СБОРНИК - ЕСЛИ №3 ЗА 2006 ГОД
Итак, поскольку технологическое решение проблемы отсутствует, мне остается сделать выбор между двумя логическими гипотезами.
Прежде чем продолжать, я должна поведать вам о структуре мира, в котором мы живем, чтобы вы хорошо понимали все, что будет сказано дальше. Конечно, если вы это уже знаете, можете пропустить несколько абзацев. Вся информация, изложенная ниже (пожалуй, за немногими исключениями), может быть получена из интернета или из бумажных изданий, но очень немногие обладают хотя бы самым общим представлением о ней.
На современном этапе разработки космологических теорий достаточно надежно установлено, что наша Вселенная имеет одиннадцать измерений, из которых мы «пользуемся» только четырьмя. Остальные весьма длительный промежуток времени после Большого взрыва находились в свернутом состоянии из-за нехватки энергии, но этот период закончился сто-сто пятьдесят тысяч лет назад. Теперь они распределились по двум изолированным пространствам, более или менее подобным нашему (скорее менее, чем более). Два неизвестных ним пространства имеют с нашим только одно общее измерение – временное. Назовем эти пространства: во-первых, психосфера, область нахождения коллективного бессознательного людей (то есть вас), и кибер-сфера, в которой обитают туны, персонажи мультфильмов, воплощающие творческую виртуальность информационного бессознательного фантомасов (то есть нас).
Впрочем, все это гораздо сложнее, чем выглядит в моем изложении, но я обещала быть краткой. Добавлю только, что состояние, в котором находится квантон, основной квантовый элемент, называется «психоном» для психосферы и «ситроном» для киберсферы*. У ученых иногда случаются приступы довольно грубоватого юмора.
* Непереводимая игра слов, основанная на произношении слова «кибер-сфера», которое во французском языке звучит как «сиберсфера». Отсюда по аналогии с парой психосфера-психон получается пара сибер-сфера-ситрон, а «ситрон» – это лимон по-французски. (Прим. перев.)
Так вот, лет эдак пятьдесят тому назад, в конце мая 2013 года, психосфера и реальность, данная нам в ощущении (этот термин тогда широко употреблялся), столкнулись и в некотором роде слились на какое-то время, которое лучше всего назвать «неопределенным». Не спрашивайте меня почему; поскольку я в этом ничего не понимаю, меня потянет развесить на ваших ушах лапшу…
После этого начался период, когда у человечества, столкнувшегося со всеми своими бреднями и фантазмами, ставшими реальностью (или почти реальностью), буквально перегорели все предохранители. Это лишенное всякого смысла время назвали эпохой Великого примитивного террора. В конце концов порядок понемногу восстановился, но все же между психосферой и реальностью кое-где сохранились перемычки, постепенно утончавшиеся и сходившие на нет.
Короче говоря, рациональному характеру нашего мира был нанесен ощутимый удар, и события, когда-то невозможные и немыслимые, продолжали время от времени случаться, хотя и далеко не так часто, как в эпоху Великого террора.
Киберсфера была открыта гораздо позже; кстати, именно это событие стоило жизни маман. Сначала все думали, что эта новая «карманная вселенная» (как ее называл доктор Грегган, заместитель директора пресловутого Европейского центра научных исследований) тоже столкнется с нашей Вселенной и сольется с ней, что приведет к очередному варианту Великого террора. Но случилось так, что киберсфера лишь скользнула по поверхности нашего мира, создав при этом немногочисленные зоны перехода, по которым к нам попали только чокнутые туны, до сих пор продолжающие совершать мелкие безумства и снабжающие материалом страницы газетной хроники. Так что это время наверняка получит когда-нибудь название вроде эпохи Дурацких страхов.
Хотите поспорить со мной?
Я обрисовала вам в общих чертах нынешнюю ситуацию на тот случай, если вы не в курсе. Но если вы мне не поверили, то сходите в Ботанический сад, где до сих пор в клетке содержится с помощью то ли магнитных полей, то ли слабых сил персонаж какого-то мультфильма.
Или же, если вы считаете, что у вас достаточно крепкие нервы, отправьтесь в ночь летнего солнцестояния к менгиру, известному как Монашеский камень. Вы наверняка сможете проверить, насколько быстро бегаете, когда за вами погонится демон.
