KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Публицистика » Борис Мансуров - Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская

Борис Мансуров - Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Борис Мансуров - Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская". Жанр: Публицистика издательство -, год -.
Перейти на страницу:

В начале 1994 года, когда вышла книга воспоминаний Зинаиды Николаевны[33] и сборник воспоминаний современников Пастернака[34], в одной из наших бесед по поводу этих публикаций Ольга Ивинская сказала:

— Уже прошло тридцать лет и три года, как в старой сказке, со дня смерти Бори, но никто из родни или завсегдатаев Большой дачи не смог написать так нужную властям фразу: «Борис Пастернак умер внезапно и потому не успел написать завещание».

Пастернак обсуждал с Ольгой положения завещания в конце апреля, когда принес ей в Измалково рукопись пьесы «Слепая красавица». О содержании завещания подробно рассказывал Ивинской их верный друг Костя Богатырев[35], когда 5 мая 1960 года принес ей от Пастернака диплом американской академии.

Сообщение по радио «Эхо Москвы» о диком происшествии на переделкинском кладбище осенью 2006 года напомнило мне фрагмент нашей беседы с Ивинской о завещании Пастернака. Она говорила о навязчивой идее Бориса Леонидовича — похоронить его в Милане, под покровительством Фельтринелли. Эта тема возникла еще в октябре 1958-го, когда Пастернак просил Ольгу вместе покончить жизнь самоубийством из-за предательства родни.

Утром 23 апреля 1960-го, когда поэт в последний раз пришел к Ольге в Измалково, чтобы передать рукопись пьесы «Слепая красавица», он настаивал:

— Пойми, Олюшка! Если советские власти оскорбляют и травят нас при жизни, то будут безнаказанно глумиться над могилой после моей смерти. Надо просить Фельтринелли, чтобы он выкупил мое тело у властей, а также выкупил тебя с детьми. Ирина выйдет замуж за Жоржа (аспирант-славист из Франции, стажировавшийся в Москве. — Б. М.) и уедет во Францию, а ты с мамой и Митей будешь жить в Милане рядом с моим прахом под покровительством Фельтринелли. Согласись, что это разумно и защитит тебя от преследования этой безнравственной и наглой власти. Денегу Фельтринелли и Жаклин на все расходы и твою достойную жизнь за границей достаточно, так как основную часть гонорара за роман я оставил у них. Все доверенности на тебя мы уже отправили к ним. А Фельтринелли и Жаклин ты можешь полностью довериться, они никогда не подводили нас в эти жестокие годы[36].

О желании быть похороненным в Милане Пастернак написал Жаклин 14 ноября 1959 года: «Пусть Фельтринелли оценит мое уважение и дружбу. Даже в случае разрыва я хочу, чтобы он выкупил, пусть даже за большие деньги, мое тело у советской власти и похоронил в Милане. А Ольга отправится хранительницей могилы»[37].

Мрачное пророчество Пастернака об осквернении его могилы сбылось. Осенью 2006 года радио «Эхо Москвы» сообщило дикую весть: неизвестные вандалы свалили кучи мусора на могилу Бориса Пастернака в Переделкине и подожгли их.

Немногие знают, что за поддержку Пастернака и Ивинской осквернению подвергалась и могила известного писателя Константина Георгиевича Паустовского, дружившего с Пастернаком. Об этом рассказывала Ивинской Ариадна Эфрон, постоянно жившая в Тарусе. Она была очень дружна с Паустовским, который также жил в Тарусе, и присутствовала на его похоронах на тарусском кладбище[38].

Подробные сведения о завещании Пастернака и истории его исчезновения приведены в главе «Завещание Бориса Пастернака».

27 июня 2007 года, в день рождения Ольги Ивинской, я приехал с двумя букетами цветов на переделкинское кладбище, где от могилы Пастернака до могилы Ивинской всего 200 метров. К этому времени памятник Борису Пастернаку уже отдраили от гари и копоти после зловонного костра, устроенного вандалами на его могиле. Неожиданно бросились в глаза многочисленные темные точки на светлом гранитном лице поэта. И я вспомнил вопрос, который задал Ивинской в 1993 году после прочтения письма Пастернака к Жаклин во Францию.

20 августа 1959 года, посылая автобиографию, Борис Леонидович в своем письме к Жаклин откровенно пишет:

Вы никогда не поверите, каким я был иногда трусом, невнимательным и безразличным, не думающим о последствиях. Такова была моя первая женитьба. Я вступил в брак, не желая, уступив настойчивости брата девушки, с которой у нас было невинное знакомство, и ее родителей. <…> Этот обман длился восемь лет. От этих отношений, которые не были ни глубокой любовью, ни увлекающей страстью, родился ребенок, мальчик.

