Александр Огнев - Правда против лжи. О Великой Отечественной войне
Академик А. Трофимук справедливо сказал интеллектуальной элите в 1996 г; «Вы сознательно пошли в рынок, круша защищавшую вас от люмпенизации систему, вы возгорелись обратить свое бесценнейшее богатство — глубокие знания — в низменный хруст бумажных купюр. Это в ваших рядах была выношена идеологическая основа разрушения». Как подчеркнул А. Проханов, «либеральная интеллигенция несет вину за крушение Родины. Этот грех ее несмываем» (Зв.2000.№ 32), Напрасно Кожинов утверждал, что «нет оснований считать «западническую» интеллигенцию решающей силой, те или иные действия которой привели к крушению СССР». Многие говорят, что Ельцин несет главную ответственность за развал СССР. Но он выполнял планы либеральной интеллигенции, когда провозгласил главенство республиканских законов над общесоюзными, предлагал республикам брать столько суверенитета, сколько им понадобится, поддерживал националистические движения. Вместе с нею он совершил контрреволюционный буржуазный переворот. Начавший разрушение страны Горбачев тоже был в плену западнических представлений о том, по какому пути надо развиваться России. Именно либералы (вспомним Сахарова) выдвинули идею раздробить СССР на три десятка государств. Л. Баткин, Ю. Буртин, В. В. Иванов в газете «Демократическая Россия» объявили, что развал СССР «можно только приветствовать», и говорили об опасности «заявки на преобладающую роль России, малейших проявлений великодержавности». Либеральные интеллигенты в октябре 1993 г. растоптали идею демократии, предали великую идею социальной справедливости, подтолкнули Ельцина на разгон и расстрел законно избранного парламента. Окуджава, которого удручали «размеры страны», который, по его словам, относился к Бондареву «как аристократ к лакею», сделал кошмарное заявление од этом расстреле: "Я наслаждался этим".
Кожинов видел причины крушения СССР в бездействии миллионов членов КПСС, указывая, что процент интеллигентов среди них был невелик. Когда речь идет об общественных явлениях, количественный признак не всегда верно характеризует силу влияния на них того или иного социального слоя. Вина партии несомненна, в ней оказалось много перерожденцев и карьеристов, она была деморализована, без сопротивления отдала власть, пагубную роль сыграла привычка одобрять все, что решали высшие органы. Но не надо умалять огромную роль западнических интеллигентов в развале СССР. Именно их поставил Яковлев во главе телевидения, радио, газет и журналов, которые в конце 80-х — начале 90-х гг. бросились дискредитировать советский образ жизни, духовные и нравственные ценности народа, патриотические традиции, уважение к армии и правоохранительным органам, создавали привлекательный культ Запада, где все прекрасно (а у нас все плохо). Запутавшийся в идейных опорах Астафьев признал, что «казавшееся очистительным и обнадеживающим время перестройки было с самого начала поразительно фальшивым»: «Ни при каком застое никто не лгал так беззастенчиво и самозабвенно, никогда не было столько агрессивности и злобы, как в журнальных и газетных статьях 80-х — начала 90-х годов» (ЛР.13.10.2000).
Сильным ударом по политическим и нравственным основам советского государства стал доклад Хрущева на XX съезде КПСС. Немалый вред принесли его волюнтаристские начинания, непродуманное обещание быстро построить в нашей стране коммунизм, кукурузная инициатива, разделение обкомов партии на сельские и промышленные, расправы с руководителями, которые смели иметь собственные суждения. Это обесценивало социалистические идеалы, питало диссидентские настроения. Много вреда стране принесло то, что партию возглавлял Брежнев и тогда, когда в силу своей физической немощи он уже не мог полноценно руководить ею. Недоумение вызвало избрание первым лицом партии безнадежно больного К. Черненко. Партия нуждалась в более эффективной практике выдвижения партийных руководителей.
