Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2006 #12
В этой утверждающей формуле названия передачи — громадная часть Леонида Филатова как художника и личности. Эта работа заняла почти десятилетие и стала отрезвляющим источником — для нашего беспамятства и равнодушия. Помню, с каким нетерпением, находясь долгие годы за границей, я ждал этих передач. Как светлело на душе, когда о наших любимцах экрана находились такие нужные, незабываемые и бесценные слова. Разве можно забыть филатовские оценки творчества таких актеров, как Николай Симонов, Леонид Быков или, положим, Инна Гулая. Даже когда болезнь Филатова внесла в передачу тревогу за его здоровье, когда его слово о наших “звездах” произносилось через преодоление болезни, передача не только не утратила своей остроты и художественной ценности, но казалось, что каждая из них звучит как исповедь, которая в любую секунду может прерваться. За циклом “Чтобы помнили”, за судьбами тех, к кому прикасался своим блистательным инструментарием коллектив этой передачи, открывалась картина нашей эпохи, ее героических и трагических черт, распахивалась впечатляющая картина работы советского кино и тех, кто эту работу любил и отдал ей жизнь.
Если о чем сейчас сожалеешь, то лишь о том, что работа над циклом приостановлена с уходом из жизни Филатова. Возможно, я ошибаюсь, но не могу не сказать, что самым дорогим сегодня для Леонида Филатова подарком было бы возобновление цикла “Чтобы помнили”. Убежден, что филатовский коллектив сохранился. Ведь его единомышленники, как никто, знают, что память может быть суровой, но если она есть, то такому народу ничего не страшно, потому что как бы нам ни было сегодня трудно, мы всегда будем помнить не только тех, кто виноват, но главное, что надо делать, чтобы быть счастливыми. Убежден, что эту тайну — как быть счастливым несмотря ни на что — знал и Народный артист России Леонид Филатов, иначе он не оставил бы после себя столько вдохновенного творчества, примеров мужества и стойкости, веры и любви к тем, кто с благодарностью сегодня вспоминает его имя.
Сергей СЕМАНОВ ПАМЯТИ ЛЕОНИДА ДОБРОГО
Сто лет тому назад, 6(19) декабря 1906 года родился Леонид Ильич Брежнев. Появился на свет Божий он в примечательный день — на Николу зимнего. Заметим попутно, что греческий город Миры, где православным владыкой был грек по рождению Николай, теперь находится в Турции, среди известных курортов Анталии, где ежегодно проводят отпуск тысячи российских граждан; говорят, что немногие из них посещают памятные места святого… Но это теперь, а век тому назад Святитель Николай был любимейшим на Руси, ему было возведено у нас наибольшее число храмов.
Появиться на свет в большой православный праздник — всегда считалось доброй приметой для новорожденного. Итоговая оценка знаменитого деятеля определяется много лет спустя, но порой не случается и этого. До сих спорят у нас, например, об оценке деятельности Петра Великого. Спорят и посейчас об оценке Брежнева, хоть и не сравним он с Петром. Еще недавно пошлые телевизионщики, историки-эстрадники глумились над его памятью, изображая придурка с густыми бровями. Да, брови были, а вот все прочее нуждается в уточнениях. Это мягко говоря.
При святом крещении отпрыск рабочей семьи Брежневых получил имя Леонид. Это древнегреческое имя звучит весьма грозно — “подобный льву”. Не правда ли, как-то не вяжется с обликом добродушного, любившего шутку и совсем уж незлобивого Леонида Ильича? Да, так. Однако теперь-то, спокойно обдумав всё ставшее о нем известным, надобно четко заключить, что мужество и твердость в нем были. По-русски скромный, он никогда и никому не рассказывал при жизни, как он помог маршалу Жукову скрутить в Кремле кровавого палача Берию. Головой все они тогда рисковали, но позже не хвалились. И заметим, слабаков на такие дела не берут. Или они сами уклоняются. А вот генерала Брежнева взяли, и он не уклонился.
Расскажем кратко об этом драматическом событии. Полностью о том будет написано в нашей новой книге “Леонид Добрый”, которую к юбилею Брежнева подготовило издательство “Алгоритм”.
Из опубликованных ныне секретных архивов с очевидностью следует, что главным устроителем свержения Берии был Хрущев. Он и добился его казни, хотя Маленков предлагал ограничиться лишь политическими мерами. Но как удалось скрутить всесильного Берию в Кремле, его же людьми охраняемом?
Сорок лет никаких подробностей ареста Берии не было известно, ходили только слухи и сплетни, порой самые дикие. Но автору данной книги тут очень повезло как историку: я узнал подлинную картину гораздо раньше. Дело было так.
