Олесь Бузина - Утешение историей
Путешествие в Петербург и сегодня мало чем отличается от того, как ездили наши предки сто лет назад. Это если не лететь самолетом. Поезд из Киева отправляется утром. А ровно через сутки тоже утром вы — в Петербурге на Витебском вокзале. А потом ныряете в метро и буквально через пятнадцать минут выходите на Невский проспект. Направо — к Зимнему дворцу. Налево — почти три километра по прямой — к Московскому вокзалу. Удивительно регулярный, с первых минут понятный город. И, главное, все на месте — и Петропавловская крепость, и конный памятник Николаю I, и бронзовая Екатерина, и Исаакиевский собор. Никто ничего не взрывал, как в Киеве, чтобы смыть «тяжелое наследие царского режима». Революция тут чувствуется только в том, что Александра III убрали со Знаменской площади, переименовав ее в площадь Восстания. А Ленина на броневичке водрузили рядом с Варшавским вокзалом — там, где он выступал, вернувшись из эмиграции.
Гребинка и Крестовский — петербуржцы из Украины, написавшие «Очи черные» и «Петербургские трущобы».
Найти недорогую гостиницу, где номер стоит долларов шестьдесят в сутки, в Петербурге вполне реально. Просто нужно знать места. От голода тоже не умрете. Блокадные ужасы остались в далеком прошлом. Зато в Петербурге можно встретить ресторан под названием «Ленинград» и бесчисленное количество заведений, торгующих нон-стоп круглые сутки — сказываются белые ночи, приучившие этот город не спать. Один из книжных магазинов на Невском тоже торгует без перерыва на сон — двадцать четыре часа! Только продавцы меняются.
У каждого найдется в Петербурге любимое место. У меня их два — Храм Спаса на крови, построенный в память Александра И, убитого террористами, и Военно-исторический музей. Первым директором этого музея был, кстати, приятель Тараса Шевченко, оставивший о нем интересные и откровенные мемуары, — Афанасьев-Чужбинский. Тоже родился в Украине — под Луб-нами. Из «образованных малороссиян» — окончил тот же лицей в Нежине, что и Гоголь. А потом — служба в кавалерии, литература, путешествия. Под старость Чужбинскому захотелось теплого места, и как отставной улан он нашел его в Военно-историческом музее — гигантском арсенале возле Петропавловской крепости, этажи которого набиты нашей общей военной славой императорской эпохи. Не нужно ее забывать, как и строки Евгения Гребинки из повести «Записки студента»: «Вот уже месяц живу я в Петербурге; все мои занятия — обед, сон и прогулка. Чем более узнаю я Петербург, тем более ему удивляюсь. Очаровательный город».
26 января 2013 г.
Поэт мертвой петли
В Киеве на Сырецком летном поле 9 сентября 1913 г. русский авиатор поручик Нестеров впервые совершил знаменитую фигуру высшего пилотажа, которая теперь носит его имя.
Выставка в Национальном военно-историческом музее Украины, посвященная 100-летию подвига Петра Нестерова, неожиданно прекрасна. Много подлинных экспонатов: мундиров начала XX века, личных вещей наших первых летчиков (в том числе и погон штабс-капитана самого автора мертвой петли). Характерная трогательная деталь — Нестеров был человек семейный и небогатый. В 1913 году у него было уже двое детей. Мертвую петлю он закрутил в чине поручика — три звездочки на погоне. Погоны стоили дорого. Получив чин штабс-капитана, заказывать новые погоны герой не стал. Просто добавил четвертую вышитую звездочку — на экземпляре с выставки она едва уместилась на погоне, что лишний раз доказывает подлинность экспоната.
Один из первых воздушных боев. Пулемет на аэропланах появился в 1915 году уже после смерти Нестерова. Воздушным снайперам поначалу приходилось стрелять стоя.
Один из залов экспозиции представляет собой киевский кинотеатр столетней давности: белый экран, легкие венские стулья с гнутыми спинками. Тут можно посмотреть подлинную хронику с Нестеровым. Благодаря растиражированной фотографии мы привыкли представлять его строгим серьезным офицером. На самом деле воздушный герой был очень легким веселым человеком.
Жизнерадостная улыбка Нестерова была не менее знаменита, чем гагаринская.
Есть такое выражение: «гагаринская улыбка», возникшее благодаря первому космонавту. С не меньшим правом можно сказать: нестеровская улыбка. Кинохроника показывает стройного человека, чье лицо буквально озарялось обаятельной усмешкой. Спортивный. Подтянутый. Исследователи утверждают, что его рост был, примерно, 175–176 см, что считалось выше среднего для той эпохи.
