Роман Буйнов - Обрученные с Севером
Конечно, Брусилов понимал, что оставаться на судне огромный риск [16], но, в отличие от штурмана и команды, он‑то был связан материальными обязательствами перед родственниками и честью офицера! Чтобы не доводить до греха, капитан вынужден был уступить.
На судне решили остаться, включая капитана, всего десять членов экипажа. Это были преданные капитану люди и те, кто не находил в себе сил или смелости рискнуть отправиться в длительный ледовый поход в неизвестность. 22 января Г. Л. Брусилов записывает в судовом журнале:
«Это то количество, которое необходимо для управления судном и которое я смогу прокормить оставшейся провизией еще на 1 год. Уходящие люди не представляются необходимыми на судне, так что я теперь очень рад, что обстоятельства так сложились».
Таким образом, с января и до самого выхода группы Альбанова в апреле 1914 года, на корабле ведется активная подготовка к походу на Большую Землю, не затихающая даже в самые лютые зимние морозы.
10 апреля 1914 года на 82°55'05» с ш. и 60°45' в. д. штурман Валериан Альбанов оставляет шхуну вместе с тринадцатью членами команды, решившимися покинуть корабль, чтобы пешком достичь обитаемой земли:
«Накануне нашего выступления в поход Георгий Львович позвал меня к себе и прочитал мне черновик составленного им предписания мне. Вот это предписание, сохранившееся у меня и посейчас:
10 апреля 1914 года.
Штурману Альбанову.
Предлагаю Вам и всем нижепоименованным, согласно Вашею и их желания покинуть судно, с целью достижения обитаемой земли, сделать это 10 сего апреля, следуя пешком по льду, везя за собой нарты с каяками и провизией, взяв таковой с расчетом на два месяца Покинув судно, следовать на юг до тех пор, пока не увидите земли, увидев же землю, действовать сообразно с обстоятельствами, но предпочтительно стараться достигнуть Британскою канала, между островами Земли Франца–Иосифа, следовать им, как наиболее известным, к мысу «Флора», где, я предполагаю, можно найти провизию и постройки. Долее, если время и обстоятельства позволят, направиться к Шпицбергену, не удаляясь из виду берегов Земли Франца–Иосифа. Достигнув Шпицбергена, представится Вам чрезвычайно трудная задана найти там людей, о месте пребывания которых мы не знаем, но надеюсь на южной части ею — это Вам удастся, если не живущих на берегу, то застать где‑нибудь промысловое судно. С Вами пойдут, согласно их желания, следующие тринадцать человек команды, — старший рулевой Петр Максимов, матросы Александр Конрад, Евгений Шпаковский, Ольгерд Нильсен, Иван Ауняев, Иван Пономарев, Прохор Баев, Александр Шахнин, Павел Смиренников, Гавриил Анисимов, Александр Архиреев, машинист Владимир Губанов, кочегар Максим Шабатура.
Капитан судна «Св. Анна» лейтенант Брусилов
10 апреля 1914 г., в Северном Ледовитом океане
(φ =82°55’ N–ая, λ=60°45’ О–ая)» [17].
Поскольку план экспедиции Брусилова не предполагал длительных пеших походов, то все снаряжение уходящей группы — каяки, нарты, меховая одежда, обувь, походная печь и многое другое — было самодельным, изготовленным людьми без опыта полярных переходов по дрейфующим льдам, в кустарных условиях на борту «Св. Анны». Питание, состоявшее в основном из сухарей, было явно недостаточным для длительного ледового перехода, полозья нарт слишком узки для перемещения по глубокому снегу.
Чистый вес каждой нарты с каяком составлял сорок–шестьдесят килограммов. Продовольствие и снаряжение, грузившиеся на каждые нарты, достигали ста двадцати килограммов. Везти такой груз вдвоем люди, изнуренные болезнями и двумя тяжелыми зимовками, были не в состоянии чисто физически. Поэтому нередко им приходилось перетаскивать нарты по очереди, впрягаясь в одну вчетвером, а затем возвращаться за следующей. Такой способ передвижения не только страшно утомлял путников, но и значительно замедлял скорость передвижения. На третий день самый старший участник похода матрос Гавриил Анисимов (ему было уже 54 года) занемог, и его решено было отправить обратно на судно. Вместо него 13 апреля неожиданно пришел стюард Ян Регальд. А 19 апреля 1914 года М. Шабатура, И. Пономарев и А. Шахнин, пройдя по льду около сорока километров и поняв, что им не выдержать такой сумасшедшей нагрузки, также попросились обратно на судно. Альбанов возражать не стал. Теперь мы можем только предполагать, смогли ли они найти дорогу, чтобы вернуться на «Св. Анну»…
Вместо карты у направлявшихся к островам людей был рисунок Земли Франца–Иосифа, сделанный еще Пайером [18] и напечатанный в книге Ф. Нансена «Среди льдов во мраке ночи», которая имелась в судовой библиотеке. Некоторые выдержки из этой книги штурман специально выучил наизусть. Нанесенный на сетку с координатами рисунок и был той самой «картой», по которой должны были идти путники. Штурманский план был «прост», как Ледовитый океан. Альбанов рассчитывал добраться до архипелага Земля Франца- Иосифа и выйти к мысу Флора на острове Нортбрук, где, как он знал опять же из книги Нансена, почти двадцать лет назад находилась база экспедиции Ф. Джексона. Возможно, что там могли сохраниться какие‑то постройки и продуктовое депо. Всего Альбанов предполагал преодолеть около ста шестидесяти километров, но и это еще не было спасением. Отдохнув и набравшись сил, отсюда группе предстояло пробиваться либо на Шпицберген, либо на Новую Землю, где гораздо вероятнее можно было встретить проходящее судно. В случае крайней нужды, если сразу по каким‑то причинам не удастся двигаться дальше, планировалось провести на мысе Флора еще одну зимовку.