…Летом 1979 года мне выпала честь познакомиться с Кириллом Семеновичем Москаленко — маршалом и дважды Героем Советского Союза, членом ЦК КПСС и заместителем министра обороны. Тогда я готовил биографию генерала А. Брусилова для серии “ЖЗЛ”. Удалось выйти на помощников маршала, тот охотно согласился написать предисловие. Мы познакомились, несколько раз встречались в его кабинете на Фрунзенской набережной. В конце концов он рассказал, как вместе с маршалом Жуковым и другими верными людьми они в буквальном смысле слова скрутили руки Берии прямо на заседании Президиума ЦК в Кремле. Но кто же был в их “группе захвата”, как выразились бы сейчас? Мне тогда маршал назвал генерала авиации Батицкого, еще кого-то, но упустил имя одного человека — будущего Генерального секретаря партии Брежнева. А он был именно среди тех отважных военных, которые, рискуя головой, связали и вывезли Берию из охраняемого госбезопасностью Кремля.
В своих позднейших воспоминаниях Москаленко рассказал о той драматической истории с суховатой точностью:
“В 9 часов утра (25 июня 1953 года. — С. С.) мне позвонил по телефону АТС Кремля Хрущев, он спросил: “Имеются в вашем окружении близкие вам люди и преданные нашей партии так, как вы преданы ей?..”
После этого Хрущев сказал, чтобы я взял этих людей с собой и приезжал с ними в Кремль к Председателю Совета Министров СССР товарищу Маленкову.
И вот в 11.00 дня 26 июня мы по предложению Булганина сели в его машину и поехали в Кремль… Вслед за нами на другой машине приехали Жуков, Брежнев, Шатилов, Неделин, Гетман, Пронин. Всех нас Булганин провел в комнату ожидания при кабинете Маленкова, затем оставил нас и ушел в кабинет к Маленкову. Через несколько минут вышли к нам Хрущев, Булганин, Маленков и Молотов. Они начали нам рассказывать, что Берия в последнее время нагло ведет себя по отношению к членам Президиума ЦК, шпионит за ними, подслушивает телефонные разговоры, следит за ними, кто куда ездил, с кем члены Президиума встречаются, грубит всем и т. д. Они информировали нас, что сейчас будет заседание Президиума ЦК, а потом по условленному сигналу, переданному через помощника Маленкова — Суханова, нам нужно войти в кабинет и арестовать Берию. К этому времени он еще не прибыл…
Примерно через час, т. е. в 13.00, последовал условный сигнал, и мы — пять человек вооруженных, шестой товарищ Жуков — быстро вошли в кабинет, где шло заседание. Товарищ Маленков объявил: “Именем советского закона арестовать Берию”. Все обнажили оружие, я направил его прямо на Берию и приказал ему поднять руки вверх. В это время Жуков обыскал Берию, после чего мы увели его в комнату отдыха Председателя Совета Министров, а все члены Президиума остались проводить заседание, также остался и Жуков”.
Брежнев в непосредственном задержании Берии участия не принимал, вместе с другим товарищами он находился в приемной, держа наготове спрятанные пистолеты. Рядом с ними находились ничего пока не подозревавшие бериевские люди, их было, кстати, больше. Только тогда, когда связанного и спрятанного Берию вывезли на машине за ворота Кремля, опасное дежурство Брежнева и других закончилось.
Такие услуги не забываются, и судьба Брежнева вскоре круто изменилась. Отметим тут и другое: Москаленко служил с Брежневым на заключительном этапе войны. Видимо, он и ввел его в состав группы офицеров, отправленных на Парад Победы. Более того, раз Москаленко ввел Брежнева в “группу захвата”, значит, не сомневался в его мужестве и верности.
И вот скромный заместитель второстепенного армейского ведомства генерал-лейтенант Брежнев взлетает на высокую партийно-государственную должность. Хрущев снял прежнее руководство Казахстана, назначил новое: первым секретарем стал Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, кубанец, волею судеб ставший после войны партийным руководителем Белоруссии, крутой партработник, о зерноводстве имевший не очень ясное представление. Вторым секретарем Хрущев назначил Брежнева — из сельскохозяйственной, мол, республики мужик, а то, что он был по образованию и опыту металлургом, Хрущев забыл.
Так началась в жизни страны и самого Леонида Ильича знаменитая эпопея, известная под кратким и романтическим наименованием “Целина”.
Ну а дальнейшие этапы его удивительно удачной и стремительной карьеры — это уже сравнительно хорошо известная история.
