Андрей Буровский - Человек будущего
Разумеется, детей крестьяне любят — но без нашего страха, без чрезмерности. Бог дал — Бог и взял, ничего не поделаешь. К маленькому ребенку лучше не привязываться, не торопиться его любить.
В образованных и богатых слоях общества отец приближал к себе одних детей, был равнодушен к другим... Как отец Пьера Безухова, который признал сына уже взрослого.
Пьер Безухое уже мог прожить долго.
Замужество в 13 лет
Даже сегодня приходится слышать рецидивы отношения к женщине как к спальной принадлежности и к кухонному агрегату. Но сегодня эту чушь плетут чаще всего люди неполноценные и в основном — из умственно сниженной, а то и попросту криминальной, среды. А ведь еще сто лет назад — это нормальное отношение, естественное во всех слоях общества.
Другое отношение к женщине рождается вместе с цивилизацией — когда рожать каждый год уже не надо.
В патриархальном обществе девочек выдают замуж очень рано. Вспомните русскую классику: ...«ты уж сед// Мне ж пятнадцать только лет» — отвечает княжна сладострастному царю из «Конька-Горбунка». Древнерусская эстетика прямо требует, чтобы невесте было не больше 17 лет.
Верхи общества ничем не лучше низов: Лев Толстой описывает, как шестнадцатилетнюю девицу всовывают в бальное платье (а она ревет от стыда) и выставляют на балу и в театре. Выбирает, влюбляется мужчина. Мужчина — личность; до брака ему надо поучиться, послужить, попутешествовать. Девушку выдают замуж, как только она сможет рожать детей... а очень часто и до этого. Выдают лет в 13—14, еще до начала менструаций — пусть привыкает к мужу, ко всей его семье, учится женскому делу.
Для современного человека от этакой «эстетики» явственно веет педофилией, «Лолитой» и прочей мерзостью. Но что поделать! В патриархальном обществе женщина — это бурдюк с питательной смесью, в котором вызревают дети. И только.
Последствия налицо и тоже описаны классикой. Ларина, которая «милая старушка» в свои 36 лет. Впадающая в маразм «старая графиня Ростова», которой порядка 50. Причем заметьте — старый граф Ростов, которому за шестьдесят, вовсе не считается таким уж старым. Эдакий пожилой резвунчик, и до маразма ему очень далеко.
Великая Медицинская революция
Все кардинально изменилось после того, как Луи Пастер открыл угрозу, таящуюся в микробах: оказывается, это микробы — виновники серьезнейших болезней! Но если микробы разносят болезни — надо бороться с микробами. Сначала в аккуратной Германии, потом и по всей Европе люди начали следить за чистотой — и самого отдельного человека, и среды его обитания, и всего города.
Немцы, а потом и все европейцы стали мыть руки перед едой, а пищу стали готовить чистыми, вымытыми руками. Сделалось нормой принимать ванну, мыть ноги, подмываться, чистить зубы. В прусской армии одно время новобранцу выдавали вместе с мундиром и шнурованными ботинками еще и две пары трусов, зубную щетку, кисет с табаком и второй кисет — с зубным порошком.
Европейцы привыкали носить нижнее белье и притом регулярно стирать его и менять.
В домах появилась канализация, а в окнах — форточка.
Стало нормой регулярно делать влажную уборку, проветривать, выметать мусор. Насекомые — все эти блохи, вши, тараканы, клопы — сделались признаком дурного воспитания и чем-то неприличным для сколько-нибудь культурного дома. Бедных паразитов начали изводить всеми мыслимыми способами, и даже мухи стали редкостью в Германии.
Детей стали регулярно мыть, стирать им пеленки, проветривать их комнаты и не давали им грызть собачьи кости и лакать из кошачьего блюдца.
В больницах стали применять методы антисептики, начали стерилизовать инструменты перед осмотром пациента, мыть с хлоркой посуду больного.
Сейчас даже трудно себе представить, что может быть вообще иначе и что не так можно жить... Но ведь еще в Версале XVIII века платья придворных дам снабжались блохоловками, нечистоты накапливались в ночных горшках и выливались прямо в сад, нижнего белья не носили, а менять ночные рубашки чаще чем раз в полгода считалось совершенно не обязательным.
