поколений работников. А у России не только нет новой системы побуждений к труду, но и старая исчезла.
Люди, оказавшиеся в этот момент у власти, не обладали (и до сих пор не обладают) достаточным моральным развитием, чтобы создать такую новую систему. Она им и не нужна, если у них нет намерения вернуть Россию к ее прежнему положению в мире. Вывозить сырье и деньги за рубеж, естественно, проще, чем ломать голову над нравственными механизмами трудовой деятельности. А без решения этой нравственной проблемы, без построения на ее основе идеологии не будет Россия выживать.
Вспомним историю. В Европе в XVI веке произошел духовный переворот, вызванный Реформацией, своего рода культурная мутация, когда мещанская этика в форме пуританизма победила, стала господствующей. Капитализм на Западе строили протестанты-кальвинисты, очень верующие люди, которые ради своих моральных убеждений абсолютно без всякого колебания шли на смерть. Моральные максимы для них стояли на первом месте. Ведь не важно даже, какого содержания мораль. Важна готовность пожертвовать собственной шкурой ради того, в чем ты полагаешь свое человеческое достоинство. Кстати, если это доминирует в обществе, такое общество непобедимо. Капитализм был построен на Западе такими людьми. А сейчас общество потребления просто-напросто проматывает то, что было ими создано.
Мещанская этика, пуританская аскеза стали основой развития капитализма.
После 1991 года, явно или неявно, у нас произошел сдвиг к мещанско-пуританской этике. Стали официально культивировать присущие ей установки: индивидуальный успех, выгоду, богатство. Помните утверждения типа «морально все, что эффективно»? Автор ее – ныне академик.
Но западники, как мы это уже показали, всегда склонны копировать лишь внешнюю сторону явлений. И мещанская этика пришла в Россию без той внутренней аскезы, которая была ее движущей силой, по крайней мере, в XVI—XVII веках, когда капитализм утверждался в Европе. Пропало из нее божественное начало. И ее просто стали навязывать, как способ приобщения к тому, что называется потребительским образом жизни. В итоге оказалось, что оголодавшие советские просто желали сладкой жизни и прочего, но не имели никаких исторических или духовных оснований для возведения этой этики в общественный образец.
Строгость законов и их неисполнение
Роль нравственности в жизни общества очень велика. В России она велика особенно. Все мы знаем и о потрясающей величине территории нашей страны, и о суровом климате на большей ее части. Знаем, что в нашем хозяйстве неизбежны огромные транспортные издержки, что на защиту границ нам всегда приходилось тратить значительную часть национального дохода.
Всегда, если население страны столь сильно зависит от неблагоприятных природных факторов, когда «до Бога высоко, а до царя далеко», в обществе складывается верховенство морали. Если на точный механизм регуляции отношений между людьми, на правосудие, просто физически нет средств, остается уповать только на человеческое достоинство. Что это так, легко увидеть: именно мораль и нравственность, задаваемые и хранимые религией, по сей день преобладают над правосудием во всех странах, отличающихся тяжелыми природными условиями, население которых постоянно живет в режиме «только бы выжить».
Из-за малого прибавочного продукта общество не могло держать достаточное количество служителей Фемиды. Во многих случаях эти функции выполнялись на местах выбранными гражданами на общественных началах, они руководствовались в своей деятельности не «писанным» правом, а традициями. И в своих решениях они исходили не из «буквы закона», а из здравого смысла и необходимости. То есть судили не по закону, а по совести. Затем ситуация изменилась: оказалось, что в индустриальном мире, а тем более информационном обществе одной морали МАЛО.
Нужны законы, да еще такие, которые исполнялись бы. Но из-за того, что наша страна очень большая и разнообразная, единые законы, пригодные для всех случаев и всей территории, придумать сложно. Не раз отмечалось, что строгость российских законов компенсируется слабостью их исполнения.
И вот сегодня наши законодатели пишут, как они считают, вечные законы для нашей «дикой» страны. Но от этого страна не перестает быть «дикой»! Причины этого мы сейчас рассмотрим, а пока отметим, что и на моральный уровень самих законодателей тоже надо обратить внимание. Они сделали свое ремесло способом получения дополнительного дохода. Дошло до того, что в народе верхнюю и нижнюю палаты парламента называют верхней и нижней торговой палаткой. Надо всегда понимать, что за тем или иным законом стоят чьи-то интересы.
