Николай Васильев - Америка с чёрного хода
Выезжая из Индианополиса, мы захватили в дорогу дневные выпуски газет. Они по-прежнему были переполнены сенсационными сообщениями о «летающих дисках». Оказалось, впрочем, что находятся люди, не только сеющие панику или поддающиеся ей, но и готовые посмеяться над доверчивыми простаками. А может быть, это были не шутники, а провокаторы. Так или иначе, в Сен-Луи, в штате Миссури, железнодорожный машинист Хартли подобрал на земле несколько «летающих дисков». Это были картонные круги одиннадцати дюймов в диаметре. Они запускались в воздух с крыши какого-то дома при помощи незатейливого приспособления. В городе Графтоне, в штате Висконсин, «летающий диск» с шумом обрушился на крышу местной церкви. Поднявшаяся в связи с этим тревога улеглась лишь после того, как диск был найден и осторожно поднят каким-то смельчаком. При ближайшем рассмотрении он оказался заржавевшим зубчатым диском электропилы.
«Средние американцы» – явление не природное, а социальное. Они не родятся сами – их создают по принципу массового производства при помощи особого духовного конвейера. Сначала – это школа, где подлинные знания осуждаются, как «вредные», или отвергаются, как ненужные, а вместо них ученику подсовываются лишь жалкие эрзацы знания. В воскресной школе при местной церкви ребенок проходит через руки пастора или патера, который внушает ему всяческие суеверия. Дальнейшая духовная обработка американца совершается на протяжении всей его жизни посредством кино, радио, печати, церкви. Демагоги-политиканы дают ему что угодно, кроме правды и истинных знаний, кроме умения понимать общественную жизнь и правильно в ней ориентироваться. Все звенья духовного конвейера ведут к полной дезориентации американского обывателя, к превращению его в «среднего американца». Неудивительно поэтому, что нелепая история с «летающими блюдцами» охватила столь значительные круги «средних американцев».
Забегая немного вперед, отмечу, что никаких официальных разъяснений или опровержений в связи с этой нелепой историей так и не появилось. Сенсация прекратилась сама собой. Ей дали тихо угаснуть «естественной» смертью. Тем самым были сохранены все те тревоги и страхи, которые она породила у легковерных людей. Все это еще могло пригодиться в дальнейшем. Известно, что нервозность «среднего американца», если поддерживать ее в хроническом состоянии, делает его более восприимчивым к новым сенсациям, которые неизменно используются политическими и иными проходимцами.
По дороге из Индианополиса мы еще долго возвращались к «летающим дискам». История этой сенсации казалась нам глубоко символической и очень ярко выражающей духовную сущность «американского образа жизни».
Следующим этапом нашего путешествия оказался город Цинциннати. По величине – это второй после Кливленда город штата Огайо, центр крупного бизнеса, столица династии Тафтов, члены которой всегда играли важную роль в политике и экономике США. Мультимиллионеры Тафты занимали места в Белом Доме, в сенате, подвизались на губернаторских постах. Они никогда не были склонмы доверять управление страной подставным лицам, как это делают другие монополисты США, а всегда стремились управлять сами.
Не имея возможности задерживаться в Цинциннати, мы ограничились лишь тем, что пересекли город с запада на восток да заглянули в парк, расположенный на обрывистом холме над рекой Огайо.
Река Огайо некогда служила границей между южными рабовладельческими штатами и северными, в которых рабовладение не допускалось. Когда беглые негры переправлялись через реку, бывшие владельцы не могли открыто посягнуть на их свободу. Сейчас, когда прошло почти столетие после победоносной войны «за освобождение негров», им больше некуда и незачем бежать; они всюду бесправны и всюду подвергаются дискриминации.
В горах Западной Вирджинии
Цинциннати явился последним большим городом на трассе нашего возвращения в Вашингтон. Лежавшие дальше Чилликот, Афины и Мариетта в штате Огайо, Паркерсбург и Кларксбург в Западной Вирджинии представляли собой небольшие провинциальные местечки. Заночевали мы в Кларксбурге, в преддверии горных районов Западной Вирджинии. Через город протекает река Мононгахела, крупная транспортная артерия для местной горной промышленности.
Утром заходим в первый попавшийся кафетерий и, сидя за стойкой на неудобных высоких табуретах, наспех завтракаем. Обслуживает нас молодая официантка. Она с любопытством прислушивается к разговору, который мы ведем, разумеется, по-русски.