Версаль выглядит очень привлекательным в сочинениях Голонов[5] и в других исторических романах, но как-то не любят современные авторы упоминать: не было в огромном Версале, во всем комплексе роскошных дворцов и парков, ни единой уборной. Не только ватерклозета, но даже деревянной сельской будочки. А «прекрасные дамы» по утрам пили шоколад, но при том вовсе не имели привычки умываться и чистить зубы, а ложась спать — мыть ноги... и другие части тела.
Великая Гигиеническая революция совершенно изменила образ жизни людей и сами представления о том, как человек должен выглядеть, в каком жилище обитать и что считать важным для себя. Мы — дети Великой Гигиенической революции и ее последствий.
Самым важным последствием Великой Гигиенической революции стало почти полное исчезновение детской смертности. Великая Гигиеническая революция сначала уменьшила, а потом фактически отменила детскую смертность. И смертность женщин при родах.
В конце XIX века смерть рожениц в Германии упала с обычных 4% до 0,3%. Смертность детей — с обычных 60—70% до 7%. Ко времени Первой мировой войны детская смертность во всей Европе составила 4—5% родившихся.
В России детская смертность у крестьян оставалась очень высокой до конца Второй мировой войны, даже до начала 1950-х годов. Еще доживают свой век женщины, которые родили по 10 и по 12 детей, а сохранили 2 или 3. Но и в России к концу 1950-х Великая Гигиеническая революция победила полностью и окончательно.
С конца XIX века человечество может воспроизводить себя совершенно иначе, чем всю свою прежнюю историю. Впервые женщины могут рожать не каждый год, а всего 2 или 3 раза за всю жизнь.
Последствия
Во всем хорошем обязательно есть плохие стороны. Мы победили чудовищную детскую смертность. Это великое достижение, об этом могли только мечтать поколения живших до нас. Но ликование недолго: на нас тут же свалились новые и трудные проблемы.
Во все времена природа сама решала, кому жить, а кому умирать. Детишки с хроническими заболеваниями, недостаточно жизнеспособные и сильные, умирали сами собой, независимо от воли родителей. Теперь выживают почти все родившиеся дети. Регулярно выживают люди, которые никогда не выжили бы до Великой Гигиенической революции. Среди них — носители таких наследственных болезней, которые еще в XIX веке умерли бы еще младенцами...
Вряд ли в Средние века или в XVIII столетии рождалось на свет меньше детей с пороками сердца или с астмой, чем в середине XX. Но тогда астматики или сердечники умирали до 5 лет. Еще тридцать лет назад они были заболеваниями немолодых людей: атеросклероз и гипертония, астма и диабет.
Те, кто болел ими с рождения, — всегда умирали, а теперь вот живут.
Сегодня сердечно-сосудистыми и почечными болезнями болеют и дети — ведь некоторые дети родились с астмой и гипертонией, но выжили. Или они родились слабенькими, с предрасположенностью к заболеваниям, и приобрели эти болезни молодыми, а то и подростками.
Вот два самых простых, самых очевидных следствия того, что мы отменили естественный отбор:
1. Омоложение хронических заболеваний.
2. Обилие хронических больных: сердечников, легочников, печеночников, почечников, страдальцев собственной эндокринной системы и своих желез внутренней секреции.
Таких людей очень мало в крестьянском обществе и у охотников, но причина этого здоровья проста: хронические больные быстро и неизбежно умирают.
Многие хроники — очень полезные люди! Среди крупных ученых, врачей, специалистов самого разного профиля, артистов, интеллектуалов очень высокий процент людей с такими заболеваниями. Причина проста — они не молоды.
Химические костыли
Строго говоря, они неизлечимы, эти сердечно-сосудистые заболевания, астма и почечная недостаточность. Эти состояния даже не совсем правильно называть болезнями. Ведь болезни приходят и уходят, за болезнью следует состояние полного выздоровления. Но «выздороветь» от гипертонии нельзя. И от астмы тоже нельзя.
Эти «болезни» — не что иное, как патологические изменения каких-то внутренних органов. Человек рождается уже с предрасположенностью к этим состояниям. В том или ином возрасте они обязательно проявятся. Если не проявились с рождения или в пять лет — обязательно проявятся в 30 или 40. В 40 или в 50 они уже будут мешать полноценной жизни, в 50 или в 60 сделают здоровье человека неполноценным, а в 70, 80 или 90 лет он от них умрет.