Разваливая СССР, «реформаторы» использовали проблему свободы и прав человека. Кредо либералов — индивидуализм, максимум свободы, что на практике нередко оборачивается вседозволенностью. Они пренебрегали тем, что, утверждая права отдельного индивидуума, надо считаться с законными правами других людей, народа и государства. На вопрос ВЦИОМа «Чувствуете ли вы себя в нашем обществе свободным человеком?» в 1999 г. ответили утвердительно 35,1 %, нет — 51,5 % опрошенных людей. Свобода в реальном воплощении превратилась в возможность для «демократов», для меньшинства подло лгать, клеветать, безнравственно манипулировать общественным сознанием Солженицын сказал: «Сейчас наставники из Страсбурга объясняют, что свобода слова — главная из всех свобод… Надо сменить окуляр и видеть не Страсбург и не московский пятачок, а все глубины России, где треть населения утопает в нищете, не имеет свободы жизни, свободы питания, свободы жить в неотравленной атмосфере, свободы потомство иметь, воспитывать детей… А другая третья часть живет молча, но в бедности и в бесправии от чиновничьего произвола… А еще есть «обреченный миллион» — столько по статистике каждый год у нас должно умереть. И это не только старики, но и люди в цветущем возрасте, пришедшие в отчаяние и изнурение от жизни… Свобода слова нужна. Но настаивать, что она важнее возможности жить, нельзя. Чего самого главного в государстве нет — правды нет, мы о ней не говорим, а говорим о свободах. Свобода не цель, это средство делать хорошее или плохое… У нас было десятилетие — 90-е годы, когда свободы было выше головы. Как использовалась эта свобода? Страну раздели догола, хищники угнали сотни миллиардов народного достояния за границу» (Дл.22.05.2001).
Что означает нынешняя свобода для трудящегося человека? Если он ввергнут в нищенство, то цена ей ломаный грош. В частных предприятиях работника могут уволить в любое время. Если учесть массовую безработицу, то можно ли говорить о свободе слова и праве на критику в современных трудовых коллективах? Да, можно ругать хозяев жизни на митингах. Но сколько людей приходит на них? Можно критиковать президента, правительство, но поступишь опрометчиво, если публично неодобрительно скажешь о своем прямом начальнике — рискуешь потерять работу. Общий тираж либерально-охранительных газет и журналов сейчас в сотни раз превосходят тираж народно-патриотической прессы. Телевидение стало самым сильным средством воздействия на людей, а оно в современной России на 90 % в руках либералов, обслуживает финансово-политическую верхушку, формирует нужное ей представление о происходящих в стране общественных процессах. Солженицын дал нелицеприятную оценку российскому телевидению: оно «по отношению к состоянию народа большей частью бесчувственно, а иногда глумливо… Когда народ в глубоком бедствии, о чем у нас боятся говорить, это развлекательство, кувыркательство, балаганы телевизионных «академиков» оскорбительны.» (Дл.22.05.2001).
Отношения между государством и писателями в советское время регулировала цензура. Она доставляла немало огорчений творческим работникам, и потому Твардовский ядовито писал о дураках, которых направляли работать «в цензуру на повышенный оклад». Ее вмешательство в творческие дела переходило разумные пределы. Но в той или иной форме военная, моральная цензура существует везде. Сейчас в России она проявляется «в более тонких, неявных формах», это «цензура игнорированием, цензура дискредитацией, цензура нейтрализацией, цензура искажением и ложью и, наконец, цензура экономическая» (С. Р.22.05.2000). Для СМИ нынешний денежный намордник оказался надежнее прежней цензурной удавки. Толстосумы финансируют тех литераторов, которые служат их интересам, увлечены «чистым» искусством, чернухой, порнографией, исследуют литературу, не затрагивая социальных проблем жизни. Даже «Литгазета» критиковала министра культуры РФ Швыдкого за явные групповые пристрастия: «Последовательно и демонстративно он отказывает в государственной поддержке изданиям патриотического направления, щедро оказывая эту поддержку либеральным изданиям…Но налоги-то платят и либералы, и патриоты, а казна все-таки не партийная касса» (№ 30.2002).
Многие писатели приняли участие в развале СССР потому» что при советской власти было немало такого, что вызывало у них недовольство: секретарская литература, групповые пристрастия, политические доносы, гонения на неугодных авторов. Творческим работникам претили недальновидные «указания» и «постановления». Партийные работники подчас своей излишней идеологической «бдительностью», смахивающей на глупые провокации, подрывали изнутри нравственные устои советского строя, создавали пищу для возникновения оппозиционного настроения. Такие деятели похожи на Грацианского из романа Леонова «Русский лес». Этот хамелеон изобрел новое средство политической борьбы — миметизм, то есть готовность идти на работу в любые государственные «учреждения, чтобы доведением тамошних методов до абсурдной крайности взрывать их изнутри». В деятельности партийных и советских органов было немало проявлений такого миметизма. Зачем понадобилось запрещать выставки авангардистов-художников и пускать против них бульдозеры? Гонения на подобное искусство создавали бездарным мазилам ореол мучеников, вызывали недовольство у интеллигенции, плодили диссидентов, позволяли кричать им об отсутствии у нас свободы, подрывали авторитет советской власти. Неумным был запрет печатать роман Пастернака «Доктор Живаго», этот, по словам Шолохова, «скучный и не антисоветский роман». Столь же неумным стало и судилище над Бродским. Диссиденты и их зарубежные покровители эффективно воспользовались такими «подарками», добились присуждения этим писателям Нобелевских премий.
