Николай Ефимов - Горькое лето 41-го
Во-вторых, имеется журнал посещения И. В. Сталина в его кремлевском кабинете. Внимательный исследователь найдет в нем массу интересной информации. Например, 19 июня Сталин принял только четырех человек. С вечера и до половины первого ночи он беседовал с наркомом обороны С. К. Тимошенко, начальником Генштаба Г. К. Жуковым, командующим ВВС П. Ф. Жигаревым, а также председателем Комитета обороны при Совнаркоме СССР К. Е. Ворошиловым, не утратившим доверия вождя и после снятия с должности наркома обороны.
20 июня у него побывал один только Жигарев — с 23.45 до 0. 45. Можно из этого понять, что накануне войны Сталина очень волновали авиационные вопросы.
В последний мирный день, согласно записям от 21 июня, в кабинете правителя побывали 10 человек. В 18.27 в него зашел нарком иностранных дел В. М. Молотов. В 19.05 к Иосифу Виссарионовичу пришли — очередность указывается по журналу — К. Е. Ворошилов, нарком внутренних дел Л. П. Берия, председатель Госплана СССР Н. А. Вознесенский, секретарь ЦК Г. М. Маленков, нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов, С. К. Тимошенко.
В 20.15 Вознесенский, Кузнецов и Тимошенко покинули кабинет. Но через 35 минут (в 20.50) Тимошенко вновь зашел к Сталину — теперь в сопровождении Г. К. Жукова и заместителя наркома обороны С. М. Будённого. В 21.55 в кабинет зашел нарком госконтроля Л. З. Мехлис. В 22.20, через полтора часа разговора, военачальники — Тимошенко, Жуков, Будённый — покидают кабинет Сталина. С ними вышли Маленков и Мехлис. Последними кабинет вождя покинули Молотов, Ворошилов, Берия. На часах было 23.00. Судя по журналу учета, именно они, вместе со Сталиным, участвовали в принятии последних предвоенных решений советского руководства.
На следующее утро, когда стало известно, что нацистская Германия начала вторжение на территорию СССР, у Сталина в кабинете в 5.45 собрались Молотов, Берия, Тимошенко, Мехлис и Жуков…
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б)
об организации Южного фронта и назначениях командного состава
Особая папка от 21 июня 1941 г.
I
1. Организовать Южный фронт в составе двух армий с местопребыванием Военного Совета в Виннице.
2. Командующим Южного фронта назначить т. Тюленева, с оставлением за ним должности командующего МВО.
3. Членом Военного Совета Южфронта назначить т. Запорожца.
II
Ввиду откомандирования т. Запорожца членом Военного Совета Южного фронта, назначить т. Мехлиса начальником Главного Управления политической пропаганды Красной Армии, с сохранением за ним должности наркома госконтроля.
III
1. Назначить командующим армиями второй линии т. Будённого.
2. Членом Военного Совета армий второй линии назначить секретаря ЦК ВКП(б) т. Маленкова.
3. Поручить наркому обороны т. Тимошенко и командующему армиями второй линии т. Будённому организовать штаб, с местопребыванием в Брянске.
IV
Поручить нач. Генштаба т. Жукову общее руководство Юго-Западным и Южным фронтами, с выездом на место.
V
Поручить т. Мерецкову общее руководство Северным фронтом, с выездом на место.
VI
Назначить членом Военного Совета Северного фронта секретаря Ленинградского горкома ВКП(б) т. Кузнецова.
Из дневниковых записей С. М. БудённогоВ 1941 году 21 июня в 19 часов в кабинет И. В. Сталина были вызваны Тимошенко (нарком обороны), Жуков (начштаба РККА) и я (зам. наркома обороны).
И. В. Сталин сообщил нам, что немцы, не объявляя войны, могут напасть на нас завтра, т. е. 22 июня, а поэтому что мы должны и можем предпринять сегодня же и до рассвета 22.06.41 г.
Тимошенко заявил, что «если немцы нападут, то мы их разобьем на границе, а затем на их территории».
И. В. Сталин подумал и сказал: «Это несерьезно», обратился ко мне и спросил: «А вы как думаете?»
Я высказал свои мысли.
Тогда И. В. Сталин сказал: «Ваши соображения правильные, и я беру на себя разговор по вопросу авиации с комвойсками округов, а наркому и штабу дать указания округам. Вы знаете, что у нас сейчас делается на границе?»
Я ответил, что нет, не знаю.
«А почему вы не знаете?»
Я ответил, что ведаю тылом армии, а оперативными вопросами, вооружением ведают нарком и штаб, меня до этой работы не допускают.