Например, цель закона об амнистии – вовсе не проявление гуманности, просто его кто-то хорошо профинансировал. И возник скандал, когда начали выпускать совсем не тех, кого планировали.
Подняли пенсии. Кому выгодно? Фармацевтическим фирмам, все повышение окажется у них в кармане.
Повысили норму продажи валютной выручки на внутреннем рынке. Кому выгодно? Компаниям, вывозящим прибыль из нашей страны (например, пивным и табачным). Кому невыгодно? Экспортерам, газовикам и нефтяникам.
Сами законы теперь пишут по западному образцу. Но при этом Основной закон страны (Конституция) многословен и бездарен. Прошло не так много времени с тех пор, как его приняли, а уже надо менять.
Поддержание порядка – очень ресурсозатратное предприятие. А при нашем дефиците ресурсов надо особенно обращать внимание на то, чтобы не заниматься излишним регулированием. Но известно, чем скрупулезнее прописана та или иная норма, тем меньше времени она может действовать, так как жизнь уходит вперед и этот закон вместо порядка начинает вносить беспорядок. И опять придется изменять правовую норму.
Законотворческая работа кипит. Но могут ли законодатели обеспечить верховенство законов? Нельзя ответить на этот вопрос лучше, чем это сделали президент США Т. Джефферсон (1801—1809) и знаменитый французский публицист А. де Токвиль. Первый прямо заявлял: «Сейчас и еще в течение многих лет самую большую опасность будет представлять тирания законодателей». Второй объяснял этот парадокс так: выборная власть, если она жестко не контролируется судебной властью, превращается либо в произвол деспотии, либо в анархию.
Таким извилистым путем, от нравственности через законотворчество, мы пришли к теме нашего разговора: судебной системе. Только и преимущественно в судах – по специальным, тысячи лет накапливавшимся правилам – исследуются факты и доказательства того, кто прав, а кто не прав, чье решение правильное, а чье неверное. Суд создан не карать, а искать истину! Только суд может сделать заключение: этот хозяин богател, не ущемляя прав других, а тот находил свою выгоду в нарушении закона, ущемлении прав ближнего своего.
Откуда иначе мы можем узнать, кто прав в подковерных драках между нашими «властителями» и «олигархами»? Почему мы не видим гласных судов между ними, а только «потоки помоев», заканчивающиеся полюбовными сделками? Как мы можем без суда понять, кто из министров бестолков и не способен решать экономические проблемы, кто просто вор, которого за версту нельзя подпускать к власти, а кто настоящий талантливый управленец?
Самые первые государства древности не имели ни парламентариев, ни министров, зато все должностные лица исполняли судебные функции, а главным судьей был монарх. Во времена Аристотеля люди поняли, что государство – это орудие защиты граждан от несправедливости, позволяющее им мирно общаться, и «прежде всего, торговать», – по словам Ликофрона. Государство – это полиция и суд, полагали в Средние века: «Без справедливости и правосудия государство есть ни что иное, как шайка разбойников», писал св. Августин.
В Америке общение гражданина с чиновниками, как правило, идет через документы. Лично с чиновником там никто не ищет встреч, они сами ходят по домам, когда это им нужно. А если гражданин почувствовал помеху делу со стороны чиновников, он просто идет в суд с документом. Суды низшей инстанции в Штатах похожи на залы наших почтовых отделений с несколькими окошечками: зашел, встал в очередь, за минуту-две получил заключение судьи о том, на чьей стороне закон, и ушел продолжать свое дело.
Совершенно непонятно, почему, взявшись внедрять американский образ жизни на родных просторах, российские реформаторы не начали с судебной системы.
Нам, в России, приходится чаще мучиться с чиновниками, и практически совсем невозможно решить свое дело судом. Это указывает на деградацию и бессилие судебной системы. А ведь экономические интересы – важнее всего! Даже в основе уголовных дел, например, об убийстве можно найти экономическую подоплеку: ведь чаще убивают не просто так, а ради какого-то интереса.