3 мая 1914 года в отряде Альбанова первая потеря: матрос Прохор Баев ушел на разведку более ровной дороги и не вернулся. Поиски, продолжавшиеся вплоть до 6 мая, результата не принесли, следы моряка обрывались у края свежей майны [19]. Вокруг полуголодных, замерзающих людей начинает свою полярную пляску жестокая и беспощадная смерть.
Проводимые штурманом в пути астрономические наблюдения и вычисления координат показывали, что полярников в результате встречного дрейфа льдов постоянно сносит на северо–запад, в сторону от намеченной цели. Происходило это за счет неизвестного ранее Восточно–Шпицбергенского течения. Таким образом, проходя за день по четыре–пять миль на юг, нередко путники оказывались гораздо севернее, чем были с утра. Это невообразимо изматывало физически и удручало эмоционально. Полозья нарт то и дело ломались, чинили их, как могли, буквально на коленках. Очень часто, когда не везло с охотой, питаться приходилось лишь горьким хлебом надежды, а ее оставалось все меньше и меньше. Не всегда было время и возможность хотя бы просто растопить снег, чтобы утолить мучившую их жажду. Отряд изматывала снежная слепота. Самодельные солнцезащитные очки, изготовленные еще на судне из затемненного бутылочного стекла, почти не спасали. Люди шли практически с закрытыми глазами, поминутно спотыкаясь и падая друг на друга. Одежда кишела вшами так, что «вязаная рубашка по ровному месту могла бы далеко уйти самостоятельно». Вновь заговорила о себе цинга, ноги пухли и синели, снег обагрялся кровью из легких. Народ начал роптать. Поступали предложения побросать все вещи и налегке добираться до земли. Нервы были взвинчены до предела, ситуация грозила выйти из‑под контроля. Альбанов запишет в своем дневнике:
«Как ни горько, но должен сознаться, что есть у меня в партии три или четыре человека, с которыми мне ничего не хотелось бы иметь общего».
Бывали случаи воровства из без того стремительно тающего запаса сухарей. Угрозы штурмана пристрелить пойманного с поличным уже мало чем помогали. Кто‑то вообще отказывался идти дальше. Но Альбанов железной волей, угрозами бросить на снегу, а иногда и просто не гнушаясь физической расправой, заставлял своих сломленных спутников двигаться вперед с полным снаряжением В конце концов оставить пришлось лишь тяжелую истрепанную ветрами палатку. Благо начиналась полярная весна, и можно было обходиться уже без нее.
Наконец, 29 июня, больные и изможденные, потерявшие уже всякую надежду на спасение, путники вышли на ледник Уорчестер, а оттуда на южный берег мыса Мэри Хармсворт острова Земля Александры. Здесь они впервые за два долгих года почувствовали под ногами долгожданную землю. Отсюда их путь лежал через пролив Кембридж к следующему острову архипелага — Земле Георга. Спасение уже было совсем близко, если бы не одна существенная проблема: к этому времени на десять человек сохранилось лишь два каяка. Остальные по разным причинам были брошены по пути через торосы. Отряд вынужденно разделился на две партии по пять человек, одна из которых с гружеными походным скарбом и нартами пошла на каяках по морю, а другая — налегке — на лыжах по льду. Воссоединились обе группы 1 июля на мысе Ниля острова Земля Георга. Альбанов, ушедший с каячной группой, достиг берега раньше. К удивлению штурмана, вместо пятерых человек из пешей группы к месту назначенной встречи пришло только четверо: резко ухудшившееся здоровье матроса Архиреева не позволило ему двигаться дальше, и он был оставлен своими спутниками, лежащим на льду еще живым! Альбанов приказал им немедленно вернуться за брошенным товарищем. Однако отправившаяся назад группа возвратилась ни с чем — к их приходу заболевший уже был мертв. Надо сразу оговориться, что эти сведения почерпнуты из дневниковых записей Валериана Альбанова. А вот матрос Александр Конрад в своем дневнике на эту же дату описал это событие несколько иначе:
