Борис Джонсон - Мне есть что вам сказать
И если вы хотите увидеть физическое воплощение такой несправедливости, придите к стене[245] или к забору, как израильтяне предпочитают называть ее. Из 700 запланированных километров пока возведено только 200 км этой стены/забора, и как мера безопасности она должна иметь победоносный успех. По замыслу это огромное, гораздо выше Берлинской стены, серое, угрожающего вида сооружение, все покрытое проволокой и оборудованное сторожевыми башнями. Но так она выглядит лишь на очень коротких отрезках и действует по принципу электронной ограды без каких-либо противопехотных приборов.
Нас повели внутрь станции мониторинга, где сидели молодые израильские женщины-солдаты и следили за мониторами и другими сверхсложными передающими камерами (предоставленными, как ни странно, французской компанией Alcatel). Стоит прикоснуться к забору, и станция оглашается звуками популярной песни группы Queen. «Dum dum dum dum / another one bites the dust!» На экране мгновенно появляется изображение любого участка стены на протяжении 55 км, и в течение пяти-шести минут на место происшествия приезжает израильский армейский джип. Благодаря стене, как говорят израильтяне, число атак террористов-смертников сократилось на 75–90 %. Даже угонов машин стало значительно меньше. Начальник станции описал, как один потенциальный террорист-смертник попытался обойти стену и заплутал. «Мы слышали, как он спрашивает дорогу», – сказал израильский солдат. Верно: они перехватили его разговор по мобильному телефону и сразу же задержали. И кто может отрицать, что израильское правительство имеет полное право, обязанность прибегать к таким мерам для защиты своих граждан от безумных террористов-смертников? Цифры говорят сами за себя: в марте 2002 года от террористов-смертников погибли 126 человек. Были периоды, когда люди гибли каждую неделю. Вчерашний случай был вторым в этом календарном году. И в то же время сама стена, конечно, разжигает безумства, которым она призвана помешать.
Яков, наш вооруженный гид из сил обороны Израиля, не устает объяснять, насколько все просто для арабского фермера, который выращивает маслины, если нужно собрать урожай с олив, половина из которых находится по одну сторону стены, а половина – по другую. Достаточно дойти к ближайшим сельскохозяйственным воротам, нажать на кнопку звонка, и, hey presto, появляется отряд дружественных израильских солдат и тебя пропускают в ворота. Яков заговорщицки понизил голос и поведал нам, что одна арабская семья настолько внушила доверие, что армия обороны Израиля выдала отцу семейства ключ! Он может назвать нам эту семью? Увы, нет: по причинам безопасности.
Такой радужный взгляд не разделяли палестинцы, с которыми я позже разговаривал в деревне Турмус-Айя. По их версии все выглядело иначе: стрельба израильтян, украденные маслины и отобранная земля. Любой чистосердечный израильский политик скажет вам, что нет даже малейших намерений, перепроектировать стену/забор и устранить все ее ответвления на Западном берегу. Эти выступающие участки заселены израильтянами, и на любой мирной карте особняки с красными крышами, расположенные рядом с Зеленой линией 1967 года, останутся израильскими. «Истина в том, что ты не строишь забор внутри собственной страны; ты строишь забор между двумя своими странами», – сказал член парламента Израиля, а он относился к умеренным политикам. Последующие правительства в Израиле – даже правительство Барака – потворствовали или поощряли заселение территорий, которые мировое сообщество считает палестинскими.
Возьмите эту несправедливость, добавьте отвратительные условия жизни в лагерях беженцев, промывку мозгов «Хамасом» – и получим условия для душевного расстройства и мученичества. Но есть решающая причина, почему палестинцы идут на самоубийства и почему израильтяне возвели эту ужасную стену, и эта причина – преступная деятельность Ясира Арафата, который сейчас умирает в Париже и который более 35 лет вел свой народ от одной катастрофы к другой.
Для окончательного вердикта о мотивах Омара аль-Фара, подростка-смертника из Наблуса, я поехал на огороженную территорию Арафата в Наблусе. «Считаю, он должен был сделать это, – сказал охранник, который сопровождал меня на территории. – Они убили его отца, они разрушили его дом. Что ему делать? Израильтяне уничтожают все. Убивают стариков, женщин, детей. Что мы можем сделать? Мы можем только сидеть и ждать. Вот посмотрите, – не прерывая разговора, он показал на своего рода скульптурный парк автомобилей, в лепешку раздавленных израильскими танками в 2002 году, – взгляните на это. Вот вы что сделали бы? Что может сделать человек?» – сказал он и вытер лоб рукой. Через некоторое время, боюсь, я начал терять терпение, и мне захотелось ему сказать, что ущерб был нанесен более двух лет назад и пора бы уже все тут убрать.