– Скажите, пожалуйста: откуда вы? – неожиданно спрашивает она.
Я отвечаю, что мы из Вашингтона. Может быть, мне следовало бы сказать, что мы иностранцы, живущие в Вашингтоне. Но я считал, что официантка и сама поняла это по языку, на котором мы говорили. Однако я ошибся.
– Скажите, – снова спрашивает девушка, – а у вас в Вашингтоне все говорят так же, как и вы?
Мы едва верим своим ушам. Оказывается, простодушная девушка вполне допускает, что жители Вашингтона говорят на другом языке, нежели обитатели Кларксбурга. От Кларксбурга до Вашингтона всего несколько часов езды в автобусе или по железной дороге, но для нашей собеседницы это совсем другой, неведомый мир.
Забавный разговор с девушкой вызвал интерес к нашим особам со стороны некоторых посетителей кафетерия.
Как только мы вышли на улицу, вслед за нами поднялись с мест двое пожилых, очень скромно одетых людей. По виду они напоминали рабочих, а если учесть, что мы находились поблизости от главного каменноугольного бассейна США, в районе, изобилующем горняцкими поселками, то нетрудно было догадаться, что оба посетителя были горняками.
Когда мы садились в машину, рабочие подошли к нам. Один из них вежливо поздоровался, другой молча кивнул головой.
– Простите, господа, – нерешительно заговорил первый. – Мы нечаянно услышали, что вы направляетесь в Вашингтон, и решили обратиться с просьбой. Не найдется ли в вашей машине место хотя бы для одного из нас? Нам надо срочно попасть в Вашингтон.
Мы переглянулись между собой и согласились. Машина была просторная, и места в ней хватило для обоих неожиданных попутчиков. Они от души поблагодарили нас. Ни в каких сборах они не нуждались, так как путешествовали налегке. Поэтому мы сразу же тронулись в дальнейший путь.
По дороге завязался разговор. Один из наших спутников – Гарри Джонсон – оказался очень общительным человеком. Другой – Феликс Войцеховский, судя по фамилии, поляк – лишь изредка вставлял то или другое замечание. По-английски он говорил с заметным акцентом.
Выехав накануне из одного горняцкого поселка, они уже второй день на попутных машинах пробирались к Вашингтону.
– Сегодня нам повезло. С вами доедем прямо до Вашингтона. А вчера за весь день мы проехали всего с полсотни миль, да и то в два приема.
Цель их путешествия – встреча с руководителями профсоюза горняков, а если удастся, то и с самим председателем союза Джоном Льюисом. Они не являются профсоюзными работниками – у тех хватает денег на билет в автобус или на место в пульмановском вагоне. Они, так сказать, неофициальные ходоки от низовых рабочих и едут тайком от местного уполномоченного профсоюза горняков.
– Мы потеряли в него веру, – говорит Гарри Джонсон. – Что-то уж очень покладист он к компании. Рабочие требуют от него решительных действий, а он все уговаривает нас. Только и слышишь: «Подождите, пока все выяснится. Потерпите, пока придет указание от союза. Сейчас не время предъявлять требования к компании!» А когда же будет время, хотел бы я знать? – с возмущением восклицает Джонсон. – Когда мы все там с голоду подохнем?
– Хотим проверить в правлении, правильно ли он поступает, и узнать, как союз относится к нашим требованиям, – добавляет Войцеховский. – Нас послали товарищи. А если и правление заодно с нашим уполномоченным, то придется действовать нам самим.
Проблемы, которые стоят перед горняками не только в Западной Вирджинии, но и в других районах страны, остры и неотложны. В связи с окончанием срока действия коллективного договора шахтовладельцы заявили, что они возобновят договор с горняками лишь в том случае, если те согласятся на понижение заработной платы. Кроме того, они хотят отменить пункт коллективного договора о пенсионно-страховом фонде, из которого горняки получали пособия в случае болезни или увечия, а также пенсии по достижении предельного возраста. И Джонсон и Войцеховский единодушно заявляют, что для горняков и их семей этот пункт коллективного договора – единственная гарантия от голодной смерти при потере трудоспособности из-за болезни или несчастного случая. Они приводят мне множество фактов, показывающих, насколько безвыходно положение семьи, глава которой погиб или превратился в инвалида. Вчуже страшно было слушать их гневное и вместе с тем печальное повествование.
