Юрецко Норберт - Условно пригоден к службе
Однажды я шел по территории БНД в Пуллахе. Я шел от врача Службы и приближался, идя вдоль восточной стены, к обратной стороне дома 109. Я взглянул на окна. Некоторые из коллег, похоже, хотели впустить в свои кабинеты свежий весенний ветер. Пробивающиеся через молодую зелень деревьев лучи солнца освещали здание. Погода была такой великолепной, что я, несмотря на довольно низкую температуру, на мгновение позабыл о своих печалях.
За пару метров до дома я снова взглянул на окна. Там я увидел человека, внимательно наблюдавшего за мной. Он уперся руками в бока и не двигался. Его взгляд следовал за мной, пока я не исчез за углом в направлении главного входа. Я прошел через старую комнату охраны, в которой уже много лет никто не сидел. Потом я прошел по длинному коридору, свернув в конце его направо. Тут я оказался перед стеклянной дверью, через которую можно было попасть в смежный коридор и на лестничную клетку. Здесь находилось царство Ульбауэра, который, правда, сам сидел чуть дальше, за следующей стрелянной дверью. По лестнице можно было, поднявшись наверх, попасть и в другие подотделы и рефераты Пятого отдела.
Перед первой дверью я остановился и позвонил, как обычно. Прошло какое-то время, пока кто-то прошел долгий путь до стеклянной двери, чтобы открыть ее. Пока я ждал, поглядывая внутрь дома, я увидел за углом стены лестничной клетки два высовывающихся носка туфлей. Значит, там кто-то стоял. Но я не мог отсюда видеть это место. Только если дверь откроется, и я войду, я смогу увидеть стоявшего за углом человека. Кто же там? И почему этот человек не шевелится? Мое сердце забилось сильнее. Вокруг не было видно ни души. Через какое-то время, показавшееся мне вечностью, одна из сотрудниц, наконец, нажала на кнопку открытия двери.
Тут я взглянул направо в сторону лестницы и увидел человека, о котором я до сей поры знал лишь, что он носит черные мужские туфли. Женщина сильно вздрогнула от испуга, потом немного вымученно улыбнулась и слегка кивнула, как будто хотела кого-то поприветствовать. Я вошел вовнутрь. Когда я приблизился ко второй стеклянной двери, загадочный человек спустился на шаг ниже. Я испугался.
Передо мной стоял Фёртч. На нем была темно-синяя рубашка с закатанными рукавами, распущенный галстук, верхняя пуговица расстегнута. Темные пятна от пота подмышками спускались чуть ли не до ремня. Обе ладони были слегка сомкнуты в кулак. Пот тек по его лбу. Он сверлил меня мрачным взглядом.
Я застыл на мгновение и с усилием выдавил из себя: – Добрый день. Он сначала стоял не пошелохнувшись. Когда дама открыла мне вторую дверь, я вошел в нее и закрыл дверь за собой. Тут Фёртч повернулся и молча опять пошел наверх. Сердце выскакивало у меня из груди. – Боже мой, что же это такое? Это же было просто ужасно, – вырвалось у женщины, – он был похож на призрак самого себя. Он что-то сказал вам?
Заявление об увольнении из БНД
Я тут же рассказал о происшествии Ульбауэру. И тут же мне стало понятно, что мне здесь нечего больше терять. Против этого аппарата я всегда мог бы вытянуть только короткую спичку. После долгого, с обильным потреблением пива, вечера Фредди и я решили завершить нашу командную работу. В следующее воскресенье я написал длинное письмо Ульбауэру и Вильгельму. Когда я его сегодня снова перечитываю, мне становится понятно то психическое состояние, до которого довели нас некоторые господа из БНД.
Чтобы показать это яснее, приведу отрывок из письма.
_* 20 апреля 1997 года
Уважаемый господин Вильгельм, уважаемый господин Ульбауэр,
Сегодня я пишу вам согласно изречению: "Вы будете смеяться, но я говорю серьезно". (…(
Потому я с большим сожалением сообщаю вам, что я собираюсь сначала взять отпуск на шесть недель с последующей целью окончательно завершить мою работу для Федеральной разведывательной службы.
Как вы знаете, я кадровый офицер и на добровольной основе занимаюсь моей нынешней деятельностью. Но в сложившихся обстоятельствах я не могу дальше продолжать эту деятельность.
(…(нападки на меня не прекращаются и даже усиливаются. И злонамеренная клевета, направленная против меня, приносит свои плоды. С тем, что делает господин Фёртч и его семейная клика, я больше не хочу иметь никакого дела.