Но это означало бы непонимание сути принципа Арафата, который заключается в том, что всегда надо быть мучеником. Печальный, но очевидный факт жизни: террористы постепенно превращаются в государственных деятелей: Кениата[246], Бегин[247], Макгиннес[248] и так далее – все они прошли такую эволюцию. Самое яркое и печальное исключение во всем мире – Ясир Арафат.
Судя по тем предложениям, которые были сделаны ему в 2000 году в Кэмп-Дэвиде и в последующем, он не был заинтересован в управлении государством или в состоянии государства. Ему отдавали 93 % Западного берега и предлагали заключить соглашение относительно святых мест Иерусалима, согласно которому Израиль передавал ему суверенитет над Куполом Скалы как над своего рода посольством, которое считается иностранной территорией. Арафату предлагали восточный Иерусалим, уступка, которая для Барака оказалась политическим ядом. У него были палестинские переговорщики, готовые заключить такую сделку и которые только и ждали, что он так поступит. Израильтяне были готовы на это, так как все разумные израильтяне – даже Шарон – знают, что решение должно быть двусторонним.
На данный момент 3,5 млн арабов проживает на Западном берегу. Добавьте к ним 1,2 млн израильских арабов, и получаем 4,7 млн арабов во всем регионе. Несмотря на огромный приток иммигрантов из России, евреев насчитывается всего 5,5 млн и с учетом коэффициента воспроизводства арабов перед евреями встает ужасающая перспектива превратиться в ближайшем будущем в белых южноафриканцев – меньшинство, лишающее большинство всей полноты гражданских прав и управляющее этим большинством силой. Так продолжаться не может. Поэтому Ариэль Шарон в одностороннем порядке обязался покинуть сектор Газа. Так почему же Арафат четыре года назад не согласился на куда более выгодную сделку? Почему он начал вторую интифаду, которая унесла жизни многих тысяч, включая и этого подростка-смертника и его жертв в Тель-Авиве?
Он сказал «нет», потому что такое соглашение лишило бы Арафата статуса мученика и, следовательно, его власти. В течение всей своей карьеры он всем свои видом олицетворял жертву. При его низкорослости, отвислых губах, похожих на пару перезрелых абрикосов, он вызывал сочувствие. Он был воплощением аутсайдера и вечной несправедливости. И ему не хотелось лишаться этой роли. Это был эгоистичный и самовлюбленный человек, который требовал от своего народа принять вечный пораженческий тон охранника из Рамаллы ради сохранения выбранной им роли мученика и лидера. При этом он – убийца, основатель не только ФАТХа (Движения за национальное освобождение Палестины), но и «Черного сентября». Именно организация Ясира Арафата расстреляла израильских спортсменов в Мюнхене в 1972 году. На пленке слышен голос Арафата, приказывающего уничтожить посла США в Судане и других лиц. С одной стороны, он рассказывает англоговорящим репортерам, что призывает к прекращению огня и останавливает террористов-смертников, а с другой – приказывает очумелой палестинской молодежи продолжать джихад.
Если оглянуться назад, кажется странным, что столько лет перед ним заискивали, и его близкая смерть может вызвать слезы у репортера Би-би-си. Такая сентиментальность простительна только в том случае, если предположить, что за маской революционного эксцентрика, за всеми безумными требованиями скрывался человек, имеющий план, человек, желающий попасть на вершину новых политических институтов. Но вместо того, чтобы стать отцом своей страны, Арафат умрет политическим недорослем.
Его трагедия заключалась в том – как он признался в 2000 году, – что у него не было стремления эволюционировать из террориста-мученика в зрелого политика. Для палестинцев трагедия заключалась в том, что он так долго выражал их ожидания. Он умер слишком поздно для тех, кто погиб в ходе интифады, большинство из них были палестинцы. Но его неминуемый уход несет надежду: израильтяне вновь будут вынуждены по демографическим причинам выдвинуть предложение Барака, а палестинцы найдут себе государственного деятеля, обладающего мудростью и полномочиями принять его.
