Н. Денисов - Огненный крест

Не выдаст моя кобылица,
Не лопнут подпруги седла.
Дымится в Задонье, клубится
Седая февральская мгла.

Встаёт за могилой могила,
Темнеет калмыцкая твердь,
И где то правее Корнилов,
В метелях идущий на смерть.

Запомним, запомним до гроба
Жестокую юность свою,
Дымящийся гребень сугроба,
Победу и гибель в бою.

Тоску погребального звона,
Тревогу в морозных ночах,
И блеск тускловатый погона
На хрупких, на детских плечах.

Мы отдали всё, что имели,
Тебе, восемнадцатый год,
Твоей азиатской метели,
Степной за Россию поход...

Где ты, девочка?..
На чулочках стрелочки,
Ледяные каблуки,
Лёгкое пожатие руки...
В суете вокзальной –
Стыдно целоваться,
В тесноте вокзальной –
Трудно расставаться...
Крестик на груди,
Синие погоны.
На втором пути –
Красные вагоны,
А за вагонами
Всё беспогонное
И – белая метель...
Где ты, девочка, теперь?..

Эти дни не могут повторяться,
Юность не вернется никогда.
И туманнее и реже снятся
Нам чудесные, жестокие года.
С каждым годом меньше очевидцев
Этих страшных легендарных дней.
Наше сердце приучилось биться
И спокойнее, и глуше, и ровней.
Что теперь мы можем и что смеем?
Полюбив спокойную страну,
Незаметно медленно стареем
В заграничном ласковом плену.
И растёт, и ждёт ли наша смена,
Чтобы вновь в февральскую пургу
Дети шли в сугробах по колено
Умирать на розовом снегу.
И над одинокими на свете,
С песнями идущими на смерть,
Веял тот же сумасшедший ветер
И темнела сумрачная твердь.
В незабываемом волненьи,
Я посетил тогда дворец
В его печальном запустеньи.
И увидал я ветхий зал, –
Мерцала тускло позолота, –
С трудом стихи я вспоминал,
В пустом дворце искал кого-то;
Нетерпеливо вестовой
Водил коней вокруг гарема, –
Когда и где мне голос твой
Опять почудился, Зарема?
Прощай, фонтан холодных слёз,
Мне сердце жгла слеза иная –
И роз тебе я не принес,
Тебя навеки покидая.

Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня;
Я с кормы всё мимо, мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Всё не веря, всё не зная,
Что прощается со мной...
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь всё плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо –
Покраснела чуть вода...
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.

Белые рыцари белого храма!
В сердце остатки поруганной веры
Жизнь исковеркала. Жизнь – это драма,
Тени в былом – офицеры.

Скорбные тени... По миру блуждая,
В душах несёте вы тяжкое бремя.
Миру вы чужды... Отчизна родная
Стонет сама в это страшное время.

Скорбное время и скорбные тени...
Фабрики дымные, шумы моторов,
Тёмные шахты – страданья ступени,
Сумрак вечерних сырых коридоров...

Давит бессилие смелой идеи.
Думы и в прошлом, и в будущем вьются.
В прошлом – о подвигах белой Вандеи.
В будущем?.. Многие только смеются.

Долгие годы в изгнаньи минули.
Теплится пламя поруганной веры:
Скоро ль засвищут снаряды и пули,
В битву пойдут офицеры?

Но безответно безмолвие давит
Сумрачных рыцарей белого храма.
Нивы российские смута кровавит, –
Тяжкая драма.

У меня есть камень
С берега морского,
В нем потухший пламень
Времени былого,
В нем сокрыты муки,
В нем застыли грёзы,
В нём печаль разлуки
И былые слёзы.
И когда на сердце
Вспыхивает пламень,
Я порой жалею,
Что оно не камень.

Помолись... Эти серые плиты
С одиноким могильным крестом
Не скрывают родные ракиты
И березоньки с белым стволом.
Далеки вы, родимые степи,
А вокруг этих скромных могил
Возвышаются горные цепи,
Где навек нас Господь приютил.
Не увидеть нам села родные,
Не увидеть родные места...
Помолитесь о мертвых, живые,
Помолитесь, склонясь у креста.

Вот уже и парк наш в золотом уборе,
И ковер из листьев на дорожки лег.
Забушуют злые ветры в парке вскоре,
А пока ласкает лёгкий ветерок.

И ноябрь, яснея, в золоте сияет,
И играют листья в пляске круговой.
В ноябре ведь солнце в блеске умирает,
Провожая тёплый, летний, яркий зной.

А потом туманы, а потом невзгоды,
Дни короче, ночи сумрачней, страшней...
Так промчится время, пронесутся годы,
И дождусь я тоже осени моей.