«Это глупо, почему вы не сказали раньше?»
Я ответил: «Полагал, что такая установка дана свыше».
Оказывается, нарком обороны делает оборонительную линию по всей новой (после 1939 года) границе и вывез все вооружение из бывших укрепленных районов по границе…
После этого обмена мнениями Сталин попросил собрать Политбюро. На нем Сталин предложил образовать особый фронт, подчинив его непосредственно Ставке, и назначить Буденного командующим фронтом, а членом Военного совета фронта т. Маленкова Г. М.
…После принятия решения я пошел прямо к себе на работу и приступил к формированию штаба фронта. Тимошенко и Жуков мне начальника штаба не дали, а я просил т. Соколовского, с которым работал три года в Московском военном округе.
В 4.00 22.06.41 г. мне позвонил нарком т. Тимошенко и сообщил, что немцы бомбят Севастополь, и нужно ли об этом докладывать Сталину? Я ему сказал, что немедленно надо доложить, но он попросил: «Звоните вы». Я тут же позвонил (уже из кабинета наркома) и сообщил не только о Севастополе, но и о Риге, которую немцы тоже бомбят. Вечером 22-го мы с Маленковым выехали в Брянск. Так началась война.
Наши войска на границе были опрокинуты, хотя многие из них пали смертью храбрых целыми полками и дивизиями, в том числе и бывшие кавдивизии 6-го кавкорпуса (4, 36, 6-я). Эти кавдивизии по предложению Тимошенко были переведены в мехдивизии, а война их захватила на распутье, так как они механизацию не получили, а лошадей сдали и дрались как пехота, но в результате восьмидневных боев все были истреблены. Там же, в этих боях, погиб комкор т. Никитин. Это были лучшие дивизии нашей кавалерии и армии. Я просил наркома Тимошенко перевести другие кавдивизии на мехтягу, а не эти, но он не согласился.
Уже в 1943 году мне доложил боец 4-й кавдивизии, который был во взводе прикрытия знамен, что он видел всю картину боя и гибель комкора т. Никитина. После того боя в живых никого не осталось, так как, по выражению бойца, танки противника все поле боя проутюжили…
Тот самый первый день
Михаил Мягков, доктор исторических наук
22 июня 1941 года. Кто виноват в жесточайших потерях? Почему не предотвратили быстрое отступление и что привело к тому, что назвали «внезапностью», «неподготовленностью», «неразберихой»? Все это вопросы не просто для историков, но, если хотите, исторические. Не извлечь уроков из 22 июня 1941 года равносильно преступлению против подрастающих и еще не родившихся поколений, но не меньшее зло могут принести и неверные выводы. Выход в комплексном анализе всех доступных на сегодня источников об истоках трагедии.
Особую значимость имеет исследование ситуации в Белоруссии, где противник нанес свой главный удар. Почему долгое время в Наркомате обороны и Генштабе РККА оборонительные действия полагали вести всею несколько дней, за которые собирались обескровить противника и перейти затем в решительное наступление на чужой территории? И все это в условиях гигантских мероприятий по перестройке структуры соединений Красной Армии, перевооружения, нехватки необходимого персонала, обученного работать с новой техникой, недостатка комсостава, неукомплектованности частей, наличия огромного парка старой техники, требующей капитального ремонта.
Почему только в мае приграничным округам дали директивы о разработке планов прикрытия, предусматривавшие строительство обороны на большую глубину? Почему слишком медленно перемещались к границам частично мобилизованные военнослужащие запаса (около 800 тыс. человек) и соединения из внутренних округов?
По каким причинам тормозилось введение в строй новых УРов? Как оказалось, что ударные немецкие дивизии группы армий «Центр», наступавшей на главном направлении, прорвались как раз на флангах Белостокского выступа, вдающегося во вражескую территорию? Достаточно беглого взгляда на каргу, чтобы понять, что именно эти фланги и были наиболее угрожаемыми и здесь нужно было строить особо прочную оборону.
Не претендуя на всеобщий охват указанных выше вопросов и прекрасно представляя, что сегодня нет недостатка в различных интерпретациях событий кануна 22 июня 1941 года и первых недель войны, предложим вниманию читателя лишь несколько источников, не получивших ранее широкой известности. Главным образом это личные свидетельства представителей комсостава, переживших трагедию и делающих первые выводы (пусть и противоречивые) о причинах поражений. Живой язык документов, нелицеприятные, иногда спорные оценки не должны смущать. Сегодня они помогут нам ощутить дыхание тех огненных дней и, возможно, составить свое собственное мнение об истоках катастрофы на западных границах Советского Союза в период начала германской агрессии.