Я ощущаю настоящий световой удар, когда подсоединяюсь к светочувствительному устройству. В данном случае это телевизионная камера наблюдения, подвешенная к фонарному столбу. Высоко поднявшееся солнце может быть объяснено двояко: или сегодня утром заря разгорается необычно быстро, или внутри статуи время течет с иной скоростью. Маман часто повторяла выражение, смысл которого никогда мне не раскрывала: «Время течет так, как может. Если оно течет». Но я уверена в одном: это, несомненно, имеет отношение к психосфере.
Пока я отсутствовала, толпа заметно выросла. Сейчас она полностью запрудила холм и длинными галдящими отростками заполняет отходящие от холма улицы. Несколько усатых полицейских – истинный анахронизм в нынешнем Париже – установили барьеры, чтобы держать зевак подальше от статуи. Какой-то угрюмый тип командует полицейскими, нелепо размахивая руками.
Никак это Труваллек?
Тогда позвольте сообщить вам следующее: можете не надеяться, что наша добрая полиция раскроет тайну случившегося. Инспектор Марселин Труваллек – наихудший вариант полицейского. Невероятно, но ему удается скрывать это от своих коллег, среди которых он числится гением сыска.
Чтобы расследование не закончилось в тупике, нужно кому-нибудь другому вместо Труваллека заняться решением загадки.
И никого другого, кроме себя, я не вижу.
Се ля ви.
Честно говоря, мне чертовски нравится играть в следователя.
Кажется очевидным, что собор Сакре-Кёр не превратился в изображение Красной девы. Это невозможно при всем желании, даже с привлечением последних достижений квантовой метафизики. Просто невозможно. Я единственная из тех, кто знает все досконально, можно сказать, изнутри, и могу вам сказать, что бетон, из которого состоит статуя, ничем не напоминает белый камень исчезнувшего собора. Кроме того, материала явно было бы недостаточно: всего камня собора хватило бы только на постамент для статуи.
Поскольку статуя Луизы Мишель не состоит из психонов или си-тронов, то не может быть и речи о материализовавшемся фантазме, возникшем в одном из пространств, параллельных или перпендикулярных нашему. Впрочем, маман никогда не выбросила ни единого байта в психосферу, и она узнала о существовании киберсферы слишком поздно, незадолго до своего трагического исчезновения, так что не имела возможности использовать киберсферу для очередной своей проделки.
Но как же ей это удалось?
А если это все же не она?
Но тогда кто же? Кто на этой паршивой планетке обладает возможностями и желанием заменить символ поражения коммунаров в прошлом образом их грядущей победы?
Похоже, что момент замены застал по крайней мере один человек, и Труваллек как раз сейчас допрашивает его. Я незаметно проникаю в голову одного из полицейских, присутствующих при допросе.
– Ладно, расскажите мне все, что видели, – произносит фараон, закуривая сигарету.
Свидетель, старикан с гладкой физиономией и подозрительно черной шевелюрой, закашлялся и замахал рукой перед собой, пытаясь разогнать дым.
Чтобы не досаждать бедняге, Труваллеку достаточно было бы взять сигарету в другую руку, но ему это даже не приходит в голову. Вот вам и результат почти столетней кампании против курения!
– Я вышел на прогулку с моим псом, как делаю каждое утро, – говорит свидетель между двумя приступами кашля. – Мы проходили перед папертью собора, когда вдруг Большой Шарль принялся гавкать…
– Шарль?
– Это мой пес. Я назвал его так потому, что это злобное и мрачное создание.
Труваллек качает головой.
– Не вижу оснований для такой клички, – бормочет он. – Ладно, значит, ваш пес залаял, – продолжает он, не давая возможности собеседнику толком объяснить причины такого прозвища. – И что было потом?
– Я обернулся к Сакре-Кёр и… и увидел их.
– Кого это – их?
Свидетель обращает на инспектора взгляд – гибрид бездонного колодца с межгалактической пустотой.
– Этих, зелененьких, – шепчет он.
Я невольно вспоминаю одну историю, рассказанную маман, и мой «носитель» машинально поднимает взгляд, уставившись с задумчивым видом в прозрачное голубое небо, словно пытается уловить момент появления первой летающей тарелочки – провозвестницы гигантской армады вторжения.
– Кого-кого? – рычит Труваллек, явно не поверивший своим ушам.
Свидетель корчится под его свирепым взглядом.
– Инопланетян, – пищит он едва слышно. – Гуманоидов, ростом метр двадцать, может, полтора метра. У них была удивительно белая кожа, раскосые ярко светившиеся глаза… Я же говорю вам: это были инопланетяне, – заканчивает он на еще более высоких тонах.