Я ощущаю глубокое недоверие, возникшее в результате кампании против меня. И я могу это даже понять. Но я предотвращу все это, уйдя из БНД и избавившись от какого-либо влияния на меня некоторых господ.
1. Я ответственен перед моей семьей (…(
2. Я ответственен перед моим коллегой Фредди, здоровье которого сильно пошатнулось после последних событий, тоже связанных с начальником Пятого отдела. Я должен предотвратить, возможность того, что такой порядочный и прилежный сотрудник, который прекрасно показал себя, постепенно будет погублен.
3. И не в последнюю очередь я ответственен перед моими источниками и агентурными помощниками, которые безмерно доверились мне. Это доверие большей частью уже не оправдано, потому что обращение начальника Пятого отдела и начальника управления подразделения 13 А, к примеру, с данными о настоящей личности агента "Уленшпигеля" было беспрецедентно безответственным.
Теперь по отдельным моментам (…(
(…(особенно по истечении времени я документировал встречи и контакты намного позже, чем они происходили, и составлял соответствующую картину. Между 1991 и 1995 годами я провел около 850 встреч.
(…(Я не буду оправдываться ни за что, случившееся в это время. (…(Я никогда не терял из виду цели и задачи собственной Службы и делал все, чтобы добиться успеха.
(…(Благодаря этим материалам Федеральная разведывательная служба, по ее собственной оценке, в том, что касалось сбора военной информации о государствах СНГ, стала самой информированной разведкой мира.*_
Нюрнберг – операция "Мяч"
_* Хотя я, повинуясь чувству долга, принял участие в операции "мяч", я ни в коем случае не был ее причиной. Некоторые ответственные лица, похоже, спутали эти два понятия… Поскольку это было и есть моим понятием о лояльности, и, как я знаю, вы разделяете это мое мнение. К сожалению, мои тогдашние начальники считали иначе. Конечно для шефов, которых эти события затронули, это было неприятной ситуацией. Но вместо того, чтобы отвечать за случившееся, случилось(…(, все пытались скрыть, затушевать произошедшее (…(
(…(Начальник управления 13 А уже тогда давал мне советы вроде "Вы больше не должны плыть против течения" или "Не боритесь против системы, боритесь вместе с ней". С таким извращенным представлением о лояльности я никогда не мог согласиться. Все, кто знает меня, и относятся ко мне без предубеждений, знают, что я лоялен к большому Целому. И лоялен страстно и со всей душой.
Но теперь этому ярко выраженному чувству долга пришел конец. Я не хочу, чтобы меня называли "человеком, гадящим в своем собственном доме". Возможно, я не вправе критиковать определенные уровни управления Службы. Но я никогда не буду замалчивать правду по причине обычного некритического оппортунизма. Это не для меня. (…(
Основные моменты:
Я убежден в том, что в разведке можно работать чисто. Решающим моментом этого является отношение к людям, а под ними я понимаю как сотрудников, так и агентов. Я на своем опыте доказал, что такое возможно. В какой степени наши информаторы чисты и честны по отношению к нам – это всегда трудный вопрос… В большой степени это была работа некоторых лиц из реферата 13 А, проявивших себя по отношению ко мне как грязные интриганы… Я хотел бы только вспомнить фразу моего нюрнбергского шефа, предложившего сдать в полицию одного нашего оперативного курьера, отказавшегося продолжить работу на нас.
Мне понятно, что из-за меня возникли хлопоты. Однако я должен был воспринимать вещи такими, каковы они есть. Этого я ожидал и от моего руководства. Но им это было не по душе…
(…(Конечно, можно спорить о моем поведении. Общая ситуация и все нападки известных личностей обеспокоили меня. Но я должен был высказать то, что знал, потому что считал эти факты чрезвычайно важными. Но реакция на это меня больше уже не удивляет. Тем не менее этим лицам придется признать, что я не буду безучастно сидеть, как кролик перед удавом.
С лучшими пожеланиями и счастливо оставаться на забытом посту*_
Критическое состояние здоровья
Нашим следующим шагом было совместное посещение врача. Речь шла при этом не просто о каком-то медике, а о бывшем "оберфельдарцте" – подполковнике медицинской службы – пуллахского "лагеря" БНД. Он тоже недавно попал в немилость у своих начальников и потому, оставив БНД, открыл свою маленькую практику на юге Мюнхена. Причиной были глубокие расхождения во мнениях. Для доктора на первом мечте стоял человек, а потом работа. Для БНД часто было как раз наоборот. Для определенных руководителей человек вообще не имел никакого значения, служа лишь средством для достижения цели. Здесь любили предательство, но ненавидели предателей. Здесь ценили сотрудничество, но презирали сотрудников.