У меня есть теория. Красота есть отпечаток правды чувства, след его силы и искренности. Некрасивый ребенок — следствие отцовского преступления, притворства или терпения взамен естественной привязанности и страстной, ревнивой нежности. Чувство несправедливости и боли от того, что не я, виновник, а мой старший сын, неповинный в преступлении, обезображен веснушками и розовой кожей[39].

Обратив внимание на это место из письма Пастернака, я спросил у Ольги Всеволодовны, почему Борис Леонидович так не любил веснушки. Ивинская объяснила.

Как говорил мне Боря, при виде лица человека с веснушками перед ним возникало рябое лицо ненавистного ему Сталина. Борис Леонидович с жутким чувством запомнил при встрече со Сталиным обилие зловещих темных точек на его лице, оставшихся от перенесенной в юности оспы.

В нашем мордовском концлагере, где в 50-х годах сидели политзаключенные, ходило прозвище кремлевского хозяина — Рябой. Сидевшая с нами знаменитая политзаключенная Баркова, ранее много лет работавшая в кремлевских стенах, говорила, что такое прозвище у Кобы (еще одна кличка Сталина. — Б. М.) было на Кавказе в криминальной среде. Об этой кличке Сталина — Рябой — пишет также Надежда Мандельштам в своих воспоминаниях о времени ссылки Осипа Мандельштама в Чердынь и Воронеж.

Боря всегда был недоволен, если кто-то говорил ему о семейном сходстве или тем более о сходстве характеров[40]. Когда осенью 1964-го я вышла из концлагеря, то навестила первую жену Пастернака, о болезни которой писала нам Ариадна. Помню, что при этом посещении меня поразило сходство Евгения с матерью, и я поняла причину раздражения Бориса Леонидовича на реплики о том, что старший сын чем-то похож на него. Леня же лицом, конечно, походил на Зинаиду. Особенно неприязненно Борис Леонидович говорил о Евгении 28 октября 1958-го, когда пришел в Измалково истерзанным и просил меня вместе покончить с жизнью из-за предательства сыновей. Тогда впервые прозвучали при Мите его резкие слова о Евгении как о «веснушчатом подобии».

Из книги Ивинской, вышедшей в 1992 году в России, тысячи читателей узнали о реальной жизни Бориса Пастернака, об истории создания и издания его «антисоветского» романа. Стали известны в России имена и злобные речи сановных советских писателей, клеймивших «предателя Пастернака», получившего Нобелевскую премию за службу империалистам. За рубежом книга «В плену времени» была напечатана еще в 1978 году в 20 странах, вызвав огромный интерес и резонанс. Советская власть сделала вид, что такой книги вообще не существует, а на сведения о существовании Ольги Ивинской в СССР действовал полный информационный запрет. Как она писала в своем стихотворении после выхода книги в Париже, «советские власти на все на те года плиту гранита положили». О контроле органов, за исключением упоминаний об Ольге Ивинской в официальных советских изданиях, несмотря на начавшуюся перестройку, наглядно говорит издание книги стихов зарубежной лирики в переводах Пастернака.

Книга «Синий свет» вышла в 1990 году в государственном издательстве «Советская Россия» с пространным, на 20 страницах, предисловием Николая Банникова. Редактор Банников до осени 1958 года, начала нобелевского шабаша, был лучшим другом Ольги Ивинской и Бориса Пастернака. В 1956 году он готовил сборник стихов Пастернака и активно помогал Ольге отстаивать включение в сборник ранних стихотворений Бориса Леонидовича, которые Пастернак считал вычурностями. Банников специально снимал дачу в Измалкове, рядом с Ольгой, чтобы постоянно приходить к ней на встречи с Пастернаком. В 1956-м Банников посвятил Ольге восторженные стихи:

Позвольте назвать вас мадам Рекамье,
Княгиней Волконскою нашей.
<…>
Из золота чистого ваша душа…
Любая деревня при вас хороша[41].

После нобелевских гонений на Пастернака Банников, как говорила мне Ольга Ивинская, исчез с измалковских тропинок, а Пастернак больше не хотел иметь с ним никаких дел. В предисловии к стихам из «Синего света» Банников на странице 14 пишет: «О любовных стихах Петефи тогда Пастернак говорил, что, переводя их, он мысленно обращал каждое стихотворение к женщине, которой тогда был увлечен. В дарственной надписи на книге Пастернак написал ей: „Я переводил вас обоих“».

Но Банников так и не назвал имя Ольги Ивинской — женщины, которой Пастернак тогда был увлечен и которой посвятил замечательные переводы.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*