Вряд ли Нестеров чувствовал себя героем. В его поведении не было ни малейшего хвастовства или стремления к назойливой саморекламе. Он доказывал не СВОЮ значимость, а возможности человека — то, что «в воздухе везде опора». Это выражение первого мастера высшего пилотажа стало крылатым.
АЭРОДРОМ НА СЫРЦЕ. Жители нынешних киевских улиц Дегтяревская, Шамрила, Телиги даже не подозревают, что над их головами незримо парит призрак желтого аэроплана поручика Нестерова. Сырецкое летное поле начиналось почти сразу же за той стеной Лукьяновского кладбища, которая выходит на Оранжерейную.
Нынешняя Дегтяревская улица была очень короткой — от Лукьяновской площади до знаменитого здания тюрьмы под номером 13 — и называлась ДегтЕревской (через букву «Е»). За тюрьмой она переходила в Житомирскую почтовую дорогу. Тут — от пересечения современной улицы Телиги (еще не существовавшей во времена Нестерова) и нынешней Дегтяревской, изменившей благодаря пертурбациям XX столетия букву в названии, примерно от дома № 58 — начинался первый киевский аэродром — Сырецкий. Несколько деревянных бараков — ангаров для самолетов. Земляная площадка с выгоревшей к концу лета травой. Недаром аэродром назывался Сырецкое летное поле. Поле — оно и есть поле.
Девятого сентября 1913 года (27 августа, по старому стилю) по этому полю шел стройный молодой человек в офицерской фуражке и кожаной куртке с бархатным воротником. Он сел в маленький желтый моноплан «Ньюпор-4» с двигателем в 70 лошадиных сил, носившим смешное название «Гном», взмыл в воздух и совершил свой «полет по замкнутой кривой в вертикальной плоскости, или мертвую петлю», как писал один из тогдашних журналов. Это произошло в 6 часов 15 минут вечера на высоте около 600 метров. Все случившееся было удостоверено в протоколе Киевского общества воздухоплавания. Наверное, эта петля, изменившая жизнь и самого поручика, и всей авиации, выглядела даже обыденно. За случившимся наблюдала только небольшая группка сослуживцев Нестерова по 3-й авиационной роте, любителей авиации и журналистов.
УМНЫЙ В АРТИЛЛЕРИИ. В те времена бытовала шутка: «Умный — в артиллерии, красивый — в кавалерии, пьяница — на флоте, дурак — в пехоте». Нестеров был «умным». Он закончил Михайловское артиллерийское училище в Петербурге. В год окончания училища ему было всего 19 лет. В наше время в этом возрасте молодые люди считаются просто оболтусами. Ни высшего образования. Ни профессии. Часто даже в армии еще не успели побывать, бегая от военкоматов.
Афишная тумба 1913 г. Передает атмосферу той поры, когда Нестеров совершил мертвую петлю.
В Российской империи 20-летний офицер — норма. Училища были двухгодичными. Лишнему не обучали. Но из стен этих заведений выходили настоящие военные, служившие не за страх, а за совесть. Тем более, что за спиной 19-летнего подпоручика Нестерова кроме двух лет училища было еще и семь классов Нижегородского кадетского корпуса. Автор мертвой петли родился в Нижнем Новгороде на Волге в семье офицера. Военная служба была его наследственной профессией.
Есть странное совпадение. Отец Нестерова умер в том же возрасте, в котором погиб во время Первой мировой войны его сын — всего в 27 лет. Он оставил жену с четырьмя детьми — в том числе и с трехлетним Петром. Не имея средств к существованию, мать будущего летчика Маргарита Викторовна была вынуждена поселиться в Нижегородском Вдовьем доме — богоугодном заведении для жен офицеров и чиновников, потерявших супругов. Большого выбора, где учиться, у маленького Нестерова не было — как сын офицера он имел право на бесплатное обучение только в кадетском корпусе. Иными словами, даже в увольнение Петя Нестеров ходил из одного казенного заведения в другое.
ВЛЮБИЛСЯ И ЖЕНИЛСЯ. Потомственный дворянин подпоручик Нестеров, как и все младшие офицеры, не имел права жениться до 28 лет, не уплатив так называемый «реверс» — специальную сумму в 5000 рублей, удостоверявшую его способность содержать семью. Но он влюбился в девушку не дворянского происхождения, к тому же полячку — Надежду Рафаиловну Галецкую. Она родилась в бедной крестьянской семье.
