Борис Соколов - Оккупация. Правда и мифы
Общение с русскими женщинами порой кончалось для немецких военнослужащих весьма печально. И не венерические болезни были тут главной опасностью. Наоборот, многие солдаты вермахта ничего не имели против того, чтобы подцепить гонорею или триппер и несколько месяцев перекантоваться в тылу, — все лучше, чем идти под пули красноармейцев и партизан. Получалось настоящее сочетание приятного с не очень приятным, но зато полезным. Однако именно встреча с русской девушкой нередко заканчивалась для немца партизанской пулей. Вот приказ от 27 декабря 1943 года по тыловым частям группы армий «Центр»:
«Два начальника обоза одного саперного батальона познакомились в Могилеве с двумя русскими девушками, они пошли к девушкам по их приглашению и во время танцев были убиты четырьмя русскими в гражданском и лишены своего оружия. Следствие показало, что девушки вместе с русскими мужчинами намеревались уйти к бандам и таким путем хотели приобрести себе оружие».
По утверждению советских источников, женщин и девушек оккупанты нередко насильно загоняли в публичные дома, предназначенные для обслуживания немецких и союзных солдат и офицеров. Поскольку считалось, что с проституцией в СССР покончено раз и навсегда, партизанские руководители могли представить себе только насильственное рек-рутирование девушек в бордели. Те женщины и девушки, которым пришлось сожительствовать с немцами, после войны, чтобы не подвергаться преследованиям, также утверждали, что их заставляли спать с вражескими солдатами и офицерами. На практике же, повторяем, большинство, скорее всего, вынуждено было заниматься проституцией, лишь бы не умереть с голоду. Публичные дома охраняли, но, возможно, для того, чтобы проститутки не убежали оттуда и не занялись своим промыслом бесконтрольно, без наблюдения врача. Многие проститутки действительно смотрели на бордель как на тюрьму, нередко бежали оттуда или, наслышанные об ужасах немецких домов терпимости, уклонялись от регистрации. Поэтому немцам в конце 1942 года пришлось несколько смягчить контроль за проституцией, о чем и свидетельствует «Предписание», утвержденное комендантом Курска.
Грустный итог
Жители оккупированных территорий понесли большие жертвы и претерпели более жестокие страдания, чем в целом остальное население СССР. Десятки миллионов наших сограждан, два-три года прожившие в жутких, нечеловеческих условиях германского гнета, после освобождения попали из огня да в полымя. Многие из них, обвиненные в коллаборационизме, отправились на спецпоселения и в лагеря. Миллионы призванных в Красную Армию бросались в буквальном смысле на убой под огонь немецких пулеметов и батарей. Тем, кому посчастливилось уцелеть, на десятилетия поставили клеймо — «оккупированный». Положительный ответ на вопрос анкеты: «Находились ли Вы или Ваши родственники на временно оккупированной территории?» — еще долго закрывал путь к образованию, карьере или поездке за границу. Советское государство властно наложило руку на тех своих подданных, которые вкусили все прелести нацистского «рая». Победа в Великой Отечественной войне стала победой именно государства, и прежде всего самого Сталина. Народ эту войну в конечном счете проиграл, хотя до сих пор верит, что выиграл. Проиграл человек, ибо у него не оставалось нравственного выбора. Равно плохо было стать на сторону Сталина и Гитлера или попытаться отсидеться в своем углу, предоставив другим умирать на фронте или в партизанах. Часто выходом из этого замкнутого круга была только смерть. Для одних народов меньшим злом осталась все-таки советская власть, для других — германская оккупация. И сегодня нельзя судить ни тех, ни других за выбор; сделанный в экстремальных условиях, хотя нужно судить тех, кто запятнал себя военными преступлениями или преступлениями против человечности. Памяти всех, кто не повинен в злодеяниях, и посвящена эта книга.
Библиография
Российский Государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Фонд 558, опись 11 (И. В. Сталина); фонд 625, опись 11 (П. К. Пономаренко); фонд 69, опись 1 (Центрального штаба партизанского движения); фонд 83, опись 1 (Г. М. Маленкова).
Война Германии против Советского Союза. 1941–1945. Документальная экспозиция города Берлина к 50-летию со дня нападения Германии на Советский Союз /Под ред. Р. Рюрупа. Берлин: Arcon, 1992.
Дугас И. А., Черон Ф. Я. Вычеркнутые из памяти: Советские военнопленные между Гитлером и Сталиным. Париж: УМСА-РRESS, 1994.
Залесский К. А. Империя Сталина: Биографический энциклопедический словарь. М.: Вече, 2000.
Каров Д. Партизанское движение в СССР в 1941–1945 гг. Мюнхен: Институт по изучению истории и культуры СССР, 1954.
Колесник А. Д. РОА — власовская армия: Судебное дело А. А. Власова. Харьков: Простор, 1990.
Наумов М. И. Западный рейд: Дневник партизанского командира. Клев: Политиздат Украины, 1980.
Неизвестная Черная книга. Иерусалим: Яд Ва-Шем; М.: ГАРФ, 1993.
Нюрнбергский процесс: Сборник материалов в 7 т. Т. 3, 4. М.: Госюриздат, 1958.
Петров Н. В., Скоркин К. В. Кто руководил НКВД. 1934–1941: Справочник. М.: Звенья, 1999.
Семиряга М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М.: РОССПЭН, 2000.
Скрябина Е. А. Страницы жизни. М.: Прогресс-Академия, 1994.
Соколов Б. В. Тайны Второй мировой. М.: Вече, 2000.
Старинов И. Г. Записки диверсанта // Вымпел. Вып. 3. М., 1997.
Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941–1944) /Под ред. И. Арада. Иерусалим: Яд Ва-Шем, 1992.
Фашистского палача — к ответу! Документы о преступлениях Адольфа Хойзингера против мира, военных преступлениях и преступлениях против человечности. М.: Госполитиздат, 1962.
Эвакуация заключенных из тюрем НКВД СССР в 1941–1942 годах // Военно-исторический архив. Вып. 2. М., 1997.
Приложение
Приложение 1.
Кому присягали партизаны и коллаборационисты
Осенью 1942 года русские добровольцы приняли присягу на верность фюреру. Вот каким был текст присяги в полку русских добровольцев «Вейзе»:
«Я клянусь перед Богом этой святой клятвой, что я в борьбе против большевистских врагов моей родины буду беспрекословно подчиняться верховному главнокомандующему всеми вооруженными силами Адольфу Гитлеру и как храбрый солдат в любое время готов отдать свою жизнь за эту клятву».
В казачьих частях вермахта присяга была несколько эмоциональнее и литературнее. Ведь написал ее профессиональный писатель — атаман Всевеликого войска Донского генерал Петр Николаевич Краснов, после окончания войны выданный англичанами Советам и повешенный в январе 1947 года:
«Обещаю и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Евангелием в том, что буду Вождю Новой Европы и Германского народа Адольфу Гитлеру верно служить и буду бороться с большевизмом, не щадя своей жизни до последней капли крови…
В поле и крепостях, в окопах, на воде, на воздухе, на суше, в сражениях, стычках, разъездах, полетах, осадах и штурмах буду оказывать врагу храброе сопротивление и все буду делать, верно служа вместе с Германским воинством защите Новой Европы и родного моего войска от большевистского рабства и достижению полной победы Германии над большевизмом и его союзниками».
Партизаны тоже принимали присягу, и она была гораздо колоритнее. Возьмем, для примера клятву белорусских партизан. Я даю ее без перевода, поскольку текст и так понятен:
«Присяга Беларускага партизана.
Я грамадзянин Союза Совецких Социялистычных Республик верны сын гераичнага беларускага народа, присягаю, што не пашкадую ни сил, ни самога жыцця для справы вызвалення майго народа ад нямецка-фашысцких захопникая и катая и не складу зброи да таго часу, пакуль родная беларуская зямля не будзе ачышчана ад нямецка-фашысцкай погани.
Я клянуся строга и няяхильна выконваць загады сваих камандзирая и начальникая, строга захояваць воинскую дысцыплину и берягчы военную тайну
Я клянуся, за спаленыя гарады и вески, за кроя и смерць наших жонак и дзяцей, бацькоя и мацярэй, за гвалты и здзеки над маим народам, жорстка помециць ворагу и безупынна, не спыняючыся ни перад чым, заяседы и ясюды смела; рашуча, дзерзка и бязлитасна знишчаць нямецких акупантая.
Я клянуся ясими шляхами и сродками атыяна дамагаць Чырвонай Армии, паясямесна знишчаць фашысцких катая и тым самым садзейничаць хутчэйшаму и канчатковаму разгрому крывавага фашизма.
Я клянуся, что хутчэй загину я жорстким баю з ворагам, чым аудам сябе, сямью и беларуски народ у рабства крываваму фашызму.
Словы маеей свяшчэннай клятвы, сказанай перад маими таварышами и партизанми, я замацояваю яласнаручным подписам, — и ад гэтай клятвы не адступлю николи.
