Станислав Говорухин - Страна воров на дороге в светлое будущее
Повторю — страх перед расследованием, перед возможными разоблачениями, заставил проголосовать за амнистию даже некоторых сторонников Президента. Голосовала «за», активно работала на амнистию и фракция Жириновского. Но не более активно и уж, конечно, не более эффективно, чем другие фракции и независимые депутаты.
Когда выпускали узников Лефортова, Владимир Вольфович примчался туда первым — собирать дивиденды. «Видите, я обещал освободить их — я сделал».
В какой-то степени он прав. Проголосуй фракция либеральных демократов по команде своего вождя «против» или даже просто воздержись — Закон об амнистии никогда бы не был принят.
Вот так и получается — хозяин Думы. Без Жириновского — никуда.
Не простой человек — Владимир Вольфович. На встречах с избирателями мне все время задают один и тот же вопрос: что вы скажете о Жириновском?
А что о нем скажешь? Тем более — двумя-тремя фразами. Определить — значит ограничить. А Владимир Вольфович безбрежен — от Северного Ледовитого до Индийского океана.
Если судить по его словам — вроде бы ярый враг Власти.
По поступкам — человек Президента.
Посудите сами. К Указу 21 сентября отнесся спокойно: октябрьскую бойню не осудил; Конституцию принял (разве без него, без его сторонников, Они протащили бы Конституцию, которую никто не читал, но по которой Президент России имеет больше прав, чем Николай II?); угрозу от Ельцина отвел — угрозу перевыборов в этом году (помните, обсуждался этот вопрос, сам Президент и назначил свои перевыборы на 12 июня 1994 года; кто сейчас отважится снова поднять эту тему? «Да вы что? — скажут ему. — С ума сошли? Жириновского хотите?»).
Для Президента, для президентской партии Жириновский сегодня — панацея, спасение от всех болезней. Они чуть ли не в открытую говорят: «Да, мы — плохие, мы — такие-сякие… Но если не мы — то Жириновский!». И люди верят: действительно страшно.
Политики из «Выбора России» на руках должны носить Жириновского — сколько он для них сделал! А они, видишь ли, брезгуют, здороваются через губу. За ним, видишь ли, — чернь.
Да если бы эта чернь не проголосовала за новую Конституцию, где бы вы были теперь? Пришлось бы жить по старой. Сделать рокировку в Лефортово…
Сложный человек — Жириновский. Но не настолько, чтобы не разобраться в нем. А когда разберешься, выясняется, что совсем и не сложный.
Позиция этого человека такова: не надо мешать этой власти идти по избранному ею пути; потому что власть эта — бездарна, а путь — гибельный; чем скорее они дойдут до края пропасти и свалятся в нее, тем лучше, тем быстрее народ протянет ко мне руки: «Вытащи нас отсюда!».
Словом, позиция Жириновского — чем хуже, тем лучше. Такой линии придерживались большевики в 1917 году. И пришли к власти.
Я уж не говорю о том, что способствовать продлению страданий народа — безнравственно. Но, говорят, политика — грязное дело; нравственные соображения в расчет не берутся. Тогда прибегнем к грубой логике.
Расчет Жириновского совершенно неверен. Власть, которую он в душе презирает — сама большевистская; надуть ее так просто вряд ли кому удастся. Что там партия Зюганова — они уж сами признаются в том, что учение этих господ, Маркса и Ленина, не является для них определяющим. Эту партию давно надо было назвать партией социальной справедливости. Настоящие большевики остались только в Кремле. Стопроцентные большевики-ленинцы. Но еще страшнее, потому что — оборотни! И мораль их, а вернее, отсутствие всякой морали (4 октября они преступили основные нравственные законы, на которых зиждется человеческое общество), и методы у них — самые большевистские. «Пусть 90 процентов русского народа погибнет, лишь бы десять дожили до счастливого будущего (теперь уж капиталистического)» — вот она, ленинская мысль. Некрофилы! Что им страдания народа, когда есть великая цель: «Построим капитализм за одну пятилетку!».
Надежды Жириновского, что власть сама упадет ему в руки, абсолютно неосновательны. Это сейчас власть относится к нему снисходительно, он ей нужен, ей важно как можно дольше сохранить «угрозу Жириновского», а потом… Потом, перед выборами, его просто запретят за ненадобностью — он свое дело сделал.
А скорее всего, выборов вообще не будет. Как это делается, мы уже знаем. Когда, скажем в конце 1995 года, нам объявят, что выборов не будет, никто не пикнет. Власть к тому времени станет такой же крепкой, какой была власть большевиков в начале тридцатых годов, перед репрессиями.
Ну что ж мы не видим, куда идет вся ее энергия? Только на укрепление своих позиций. Она уже сегодня крепка настолько, что может делать что угодно (хоть концлагеря создавать). Она подчинила себе судебную власть, она совершенно не считается с Парламентом (сделала его не только бесправным, но и безгласным), она создает мобильные воинские подразделения, подчиненные непосредственно Президенту (для борьбы с каким внешним врагом?), она разгоняет ненадежные ведомства…
Так, 21 октября прошлого года было разогнано Министерство безопасности. Разогнано не потому, что — «наследники НКВД». Наследники НКВД живы и процветают. Они все ушли охранять коммерческие структуры. За эти годы бывшее КГБ как бы самоочистилось.
Странные метаморфозы произошли с этим ведомством. Сколько бед народу принесло оно! Но прошли годы, и вдруг выяснилось, что КГБ — наименее коррумпированная организация из всех силовых министерств. За этот год, работая над фильмом, я много общался с сотрудниками этого ведомства — и с молодежью, и с теми, что постарше. Честные и преданные родине люди.
Поэтому и были разогнаны. Октябрьские события показали, что сотрудники безопасности не пойдут против народа и не будут выполнять преступные приказы.
(Я уж говорил: подразделения КГБ — «Альфа» и «Вымпел» вели себя наиболее достойно при штурме Белого Дома. Достаточная причина, чтобы их расформировать.)
К тому же Министерство безопасности было разогнано в тот момент, когда оно почти полностью переключилось на борьбу с самым тяжелым и наносящим наибольший урон стране видом преступности — с экономической преступностью.
Политики, строящие свои расчеты на ожидании близкой катастрофы, очень ошибаются. Никакой катастрофы не будет, и никаких катаклизмов не предвидится.
Кто сказал, что в конце пути, по которому мы сейчас идем, — пропасть? Как — кто? Я и сказал — в этой книге, в первой ее части. «Мы, как слепцы, ведомые слепым поводырем, движемся прямехонько в пропасть.» Сказано это было 4 месяца назад. Мир изменился за это время, на многое открылись глаза, изменился и я сам, и мое видение будущего. Так бывает. Еще Толстой говорил: «Человек должен менять убеждения, стремиться к лучшим».
Сомневаюсь, что мои убеждения изменились в лучшую сторону, но сейчас я бы этого не написал. На многое, повторяю, открылись глаза.
Нет, не слепые поводыри нас ведут, а зрячие, опытные, хорошо знающие дорогу проводники. И не пропасть нас ждет впереди, а вполне уютная, приспособленная для жилья долина. Жить в ней можно вполне сносно. Там и сникерсы есть в магазинах, и пепси — хоть залейся. Там есть достаточный минимум для человеческого существования. Даже искусство какое-никакое будет; ну и что ж, что американизированное — кто из тех, кто там будет жить (общество молодеет), вспомнит, что была такая великая духовная страна — Россия?
Называется эта долина — колония.
Реформы удались. Страна уже работает в режиме колонии. Мы отказались от культуры, науки, высоких технологий, развиваем только сырьедобывающие отрасли, у нас уже нет надежной обороны, хорошо живет в этой стране только тот, кто ворует или кто пошел в услужение к иностранцам (всякое исключение только подтверждает правило). Английский — у нас теперь второй государственный язык, доллар — национальная валюта, теннис — первый вид спорта. («А что вы имеете против тенниса? — спросят меня. — Вы что, ретроград?» Да ничего я не имею — замечательный вид спорта. Только кажется странным: пока был партократом — слыл волейболистом, перекрестился в демократа — стал теннисистом. На самом деле ответ прост: теннис — спорт хозяев. А вдруг позовут?..)
Ну и так далее. Все приметы колонии налицо.
Вырос нахальный класс компрадорской буржуазии, надежно защищенный своими боевыми отрядами. Армия и милиция уже сориентированы на борьбу с внутренним врагом.
Конечно, какие-то народные возмущения еще будут. Но их быстро подавят, не сомневайтесь.
Интеллигенция — не проституированная, а та, которая действительно совесть нации, — должна готовиться к репрессиям.
Вот так погибла — при тяжелых родах — демократия в России.
Сынишка прислал письмо. С Колымы. Мы с женой шутим: «Сережка поехал на разведку. Перед нашим туда переездом».
Хотел читателю предложить пару цитат из этого опуса, но потом подумал: нет, письмо надо привести полностью.
